Александр Михайловский - Прибежище богов [СИ]

Капитан Серегин Сергей Сергеевич.

Так вот ты какой, северный олень – ротный штурмоносец ВКС Российской империи! Эдакая сплющенная, уплощенная капля, примерно тридцати метров в длину и двадцати в размахе «крыльев», где острый трапецевидный конец это носовая часть с кабиной экипажа, а полукруглый – соответственно хвост, или корма. Действительно, внешне слегка напоминает корабль Хана Соло из «Звездный войн», но вот именно что слегка, поскольку штурмоносец – корабль атмосферный, а совсем не космический, и, несмотря на то, что мощи в его реакторах-импеллерах немерено, всякого рода аэродинамически несовершенные формы ему категорически противопоказаны. Вход в атмосферу после суборбитального скачка снесет нахрен все красивости и неровности, превратив их в эффектный след из раскаленной плазмы, стелющийся следом за кораблем – поэтому формы до предела гладкие, зализанные, приспособленные не то чтобы к сверх-, а скорее, к гиперзвуковому полету в атмосфере.

Кроме того, на штурмоносце мне сразу бросились в глаза три оборонительные турели, в которых установлены спаренные тридцатимиллиметровые электромагнитные пушки, разгоняющие четырехсотграммовые оперенные металлокерамические снаряды со стальным сердечником (чтобы было за что цепляться магнитному полю) примерно до четырех километров в секунду. Каждая турель (верхняя, нижняя, правая и левая) полностью простреливает свою полусферу, при этом в любом произвольном направлении могут вести огонь как минимум три турели из четырех. Да, на самом деле турелей не три, а четыре, но пока штурмоносец стоит на грунте, нижняя турель втянута в корпус. Когда после суборбитального прыжка машина входит в плотные слои атмосферы, то в корпус втягиваются все четыре турели, оставляя на поверхности только свои бронированные теплозащитные крышки – но такое, как говорит прапорщик Пихоцкий, бывает не часто.

Кроме оборонительного вооружения, как еще вчера на привале рассказал прапорщик, на корабле имелись такие же электромагнитные орудия главного калибра, стреляющие пятнадцатикилограммовыми болванками калибром в сто миллиметров. Неподвижные шахты этих пушек располагались по обе стороны от кабины пилотов, составляющей одно целое с десантным отсеком, а прицеливание осуществлялось всем корпусом, как это делают наши штурмовики.

В корме, точно по оси машины, расположен грузовой четырехметровый люк с откидной аппарелью, ведущий в десантный отсек, почти такой же по размерам, как на Ил-76, или может, даже чуть больший. Потолок по крайней мере ничуть не ниже. Сейчас это пространство, в котором с легкостью поместятся четыре армейских грузовика, почти на две трети забито какими-то контейнерами (на вид пластиковыми). Ах да, мадмуазель Волконская рассказывала, что попутным рейсом везла на свою передовую базу снабжение… Где-то в кабине экипажа должны быть и документы на груз. Ну, с грузом мы разберемся попозже, а сейчас есть другие заботы. Мы тут так хорошо нашумели со своим пулеметом, что разбросанные по окрестностям разъезды амазонок кинутся сюда выяснять, что произошло. Или уже не кинутся, потому что мадмуазель Елизавета уже добралась до кабины экипажа и взяла управление в свои маленькие, но уверенные руки, переключив электронный мозг корабля в параноидальный режим активной обороны.

На гребне увала, метрах в трехстах от нас, появился как раз такой парный разъезд, и тут я впервые в жизни увидел, как стреляет мелкокалиберная автоматическая рельсовая пушка. Звук при этом такой, будто одна за другой рвутся до предела натянутые басовые струны на гитаре. Раскаленные трассы, мелькнувшие в воздухе, мгновенно соединили стволы пушки и цель, которая тут же превратилась в разбросанные по сторонам кровавые лохмотья конских и человеческих тел. Там, по-моему, даже испугаться не успели, так что ну его нафиг-нафиг – связываться с таким вот штурмоносцем… Тут и танк короткой очередью на запчасти разобрать можно – хоть хваленый американский «Абрамс», хоть еврейскую «Меркаву». Кстати, снаряды в пушках, как оказалось, отнюдь не трассирующие, просто на скорости в половину первой космической свечение возникает даже от простого трения металлокерамической болванки об воздух. Вот такие тут у нас пирожки с котятами.

Пока прапор Пихоцкий, нервно оглядываясь (ну совсем необстрелянный человек), привязывает наших лошадок к поручням в оставшейся свободной задней части трюма прямо у рампы, Ара, ругаясь как последний извозчик, втаскивает через вход для членов экипажа пятерых жертвенных овечек тевтонов, ранее предназначенных на корм херру Тойфелю. Ну не поднялась рука ни пристрелить их, ни бросить здесь на произвол судьбы. Девки – худые, как живые анатомические пособия, с огромными, как у анимэшных героинь, глазами, и к тому же наголо, до блеска, обритые. Все (за исключением одной, уже приготовленной для жертвоприношения) одеты в некий гибрид узкой монашеской сутаны с капюшоном из грубой ткани и смирительной рубахи. Твою же мать! Смотрят так жалостливо, что сердце на куски разрывается, хочется поскорее откормить и отдать замуж в хорошие руки.

В кабине экипажа вовсю хозяйничает белокурая княжна – видно, что здесь она на своем месте, можно залюбоваться… На ее голову надета гарнитура внутренней связи, пальцы мечутся по клавиатуре, по дисплеям прыгают надписи и картинки.

– Сергей Сергеевич, – поворачивается она ко мне, – будьте добры проверить и доложить, все ли наши на борту?

Я обернулся. В коридорчике, который прямо за моей спиной вел от входного люка к кабине, толпился худосочный гарем, возглявляемый Арой, а Док, стоя у самого люка, наблюдал подходы, прикрывая погрузку. Хотя чего там было прикрывать – турели сделают то же самое и быстрее и радикальнее. Но, наверное, нас не переделаешь.

– Здесь вы, я, Ара и Док, Елизавета Дмитриевна, – сказал я, – Зоркий Глаз с прапором должны были находиться у грузового люка…

– Хорошо, Сергей Сергеевич, тогда я закрываю носовой люк, – сказала госпожа штурм-капитан и защелкала кнопками на расположенной чуть в стороне консоли, очевидно, переключая внутреннюю связь.

– Алло, Андрей, – произнесла она в гарнитуру.

– Прапорщик Пихоцкий слушает, – через некоторое время едва слышно для меня отозвался один из двух любимцев богини Афродиты.

– Доложите обстановку, прапорщик, – скомандовала Волконская.

– Обстановка нормальная, госпожа штурм-капитан, – ответил Пихоцкий, – Зоркий Глаз со мной, аппарель поднята, грузовой люк герметично задраен.

– Вас поняла, прапорщик, – ответила Волконская, потянув какой-то рычаг, – держитесь там крепче, мы отправляемся…

В ответ на это ее движение штурмоносец колыхнулся, издал явственный звук, что-то вроде «чпок» – и оторвался от земли. Через экраны переднего обзора было видно, как окружающий пейзаж начал проваливаться вниз и назад с одновременным разворотом примерно на девяносто градусов. Это немного напоминало полет на вертолете, только без присущих ему грохота и тряски, и с куда большей скоростью.