Александр Михайловский - Прибежище богов [СИ]

Птица рекомендовала мне посоветоваться с отцом Александром и с богиней Афиной, и я решил так и сделать, тем более что эти двое в ожидании следующей инициации тихо беседовали между собой тут же неподалеку. Бойцы вспоминают минувшие дни, и битвы, где вместе рубились они… Ведь Отец существовал и до проекта «Христос», и должен был каким-то образом взаимодействовать с теми сущностями, которых мы знаем как олимпийцев, а также с богами других народов… Так что не исключено его знакомство с Афиной, которая злу никогда не служила, в суматошных интригах ради власти не участвовала, и вообще выглядела светлым лучом в темном царстве, который не извели только потому, что этот луч был хорошо вооружен и очень опасен.

Но как бы там ни было – и Афина, и отец Александр выслушали нас с Птицей очень внимательно, и после некоторого молчания первым заговорил священник.

– Ничем не могу помочь тебе, сын мой, – задумчиво произнес он, – как я тебе уже рассказывал – мы полностью отвергаем идею манипуляции человеческим сознанием, поэтому я тут ничего не поделаю. Ты должен или убить эту девушку – из одного страха перед возможным злом – или перевоспитывать ее сам, своим примером и убеждением. Единственно, что мы можем сделать – полностью стереть ее память, превратив во взрослого младенца, которого потребуется всему учить заново – но этот шаг ничем не отличается от убийства, поскольку при стирании памяти полностью исчезает такое эфемерное понятие, как душа. Если же ты решишься перевоспитывать эту невинную душу, которая не ведает что творит, то могу обещать, что мы окажем тебе в этом всю возможную помощь. Будем беседовать с этой девушкой, и наставлять ее ради спасения ее души – не такой уж и плохой, раз она обеспокоилась не своей личной судьбой, а судьбой своего несчастного народа. И больше сия любви никто не имать, кто душу положит за други своя. Мне эта девушка нравится своей искренностью и невинностью, и хочется надеяться, что она небезнадежна.

Дева-воительница только задумчиво пожала плечами.

– Не знаю ни единого случая благополучного изменения памяти, – сказала она, – заставить забыть куда проще. Достаточно дать этой девушке испить воды из источника Леты. Впрочем, можно обойтись и без воды – стереть память не так уж сложно, и я вполне могу научить соответствующему заклинанию или Деметриоса, или вас, Анна. Но все же лучше было бы устранить опасность, как можно милосерднее и безболезненнее убив эту несчастную. Ведь все тевтоны от рождения патологически лживы, кровожадны и недоговороспособны.

Немного помедлив, она добавила:

– Правда, можно попробовать обратиться к моей двоюродной тетке Мнемосине, которая в нашей семье отвечает за память, но во-первых, ее еще надо найти – в последнее время она уже не бывает на нашем Новом Олимпе. Поговаривают, что время от времени ее видели в гостях у Кибелы, которая вроде бы является ее матерью, но не буду ручаться за достоверность этой информации. Быть может, она там бывает, а быть может, нет. Во-вторых, как я уже говорила, мне не известно ни одного случая удачного изменения памяти. Ведь если одно случайно упущенное воспоминание будет противоречить всем остальным, то это может вызвать у человека вполне оправданное безумие. Смертные сходили с ума и по меньшим причинам, чем противоречия в собственной памяти. В-третьих – за эту услугу Мнемосина заломит немалую цену, причем вне зависимости от результата. И это будут далеко не деньги, и не драгоценности. Вы уверены, что будете готовы заплатить все, что она запросит? Запомните, Серегин – магия тоже не всесильна и лучше надеяться на собственные силы, чем на ее помощь.

– Хорошо, – кивнул я, – как командир отряда, говорю, что мы не будем убивать эту девушку, а также пытаться стирать или изменять ее память. Настоящих чудес, как я понимаю, не бывает. Мы все будем стараться перевоспитать ее своим личным примером, участием, вниманием и беседами, делая что должно, и пусть свершится что суждено.

Выслушав мои слова, отец Александр пожал мне руку. Мгновение спустя поверх наших мужских рук легла узкая ладонь Птицы, а уже ее накрыла широкая мозолистая ладонь Афины (ибо невозможно орудовать копьем и не наделать себе мозолей, будь ты хоть три раза богиня.)

Княжна Елизавета Волконская, штурм-капитан ВКС Российской Империи.

Зрелище того, как Колдун по имени Дима инициировал мадмуазель Нику, привело меня в великое смущение и растерянность. Ведь пройдет совсем немного времени – и я займу ее место на этом табурете. Видела я, в каком состоянии посвященная ушла с него. Достаточно того, что двое боевых товарищей увели ее под руки, а Анна Сергеевна сказала, что в ближайшие два-три часа ее будет приводить в чувство лично Афродита-Венера. С флейтистками и той женщиной, что играла на двойной дудке, она разобралась очень быстро, а вот с мадмуазель Никой, мол, случай очень тяжелый – нужен постельный режим, специальный массаж и особые магические восстановительные процедуры.

Вот вам и цена особого таланта! Я тут поговорила кое с кем, и узнала, что отец Александр, после того как пришиб первого посланца Сатаны, точно так же отлеживался чуть живой едва ли не половину суток. А как же я? Меня тоже уведут отсюда едва живую, или это бывает по-разному? Говорят, что и сам Дима, и Анна Сергеевна пережили инициацию значительно легче. Попросту говоря, даже и не чихнули. Нет, я не отказываюсь – раскрытие, как тут выражаются, «особого таланта» – это мой долг перед родиной и императором, а если этот талант еще и позволит мне вернуться домой, так это получается долг вдвойне. Но мне хочется знать, чего ждать и к чему готовиться, и насколько тяжелой окажется моя собственная инициация. Это как перед экзаменом, когда еще не знаешь заранее, какой билет вытянешь – легкий или не очень.

Спросить мне было не у кого, потому что после сеанса Дима Колдун удалился куда-то вместе с малолетней богиней Лилией, а Анна Сергеевна была занята какими-то собственными делами, разговаривая с капитаном Серегиным с таким озабоченным видом, что я просто не решилась подойти. Вот так я и сидела, мучимая внутренними сомнениями и спорами, в которых, с одной стороны, были служебный долг и банальное женское тщеславие пополам с любопытством, а с другой стороны, беспокойство и опасение возможных неприятностей, а также страх за свою жизнь, если что-то пойдет не так – ведь инициировать меня будет не опытный седобородый маг (как это обычно бывает в книжках), и не прекрасная или ужасная (на выбор) колдунья, а всего лишь одиннадцатилетний мальчик, которому ассистирует вроде бы богиня такого же юного возраста. Ну не помню я в греко-римском пантеоне богини с таким именем – и все тут.