Александр Михайловский - Ярость славян

Разведя руки в стороны, Кобра толкнула огненный шар в сторону погребального костра, и тот поплыл по воздуху, сперва медленно, а потом все быстрее и быстрее, одновременно обретая цвет и жар добела раскаленного металла и увеличиваясь в размерах. Едва только этот шар достиг своей цели, как пламя встало яростной стеной навстречу звездам, как раз в этот момент прорезавшимся на темнеющем небосклоне. Во все стороны от костра повеяло не горящей человеческой плотью, а благоуханием мирры и ладана. Древесина деревьев из верхнего леса – легкогорючая, ароматная и пропитанная эфирными маслами, но такого эффекта не могла дать даже она. Отец Небесный выполнил свое обещание.

– Мой Бог, – сказал я стоявшему рядом Ратибору, – говорит, что все ваши родичи попали в вирий, и теперь вам незачем беспокоиться об их душах. Теперь нам надо позаботиться о живых, чтобы больше никогда не повторилось ничего подобного нападению авар. И начнем мы это с ваших старых знакомых булгар.

– Да, княже, – кивнул Ратибор, – мы чуем райское благоухание, такое же, с каким погребли наших побратимов, павших в битве у брода. А насчет булгар, княже, позволь дать тебе пару советов, ибо я этих паскудников знаю еще с пеленок, потому что младшая жена моего отца тоже была булгаринкой…

Все имеет свой конец, прогорел дотла и этот погребальный костер, оставив после себя только остывающий пепел, который никто не будет собирать в урны, ибо то хоронили не павших в бою воинов. Потом этот пепел прибьют осенние дожди, покроют снега, а по весне на холм, на котором некогда размещалась ставка кагана Баяна, придут анты и высадят саженцы фруктовых деревьев. По яблоне и груше за каждого взрослого женщину или мужчину, по вишне или сливе за каждую девушку или каждого юношу, и по кусту малины или крыжовника за каждого ребенка. И этот сад, широко раскинувшийся вокруг, светлый и благоухающий, будет памятником павшим во время нападения авар. Хорошо бы поставить на самой вершине статую Скорбящей Матери или что-то вроде того, но местные славяне еще не понимают такого монументального искусства, увековечивающего память о прошедших событиях.

18 августа 561 Р.Х. день пятнадцатый, Утро. Степь между устьями Днепра и Южного Буга, кочевья булгар-кутугуров.

После того как седмицу назад исчез хан Заберган вместе со всем своим семейством, которого забрали злые шулмуски и мангусы, булгары-кутугуры находились в великом смятении. Можно было бы, конечно, выбрать себе нового хана, но кто его знает, может и его тут же постигнет такая же участь, как и несчастного Забергана, а потому все ранее желавшие немного поханствовать, разом сняли с выборов свои кандидатуры и остались булгары без хана. Хотя кому он нужен? Что, без хана овцы и кони не едят траву, а свирепые сторожевые псы не охраняют от степных волков принадлежащие булгарам отары и табуны? А если снова придут шулмуски и мангусы, то им, со всех их колдовством, сопротивляться просто бесполезно.

А если и найдется такой дурак, то прогремит гром без грозы и дурак падет мертвым, как будто никогда и не жил. Те же, кто ведет себя смирно и не дергается, вполне могут пережить их визит для того, чтобы потом рассказать о нем друзьям и родственникам, как рассказывали о том, как это было, уцелевшие охранники-нукеры хана Забергана. Фингал под глазом у одного и опухшая мошонка у другого свидетельствовали о том, что, даже не желая убивать, мангусы-шулмуски остаются очень скорыми на расправу. Правда, нашлись горячие головы, в основном молодые, которые начали кричать, что нужно откочевать куда-нибудь подальше с этого проклятого места – например, назад в придонские степи, или вперед, к низовьям Прута, Днестра и Дуная, как это планировалось сделать раньше, или хотя бы послать разведку. Для того, чтобы, наконец, выяснить – что же происходит вокруг?

– Молчать, – сказали молодым горлопанам седобородые аксакалы, – если шулмуски и мангусы украли хана Забергана, то это не значит, что в степи вообще нет никакой власти. Есть Великий каган Баян, который жестоко накажет всех ослушников своей воли. Надо только дождаться его ценных указаний и выполнить их буква в букву.

После такого решения аксакалов булгары распустили по степи свои кочевья и принялись ждать ценных указаний, при этом сохраняя полную готовность к походу. Но день шел за днем, а ценных указаний все не было и не было, как, впрочем, и не ценных. А потом, три дня назад, случилась катастрофа. В кочевье рода Рыжего Пса, которое было самым северным, пришли, охающие и страдающие, те молодые булгары из знатных семейств, которых по одной голове от каждого рода отрядили в заложники Великому Кагану Баяну. Их роскошные одежды были чисто выстираны, как у какой-то нищеты, а на ягодицах красовались следы от множества ударов плетью. Этих юношей старейшины Рыжих Псов (один из самых захудалых родов, хотя в прошлом они были достаточно богаты) приняли как родных и, посадив на коней, отправили дальше по родным юртам. Правда, не все бывшие заложники вернулись к своим кочевьям, и не все из них были пороты, хотя одежду заставили постирать абсолютно всех.

Эти-то молодые люди, надежа и опора, будущее народа булгар, как раз и поведали о том, что случилось в степи в последнее время, о чем булгары не ведали ни сном, ни духом. Во-первых, выяснилось, что озорничающие шулмус-мангус – это не только у них, у булгар, а вообще везде. Великий Мангус Серегин наложил на степь свою могучую руку с железными когтями, и если кто не хочет слушать его приказов, того заклюет огромный железный дракон и разрежут на куски огромные армии шулмусок, которых не намного меньше, чем булгар. А сами эти шулмуски – огромные, здоровые и очень мускулистые, способные своими мечами разрубать человека в полном доспехе от макушки и до самой задницы. Они уже разрубили хана Забергана, кагана Баяна, а также многих авар, которые решили не подчиниться и пойти на них войной. Из-за этого народ авар уже гниет в яме, а Великий Мангус Серегин повернул свою несметную, состоящую из шулмусок, армию на булгар.

Покориться, как можно скорее покориться пришельцам из неведомых далей, пока они не пустили против булгар свою ужасную силу, пока рычащие железные звери не вырыли для них яму и не бросили их в нее гнить. Если уж блистательные и непобедимые авары погибли в сражениях с шулмусками все до единого, сгинув за один день и одну ночь, то бедные булгары, чьей храбрости хватало только на то, чтобы грабить безоружных ромейских крестьян, не имеют против них никаких шансов. Бывшие заложники рассказывали, что они сами видели заколдованный город в тридевятом царстве, тридесятом государстве, похожий на города далекой восточной империи, и в то же время от них очень сильно отличающийся, а также огромную армию закованных в панцири непобедимых всадников катафрактариев*.