Павел Кошовец - Просо судьбы

Спустя какое-то время тролль беспомощно валялся на спине, потом, заскулив напоследок, притих, лишь слегка постанывая на выдохе. Когда он открыл глаза, над ним на корточках сидел и миролюбиво смотрел истязатель. Конечно, он мог махнуть левой лапой и рассчитаться за всю свою боль, но он уже понял, что делать этого не стоит, дабы не усугублять своё положение — всё-таки разумного, сумевшего одним движением завалить снежного тролля, нужно, как минимум, остерегаться.

— Ну, как, приятель, жив? — благодушно уточнил человек.

Тролль лишь моргнул, чувствуя неприятное жжение в локте, затылке и покалывание в неудачно приземлившемся копчике, повернул голову в сторону, где его взгляд набрёл на в ужасе глядящего на него гоблина.

Его друг был не просто в шоке, а пребывал в каком-то ступоре, мелко подрагивая челюстью, при этом не издавая ни звука. Он совсем не обращал внимания на эльфа, уже готового в случае необходимости нашинковать его стрелами. Он лишь хотел дотянуться до большого товарища, чтобы удостовериться, все ли косточки его целы.

— Всё, приятель, вставай, не такой уж ты битый, — со смешком сказал мужчина, поднимаясь. — Ты ведь не неженка какой, а самый настоящий снежный тролль, верно? — и удостоверившись, что «тёмный» начинает копошиться, пытаясь встать, строго добавил: — Чтоб духу тут вашего в течении пяти минут не было. Это будет вам хороший урок — хорошо вести себя в гостях.

Ностромо грузил поклажу на их верного труженика по имени Торопыга, мерина пегой масти. Животное повернуло выразительную флегматичную морду к гному, и тот, оправдывая его надежды, открыл крепкую мозолистую ладонь, с которой конь очень аккуратно, одними губами, открывая крупные зубы, смахнул сладости и благодарно прянул ушами.

Вообще, Каэлен поражался, с какой лёгкостью подгорный житель общался с четвероногими друзьями. Какой бы норовистой не была лошадка, Ностромо всегда находил к ней подход в виде ласкового слова или кусочка сахара в кармане.

Сам гном выглядел, по подходящему случаю человеческому выражению, как огурчик, хотя эльф был уверен, что тот накануне боролся с хмельным змеем до упора. Впрочем, как всегда. Только Ройчи мог сделать соответствующее внушение, которое гном предпочитал не игнорировать. Но сейчас их товарищ продолжал пребывать в том бездумном и созерцательном состоянии, в котором реагировать на «недостойное» поведение своих спутников не имел ни малейшего желания. А на длинные нравоучительные монологи эльфа реагировал просто — махнув рукой, словно отгоняя надоедливого комара, при этом не споря и не вступая в бессмысленные по его мнению дискуссии. К слову, Каэлен должен был себе честно признаться, что и у него есть слабые места: он был неравнодушен к слабому полу, в основном хрупким представительницам человечества, желательного блондинистого окраса. Кстати, после нескольких его приключений, когда их троице срочно приходилось сниматься с места, он тоже имел неприятные профилактические разговоры с Ройчи, после которых приходилось тщательно контролировать своё «обаяние» высокорождённого, ибо по мнению самого эльфа, именно девушки сами прыгали к нему в постель.

Неширокая, но вполне пригодная для движения тропка петляла между деревьев, и Каэлен, будто погружаясь в неспешный походный транс, невольно улыбался, когда проникающие сквозь негустую листву солнечные лучи касались лица. Листья клёнов, осин и тополей уже потихоньку меняли окрас на яркий, праздничный. Пока робкий крен в желтый, алый и насыщенно коричневый тона весьма вдохновлял эльфа — он очень любил осень. Особенно такую, нарядную, спокойную, практически безветренную, когда, кажется, весь мир замирает в созерцании. Потом, когда начинаются дожди и им, вечным путникам, перекати-поле приходится месить грязь и зябко кутаться в плащах, когда ты остаёшься один на один с непогодой и пространством, таким болезненным способом готовящимся к зиме, начинают посещать совсем иные, но не менее важные мысли: кто ты? Одиночество — это испытание, наказание или благо? Что есть тепло — то, что смог сохранить внутри или то, что в беспросветном холоде отдаёшь близким или тем, кто нуждается…

В общем, нравилась Каэлену осень. Не зря его имя с эльфийского так и переводилось — Осенний листочек. Это уже Ройчи сократил его до одного слова, а Каэлен, хоть был изначально мысленно против, с пониманием отнёсся к этому — всё таки люди чересчур короткоживущи, чтобы тратить жизнь на ненужную работу языка. Им, ущербным — при всём яростном прожигании жизни, во многих вещах они были весьма ленивы — так было проще.

Вот, в бою, он был полностью согласен с сокращением имени — Лис. Ему импонировала хитрость и даже какая-то мудрость, умение выживать, а также окрас этого животного. Оранжевый был одним из любимых цветов Каэлена. И гному, кстати, тоже сокращение подходило — Нос. Даже в драке он сунул свой приметный обонятельный орган в самые опасные места. Да и Ройчи его Рой, если разобраться, соответствовал действительности.

Каэлен снова невольно усмехнулся и украдкой огляделся — не видят ли товарищи, как он, высокорождённый, этак глупо лыбится. Надо ведь соответствовать образу. Хотя, по мнению эльфа, именно само желание «соответствовать» — и было основной глупостью. Правда, в компании человека и гнома он уже разобрался со многими условностями. Но его товарищи не обратили внимания на него. Ностромо впереди вёл под уздцы Торопыгу, а Ройчи опять погрузился в свою задумчивость, но это уже было не то состояние черной меланхолии, что так тревожило его спутников. Перед выходом они втроём пообщались на предмет выработки маршрута, и если Ностромо в принципе было всё равно, куда двигать, то Ройчи, как обычно был в меру ироничен и язвителен, зато внимателен к деталям, что говорило о том, что терзавшие его изнутри печальные события, ушли в прошлое, погребены насущными задачами и целями на будущее. А самое главное, Каэлен без лишних споров уговорил друзей по пути свернуть в Лес.

Среди кустов отразился солнечный зайчик, и эльф, чуть приглядевшись, заметил череп со съехавшим на бок остроконечным шлемом и эпизод панциря.

Вздохнул. В этой местности хватало непогребённых тел, что говорило, конечно же, о небезопасности этих рощиц и долинок на ничейной земле. С одной стороны, а где совсем безопасно? Везде можно получить нож в спину или болт в грудь. Особенно в крупном городе, где всегда процент неблагонадёжных элементов весьма высок. С другой же, разве можно так бесшабашно им идти, как сейчас? А вдруг засада? Понятное дело, доля нездорового фатализма всегда присутствовала в их компании. Но всё таки Каэлен постарался выйти из благодушного созерцательного состояния, прислушался к окружающему, напряг чутьё, просканировал местность своими чуткими органами чувств высокорождённого.