Сергей Байбаков - Воины Беловодья

Вечером венды остановились заночевать на той поляне, где стоял полуразвалившийся сруб, в котором нашел упокоение леший из их родного леса.

— Эх, сколько чудес кругом, — откусив ломать сочного прожаренного мяса, невнятно промычал Борко. — Думал ли я, что мне, как равному, за одним столом с богами сидеть придется?

— Угу. Не думал, — откликнулся Прозор и сделал изрядный глоток из баклажки, что лежала в мешках с едой, которые приготовила им Неждана. — Вот тебе еще одно чудо: ты воду из своей посудины пил?

— Нет. А что?

— Ничего! — хмыкнул Прозор. — Отпей и закрой. Потом открой и снова отпей. Вода такая же, что из Древних Колодцев течет. И усталость как рукой снимает и вкусна. Но главное — она не кончается!

— Да ну?!

— Точно! Я еще когда смеркалось, это воду опробовал. Наполовину баклагу опустошил. А щас — глядь! Она-то полная снова! А нам Неждана ничего не сказала. Не иначе как удивить да обрадовать хотела. Ведь она же предупреждала, помнишь, когда старухой к нам явилась, мол, воду в этом лесу не пейте, не годна она.

— Верно…

Первая ночь в лесу прошла спокойно. Прозор изредка просыпался, выходил на середину поляны и поглядывал на вершину горы, с которой — казалось, совсем недавно! — они сошли в этот хворый лес. А сколько всего нового узнали с той поры! Кому рассказать — не поверят!

На горе все вроде бы было спокойно. Каких-либо движущихся и подозрительных теней зоркий дружинник там не увидел.

Следующие дни объезжали границы зеленого пятна (так про себя венды называли сохранившуюся часть Беловодья). Неторопливо шли жеребцы — щедро сыпалось серебро. Порой в шелесте листвы, во вздохе ветра им слышался голос богини. Казалось, Неждана вопрошает: «Все ли хорошо? Не нужна ли помощь?»

Тогда венды переглядывались и улыбались, подставляя загорелые лица радостному солнышку. Они знали — богине ведомо, что они ее слышат и ей отвечают. И вот наконец-то они снова выехали на то место, где начинался подъем на гору. Свою работу они завершили. Здоровые, зеленые деревья были надежно очерчены надежной границей.

— У нас еды на пару дней осталось, — сказал Прозор, тряхнув изрядно опустевший мешок с едой. — Предлагаю вот что. Подождем на этом месте тех ящеров и тех колдунов, что на горе засели.

— Думаешь, они еще там?

— Уверен.

— А не страшновато ли с колдунами связываться, Прозор? Помнишь, как они на нас тучу с градом и ураганом наслали? И защиты — черных листов — у нас при себе нету.

— Пусть насылают, если смогут! Воды мы не боимся. Но я с ними биться не собираюсь. Мы устроим засаду и выясним, чего они боятся.

— Как? — Борко в сомнении пожал плечами.

— Просто. Ты же охотник. Должен знать, что змеи и ящерицы в свои норы возвращаются тем же путем, которым вышли. Вот и засыплем подходы к той просеке серебром. Видишь ее? Во-он там деревья валяются — это ящеры шли.

Предложение Прозора выглядело толково: прежде чем биться с врагом, надо вызнать его слабые стороны.

Весь следующий день венды ездили по просеке меж поваленных деревьев. Они закрывали проход, засыпали подходы к поляне со срубом и попутно давали знать колдунам на горе, что добыча близка. Прозор чувствовал, что их видят.

И вот утром следующего дня со стороны горы послышался гул и треск.

— Идут! — Прозор вскочил и ткнул ошалевшего Борко. — Отходим подальше. Лук приготовь, издалека бить будем. Стрелам засыплем. Ты их не жалей — еще сделаем.

Шум ломающихся деревьев надвигался. Уже было видно, как качаются их верхушки, пригибаются и порой исчезают — это дерево погибало. Чудовищные порождения зла приближались. Слышался глухой гул. Шелестели кроны деревьев. Земля содрогалась от топота. Все эти звуки перемежались протяжными вздохами и сиплым ревом.

И вот опешивший Борко увидел первого вышедшего на прогалину ящера. Если бы Прозор не предупреждал, каковы они, и если бы Борко не был уверен в серебряных россыпях, что преграждали путь чудовищам, то неизвестно, чем кончилось бы дело. Может, молодец дал бы деру на поляну со срубом-могилой. Там венды оставили жеребцов — ни к чему пугать их лишний раз.

Ящер тяжело перебирал задними лапами, а передних Борко поначалу не заметил: они безвольно висели на пестрой, в цветастых разводах, груди. За грузной тушей волочился длинный шипастый хвост. В разинутой пасти твари сверкали частые клыки, каждый из которых был с полруки молодца. Из-за клыков вылетал длинный змеиный язык.

«Да какая ж это птица? — мелькнуло в голове парня. — Этому чудищу и названья то не подобрать! Точно — ящер!»

Тварь была опутана цепями, а на них, позади чудовища, висела деревянная площадка. На ней неподвижно стоял укутанный в черный балахон человек с посохом.

Вот ящер приблизился к серебряной черте, вот занес трехпалую лапу. И… И ничего не случилось, как ни в чем не бывало, он прошел дальше. Но прошел ящер, только он один! А вот колдун слетел с его спины, будто его смело могучим ураганом! Он грохнулся оземь и угодил спиной прямо в россыпь монет.

Раздался дикий визг. Черный балахон вдруг затлел и на глазах пораженных вендов вспыхнул, будто его бросили в жаркий кузнечный горн. Под сгоревшей материей пораженные венды ничего не увидели: ни обгоревшего тела, ни обугленных костей. Ящер же как ни в чем ни бывало грузно побежал дальше.

На прогалину выскочили еще две твари. Выскочили и остановились как вкопанные. Видимо, балахоны на площадках видели, что случилось с первым колдуном, или, как было написано в черных листах — всадником мрака.

Первый ящер топтался, видимо, не соображая, что же случилось, отчего вдруг им никто не повелевает.

Два других стояли. И тут за ними со стороны горы вышло еще несколько балахонов. Серых. Пеших. С угловатыми щитами и длинными копьям. Борко показалось, что под капюшонами лиц нет, вместо них какие-то мерцающие бледные сгустки.

— Бей по серым… — хпепнул Прозор. — Ясно, что черные серебра боятся. По серым, а потом по ящерам.

Никогда Борко не стрелял так быстро! Стрелы летели одна за другой! Иные великие воины могут поднять в воздух по пять стрел одновременно, у Борко их летело зараз не меньше шести!

Стрелы молодого дружинника пронзали серые балахоны, пролетели сквозь них, но… Но ничего не происходило! Серебряные наконечники не уничтожали непонятных существ. Казалось, они даже не замечают, что по ним идет обстрел. Как шли себе, мерно колыхая серой материей, так и идут.

Борко стрелял, а Прозор сосредотачивался. Перед глазами венда будто все замедлилось. Он видел — стрелы Борко не несут вреда серым балахоном. Дружинник тщательно прицелился и пустил стрелу в одного из всадников мрака на площадке. Стрела еще летела к нему, как черный балахон шевельнулся и с конца его посоха в сторону стрелы полетела молния. Стрела рассыпалась в воздухе серой пылью.