Джо Уолтон - Среди других

Это нужно сделать на закате, а он, согласно «Дейли Мейл», в половину шестого.

После обеда я на автобусе поехала в верховье долины. Тетушке Тэг надо было в школу на собрание, а потом мы с ней собирались встретиться в «Феду Хир» в семь часов, когда пускают посетителей. Я сошла с автобуса в Аберкумбое, у развалин паллетного. Было еще рано. Я пожалела, что не нашла себе какого-нибудь занятия до времени, вроде как повстречаться с Мойрой, Ли и Насрин. Подумала, не позвонить ли им, но потом вспомнила вечеринку у Ли, где мы виделись последний раз, и что они мне больше не подруги, просто знакомые. Они захотели бы все узнать про Вима и обсуждали бы его на свой манер, обесценив мои настоящие чувства.

На ржавой железной ограде у поворота к паллетному висел плакат: «Проект возвращения земли. Местный совет Мид-Гламоргана». У меня сердце воспрянуло, потому что вспомнился поход лордов Гондора. Мы называли это место Мордором, и Мордор пал. Адское пламя потухло. На некоторых деревьях виднелось немножко зелени. Фейри вокруг не было. Нога у меня побаливала – не сильно, но достаточно, чтобы их разогнать.

Печи остыли, а все окна оказались повыбиты. Жалкое зрелище – руина пятилетней давности, еще не такая развалившаяся, чтобы стать твердыней фейри. Вывеска про собак покосилась. Собаки, если здесь были собаки, ушли вместе с работниками. Темный пруд до сих пор выглядел зловеще, хотя по берегам выросла трава. Я прошла на дальний конец фабрики, откуда, подняв глаза, можно было видеть холмы, и села в одной из ниш. Я хотела отдохнуть, чтоб боль в ноге уменьшилась до привычного нытья, которое фейри выдерживают. Я читала «Прикосновение странного» – блестящая книга и красиво написана, хотя и странноватая. Это рассказы. Я рада, что хоть один подарок от Вима оказался удачным.

Дочитав, я, вместо того чтобы взяться за «Врата Иврил», стала проверять, смогу ли разогнать боль в ноге, как на иглоукалывании. Это не настоящее волшебство, хотя и волшебство. Эта магия не затрагивает мир и ничего в нем не меняет. Она вся внутри тела. Сидя там, я подумала, что магия есть во всем. Фейри больше существуют в магии, чем в мире, а люди больше в мире, чем в магии. Может быть, фейри – кроме тех, которые заблудившиеся умершие люди, – это концентрированная, олицетворенная магия? А Бог? Бог есть во всем, проникает всюду, он порядок вещей, их движение. Вот почему чары так часто оборачиваются ко злу – потому что они идут против этого порядка. Я почти различала узор, порядок в смене солнца и туч над холмами, а боль удерживала чуть в стороне, где она не могла мне повредить.

Глорфиндейл появился первым, а за ним все остальные. Никогда не видела такого парада фейри, даже в прошлом году, когда нам пришлось остановить Лиз. Взглянув на Глорфиндейла с точки зрения нового понимания магии и прочего, я решила, что не буду больше так его называть, втискивать в вычитанный в книге порядок. Имя – не он сам, хотя имена и удобные ярлыки. Фейри были повсюду, окружили меня, теснили. Никто мне не велел что-то особенное принести, и я ничего не взяла, но была наготове.

Солнце уже уходило за холмы. Глорфиндейл без разговоров повел нас обратно к пруду. Я могла бы и догадаться, что это будет там. Я остановилась на берегу. Мор подошла ко мне. Она выглядела такой молодой и в то же время такой далекой. Мне трудно было смотреть на нее. Выражение лица у нее стало, какое обычно у фейри. Она выглядела собой, но уже далеко ушла от той, кем была, в волшебство. Она уже казалась больше фейри, чем человеком. Я достала свой перочинный ножик, собиралась надрезать себе большой палец для колдовства, но Глорфиндейл – не могу думать о нем иначе – покачал головой.

– Соединись, – сказал он. – Исцели.

– Что?

– Разломаны. – Он показал на Мор и на меня. – Будь вместе.

Вперед вышел фейри, подаривший мне палку.

– Делай, будь вместе, – сказал Глорфиндейл. – Останься.

– Нет! – сказала я. – Мне не этого надо. И вам тоже. На полпути, – так ты сказал на Хеллоуин. Так я и тогда могла бы, если бы захотела.

– Останься. Исцели. Соединись, – повторял Глорфиндейл.

Фейри-старик коснулся моей палки, и она стала ножом, острым деревянным ножом. Он показал, будто втыкает его мне в сердце.

– Нет! – вскрикнула я и выронила его.

– Жить, – сказал Глорфиндейл. – Среди. Вместе.

– Нет! – Я стала отступать от ножа, медленно, потому что он, конечно, был моей палкой, а без нее я быстро двигаться не могла. Мор подобрала ее и протянула мне.

– За смертью, – сказал старик. – Жить среди, становиться, сливаться. Вместе. Исцеленными. Сильными, достигшими, любящими, навсегда спасенными, навсегда сильными, вместе.

– Нет, – уже спокойнее повторила я. – Послушайте, я не этого хочу. Той зимой – может быть, сразу, как это случилось, но теперь нет. Мор знает. Глорфиндейл знает. Я ушла дальше. Многое произошло. Я изменилась. Может, вы видите во мне отломанную половинку пары и моя смерть кажется вам средством связать разорванные концы и укрепить связь с реальным миром, но для меня все по-другому. Не теперь. У меня есть дела.

– Делаешь так делай, – сказал он, и на этот раз я не услышала в его словах поддержки. – Помогай. Соединяйся. Действуй.

Мор держала нож острием ко мне. Кругом были фейри; осязаемые, материальные фейри теснили меня к ножу. Я знала, что и нож материальный. Я на него не одну неделю опиралась. Я установила с ним магическую связь, а он со мной.

– Нет. Не хочу, – настаивала я. – Немного крови и волшебства, чтобы помочь Мор, помочь вам, если вам это поможет, – да, на это я согласна, но не на смерть.

Что подумает Вим? Хуже того, что подумает тетушка Тэг, которая понятия не имеет о фейри, которая решит, что я просто ушла в горы, не сказав ни слова, и покончила с собой? А как же Даниэль?

– Не могу, – сказала я.

Я хотела отступить, но они сомкнулись вокруг меня, теснили к ножу.

– Нет, – твердо повторила я.

Они обступили со всех сторон, и нож был близок, как никогда, и нож хотел моей крови, моей жизни, искушал меня стать фейри. Стань я фейри, я бы всегда различала ткань волшебства. Не будет больше боли, не будет слез. Я пойму магию. Я буду с Мор, я буду Мор, мы будем одной личностью, соединимся. Но мы никогда на самом деле не были одним человеком, и это все решило. Я попятилась на шаг и заговорила как могла спокойно:

– Нет. Я не хочу быть фейри. Не хочу соединяться. Я хочу жить и быть собой. Хочу вырасти в мир.

Спокойствие помогало, как помогает Литания против страха, потому что магия иногда использует страх. А отвергнув их предложение всем сердцем, я стала еще сильнее, потому что магия использовала еще и ту часть меня, которая хотела стать фейри – всегда этого хотела.