Александр Михайловский - Прибежище богов [СИ]

И, чтобы мои выводы приняли более отчетливые очертания, я стала развивать наш разговор в определенном русле. Ни для кого не секрет, что клиенты часто бывают весьма откровенны с парикмахером – наверное, сидя в кресле, под пеньюаром, чувствуя прикосновения рук, они расслабляются настолько, что нечаянно могут выдать самые сокровенные тайны… Ну, насколько эти тайны будут сокровенными – зависит от парикмахера и от его умения ввести клиента в состояние блаженной доверительности (я-то эти игры в психологию терпеть не могу, мне не нужны чужие тайны, но поговорить с человеком по душам – это всегда с удовольствием).

– Вот видишь, Антон, – сказала я с шутливым назиданием, – зря ты так домой, к маме хотел. Успеешь еще. А тут, возможно, тебя ждут великие дела…

– Ты знаешь, Ань, я тоже так думаю, – ответил он так спокойно и уверенно, что я невольно удивилась, ибо моя фраза про великие дела относилась скорее к области шуток, – мне кажется, я неспроста сюда попал. Мое прозябание в том, нашем мире никому не приносило пользы. Так бы я и прожил свою жизнь – совершенно бесцельно и бесполезно. Даже, наверное, не женился бы – кому нужен такой неудачник… – он вздохнул с оттенком некоторой самоиронии, как бы резюмируя сказанное, – а здесь, я чувствую, мой потенциал может быть раскрыт, – он помолчал, о чем-то размышляя, и продолжил, – ты была права, Ань, когда ругала меня там, у водопада. Я, конечно, скучаю по маме и беспокоюсь за нее, но я же понимаю, что от меня мало что зависит. Мне кажется, мы все вернемся тогда, когда выполним какую-то миссию… При этом я понимаю, что мы можем и вовсе не вернуться… Но я, Ань, уже по-другому к этому отношусь.

– Антон… – сказала я серьезным и вкрадчивым голосом, и в этот момент даже ножницы замерли в моей руке, – ты очень сильно изменился. Если честно, то ты просто удивляешь меня. И вот я думаю – что же заставило тебя изменить ход своих мыслей? Неужели бурная ночь с Афродитой так на тебя подействовала?

Я надеялась, что он не углядит ехидства в моем вопросе. Задав его, я продолжила стрижку – снова защелкали ножницы и полетели клочья волос. На голове Антона уже слегка начало прорисовываться нечто вполне симпатичное.

Тем временем тот думал над заданным вопросом. Наконец он ответил:

– Да, это ночь с Афродитой так повлияла… Э-э… точнее, наверное, сама Афродита. Даже не знаю… – он сосредоточенно размышлял, опустив глаза вниз, – понимаешь, Ань, это был не просто секс. Ты только не смейся… Точнее, это был просто секс, но ощущение было такое, словно меня подключили к источнику мощной энергии… И такой это был кайф – ну вот даже не знаю, на что похоже – жаль, что я не писатель и не смогу тебе точно передать… А я ведь даже испугался поначалу, когда она меня выбрала – ну, знаешь, я ведь не был уверен, что у меня получится… ну, ее удовлетворить… я ведь вообще с этой Афродитой был незнаком, я стеснялся ее – но когда с нами пошел еще тот, другой – ну, Андрей этот – я успокоился, подумал: если у меня не получится, то он поможет… ну как-то так… ты только не смейся…

– Да не смеюсь я, Антон, сиди ровно, пожалуйста! – ответила я, хотя смех меня и в самом деле пробирал от того, как он описывал пикантную ситуацию, – ты рассказывай, рассказывай, я тебя внимательно слушаю…

– Ну и вот… – немного смущенно продолжил он, – что там рассказывать… Это было классно. И Андрюха был хорош, да и я не оплошал. А она так здорово нас подбадривала – я видел, как ей хорошо, и мы оба еще больше старались…

По возникшей паузе я поняла, что Антон вновь мечтательно улыбается, очевидно, заново прокручивая в памяти ту великолепную ночь.

Собственно, я узнала все, что хотела. Ночь любви с богиней – это не хухры-мухры. Это – подзарядка мощной энергией, а в некоторых случаях – перезагрузка. Что ж, посмотрим, что теперь дальше будет происходить с избранником богини… Точнее, с двумя избранниками.

Наконец стрижка была закончена. Глядя на Антона, я с трудом узнавала нашего гротескного учителя танцев – это ходячее недоразумение и воплощение нелепости… Вроде бы передо мной сидел все тот же Антон, но узнать его было трудно, потому что что-то изменилось где-то очень глубоко в нем, и новая стрижка хорошо подчеркивала этот удивительный феномен преображения личности. О да, такую стрижку надо уметь носить. Я оставила ему длинные волосы сверху, но открыла уши. Наконец-то мне удалось исполнить давнюю мечту – отстричь наконец этот его петушиный хвост сзади, представлявший собой отросшие по нижней кромке волосы, изначально оставленные предыдущим парикмахером длиннее, чем надо бы. Там я все убрала на длину полтора сантиметра, создав очень изящный переход, люди называют этот эффект «шапочкой». Сзади голова Антона была почти плоской – не знаю, зачем он это подчеркивал, нося прежнюю стрижку, но теперь форма его головы зрительно выглядела идеальной, и достигалось это именно благодаря эффекту «шапочки».

Словом, передо мной предстал красавец-мужчина (ну совсем небольшое преувеличение…) И надо же – я поймала себя на том, что машинально поправляю волосы… Ну что ж, Антон, добро пожаловать в мир мужчин и героев…

Так я ему и сказала, переполняясь гордостью за свою отлично сделанную работу, после чего он, сердечно поблагодарив, побежал искать зеркало.

Бывшая штандартеноберюнкер СС Гретхен де Мезьер, дочь великого госпитальера Нового Тевтонского ордена.

Наверное, на всю жизнь я запомню тот момент, когда в синем небе, покрытом белесыми разводами перистых облаков, появилась яркая, как огонь, сияющая точка и стала быстро приближаться к нашему лагерю. Я первая ее увидала – наверное, потому, что ждала возвращения гауптмана Серегина, чтобы наконец услышать прямо из его уст окончательный ответ касательно моей будущей судьбы. Быть или не быть – вот в чем был вопрос.

Я ждала и надеялась, что после моих бесед с падре Александром гауптман Серегин все же возьмет меня на службу и предоставит возможность отличиться перед моими новыми товарищами, кровью врагов скрепив боевое содружество. И мои ожидания в итоге оказались не напрасными, только случилось это не сразу. А пока, увидев приближающееся к нам явление, я закричала и замахала руками в его сторону, привлекая к себе всеобщее внимание, ибо все непонятное в итоге может оказаться опасным.

Первой ко мне прибежала фройляйн Анна, вместе с обеими девочками и тем мальчиком, который не колдун, потом пришел падре Александр со вторым мальчиком, фройляйн Ника, а все три лицемерно-приторные так называемые богини и местный бог кузнечного ремесла (единственный приличный человек в этой компании, занимающийся достойным и для тевтона делом).

Правда, девочка-богиня тоже кажется мне вполне приличной для того, чтобы с ней можно было иметь дело, но я все же опасаюсь, что плохая наследственность, которую она получила от своей матери, все же возьмет свое, и вся ее так называемая первая подростковая любовь кончится обыкновенным безудержным развратом… Сколько у меня раньше было знакомых и подруг, пошедших по этой кривой дорожке и закончивших замужеством со всякими первыми попавшимися уродами, или даже в качестве жертвы на алтаре херра Тойфеля, когда ничего уже поправить было нельзя в случае беременности девушки от неарийца.