Роджер Желязны - Антология мировой фантастики. Том 3. Волшебная страна

Большую популярность в России завоевали так называемые дописки. Фэнтезийные миры красочны, наполнены романтикой и героизмом. Перевернув последнюю страницу романа, читатель бывает разочарован тем, что ему приходится покидать такой мир. Если же вновь начать с самого начала, то «картинки» мира будут теми же, а простое повторение привлекает немногих. Поэтому романы и сериалы романов, в которых разработан мир, особенно полюбившийся читателям, но, по мнению автора, совершенно исчерпавшие сюжет и разумные возможности продлевать приключения героев, дописываются другими авторами. Чаще всего получаются незамысловатые поделки, но и они радуют душу читателей, «втянувшихся» в атмосферу первых книг (или первой книги).

Так, в России многим понравился огромный сериал о могучем воине, северном варваре Конане. Первые истории о Конане написал Роберт Говард, однако после него многие известные западные авторы прикладывали руку к продолжению сериала. В России и этого оказалось мало. После того как были исчерпаны романы, написанные маститыми зарубежными фантастами, за дело взялись наши дописчики. Издатели давали им английские имена, и публика охотно приобретала «отечественный продукт», не находя качественной разницы между российскими дописками и западными.

Иначе сложилась судьба наследия другого титана фэнтези — Джона Толкина. Популярность его книг в нашей стране превзошла, наверное, славу всех других мастеров фэнтези вместе взятых. Толкином зачитывались, им восхищались, его изучали, им бредили. Многие на годы уходили в чудесный героический мир Средиземья, созданный Профессором (так любят называть Толкина его поклонники) С начала 90-х гг. ежегодно на лесных полигонах России ставятся ролевые игры по романам этого английского писателя. Разумеется, несколько книжек Толкина были «освоены» очень быстро. Толкинисты испытывали настоящий литературный голод и с огромным интересом встречали тексты-продолжения, рождавшиеся в их среде. Но, в отличие от авторов дописок о Конане, авторы дописок о Средиземье чаще всего старались не просто продолжить тему, а поспорить с Профессором, переиначить все на свой лад. Романы Толкина несли в себе сложную философию и этику. Именно с этикой и философией Профессора нашлось немало охотников поспорить. Наибольшую известность среди российских дописок получили три проекта. Это, во-первых, несколько романов Ника Перумова, в которых отстаивается особенная правда тьмы по сравнению с правдой света, победившего у Толкина. Во-вторых, дилогия Натальи Васильевой и Натальи Некрасовой «Черная книга Арды» — «Черная книга Арды. Исповедь стража» (2000). Автор первой книги, Н. Васильева, с необыкновенной страстью занялась опровержением толкиновской этики. Зато автор другой книги, Н. Некрасова, поспорила уже с самой Васильевой [25]… Наконец, роман Кирилла Еськова «Последний кольценосец» (1999). Еськов представил темное воинство и земли, занятые им, как оплот научно-технического прогресса, область Средиземья, несправедливо угнетаемую магической цивилизацией эльфов. Иными словами, Еськов пошел по пути, прямо противоположному собственно толкиновскому. В маленькой повести Дмитрия Володихина «Сэр Забияка в Волшебной стране» (2001) герои произведений Профессора собраны для участия в сказочном представлении, почти не связанном с историей Средиземья.

Драгоценная жила дописок в принципе неисчерпаема. Поэтому российские продолжения классиков фэнтези наверняка будут выходить и в будущем.

Славяно-киевская фэнтези — собственно российское изобретение. Иначе и быть не могло, ведь произведения этого жанра построены на материале первых столетий существования Древней Руси (XI век — уже поздновато, XII — немыслимо) и наполнены образами славянского язычества.

Еще в 70-х — 80-х гг. издательство «Молодая гвардия» выпустило немало произведений, в которых основными персонажами были разнообразные волхвы, берегини, светлые князья, храбрые дружинники. Это считалось патриотичным: вот, мол, какая у русских героическая древность, есть что вспомнить… Та молодогвардейская фантастика уже была своего рода фэнтези, но по традициям советского книгоиздания авторы порой пытались придать ей хотя бы минимальное научное звучание.

В 90-х гг. необходимость в «драпировках» отпала. Славяно-киевская фэнтези зацвела пышным цветом.

Некоторые признаки ее видны в героическом романе Марии Семеновой «Волкодав». Могучий витязь Волкодав, по происхождению своему относящийся к очень похожему на славян фантастическому народу, защитник слабых, слуга несчастных женщин, вечно стремящийся кого-то спасти либо восстановить справедливость, полюбился читателям. Впоследствии усилиями самой Семеновой и нескольких других писателей возник целый «мир Волкодава».

Настоящим оплотом славяно-киевской фэнтези стала группа, собранная писателем Юрием Никитиным. Излюбленный сюжетный ход никитинцев — Киевская Русь в кольце фронтов. Злобная нечисть и всякого рода басурманы лезут на русскую землю с завоевательными планами, а княжеские дружины самоотверженно обороняют отечество. В этом ключе выполнена целая серия романов под общим названием «Княжий пир».

К сожалению, в большинстве случаев славяно-киевская фэнтези с чисто литературной точки зрения страдает низким качеством. Героики, патриотических призывов, пафоса в ней море, а вот художественной добротности явно не хватает.

Впрочем, есть исключение. Михаил Успенский создал сериал романов об удалом князе Жихаре. В романах Успенского видны и знание славянской мифологии, и уверенная ироничная манера письма, и стремление в озорной, юмористической форме поговорить о «вечных вопросах». Так, например, в большой повести «Кого за смертью посылать» за частоколом из шуток и сатирических «трюков» спрятана исключительно серьезная тема: что несет людям бессмертие, каковы его этические издержки, а главное, как солоно придется тому, кто вынет из человеческих рук эту игрушку противопехотного действия…

В конце 90-х гг. бурно развивалось направление романтической фэнтези. Главная ее черта — использование экзотической эстетики для строительства романтического пространства, причем чаще всего это эстетика европейского Средневековья (в рамках XII — первой половины XVI столетий). Иногда подобное романтическое пространство «вшивается» в нашу историческую реальность, но чаще вся Европа переходит в параллельную вселенную, становится Европой-2. Во всех случаях оно пребывает вне или почти вне кельтской традиции, столь характерной для иных видов фэнтези. Романтическое пространство прочно связано с историческими романами Вальтера Скотта, Александра Дюма, Артура Конан Дойла, Сигрид Унсет и т. д. Более прочно, чем с действительной историей. Это мир меча, таверны, дворцовой интриги, пергаментных грамот, брабантских кружев, лангедокских менестрелей, лесных дорог, рыцарских замков и роскошных костюмов. По удачному выражению из одной недавней статьи о российской фэнтези, важная составляющая этого жанра — «…любовная линия и иные варианты межчеловеческих взаимоотношений… здесь сталкиваются не носители концепций, а просто люди с их желаниями, страхами и слабостями [26]».