Оксана Демченко - Топор Ларны [Litres, СИ]

Снова мелькнул топор, отсекая руку с цепом. Кровь пузырилась и пятнала помост.

Собственный крик заполнял слух кланда и делал вибрирующий ужас – вселенским, неодолимым. Кланд с отчаянием осознал себя всего лишь большой и беспомощной рыбиной под разделочным ножом. Больно, страшно и безнадёжно… Он даже рассмотрел ужасающе спокойный и деловитый прищур серых глаз, когда его лишали лучшей – вполне здоровой и мощной – клешни. А потом и второй.

Аффар ар-Сарна, недавно владевший всем миром, остался теперь лежать на помосте всего лишь окончательно раздавленным червяком, тушей без лап и рук. Жалким обрубком, ещё живым и страдающим.

С каким-то запоздалым ужасом припомнилось: он сам приказал найти этого выродёра, тогда ещё мальчишку. Он вложил немало золота в обучение и воспитание сильного, злого наёмника. Здесь, в главном бассейне, мягкотелому подробно рассказывали о слабых местах выров и способах их убийства. Медленного и страшного. Это он, кланд, решил, что оставшегося без лап полнопанцирного надо выкладывать на солнце, чтобы повинный перед ар-Сарна страдал много дней… Если сошедшие с ума хранители пожелают – и сам кланд, будет сохнуть так же.

– Пусть подыхает медленно! – словно отзываясь на эти страхи, выкрикнул ар-Горх. – И цена ему – стертый медный полуарх!

Тёмный топор ударил в спинной панцирь, порождая новую боль. Последнюю. Боль заполнила сознание тьмой. И кланда не стало в мире…

– Не надо становиться заказчиком, ар, – буркнул Ларна, чуть отдышавшись. Мельком глянул на кровь, сочащуюся по ноге. Извлёк из щели панциря топор. – Хватит. Месть – не лучший путь. Но найм и пытка… нет уж, я больше не беру заказов. Кончено.

Он укоризненно покачал головой. Щелкнул языком, отзывая страфа, яростно танцующего на панцире и лязгающего когтями. Усмехнулся в усы: где-то в тёмных недрах сознания вороных хранятся ярость и жажда боя с вырами. Их очень просто разбудить и натренировать.

Своего страфа Ларна начал готовить ещё в Горниве. Клевок по команде. Удержание хвоста. Прыжок, удар лапами и движение по кругу, с постоянной угрозой и прицелом в глаза… Несложные приёмы, для которых вороной самой природой создан. Кто знал, что уроки пригодятся? Он тогда только смутно подозревал, ещё не выработав окончательного плана.

Уничтожив без честного боя одиннадцать славных выров, чего уж греха таить, Ларна тщеславно желал последним в списке выродёрства прикончить вооружённого и подлого врага рода ар-Бахта… Сорг выставил условие: пожелал разделаться с отравителем ар-Фанга. В ответ он, Ларна, тоже не промолчал. И каждый получил своё.

Хранители в полнейшей тишине смотрели на выродёра. Как он шагает всё ближе к краю помоста. Ларна хромал и берёг руку, дышал с хрипом и прижимал к боку локоть: достал его кланд то ли хвостом, то ли клешней. Крепко приложил. Но выродёр выжил и справился с делом, давшим ему законное право смотреть на выров и не ждать с их стороны новой законной мести: долг оглашён Жафом, подтверждён ударами хвостов и оплачен кровью. Многие старшие родов выров изучали мягкотелого с отвращением, а кто-то и с уважением: бой честный, не к чему придраться.

Ларна нахмурился, припоминая ещё одно обещание, данное Соргу.

– Что же это я? – остановился выродёр. – Сказать забыл! Я, Ларна рэм-Бахта, от имени рода объявляю то, что желал сказать здесь, стоя на помосте, мой друг и брат Шром. Война людей и выров окончена. Нет более похода, ради которого избирается кланд. Есть дела мира, решаемые, как и подобает по укладу глубин, старыми.

– Именно, старыми, – эхом отозвался Шрон. – Жаф, мы с вами должны определить круг мудрецов. У ар-Рагов старику уже исполнилось сто?

– Три месяца назад, – отозвался выр, неловко переваливаясь на своих колесных подпорках и ощупывая их уцелевшими руками. – Ларна! Задави тебя страф, где ты? Меня надо развернуть.

– У нас двое старых, – осторожно подал голос хранитель рода ар-Багга. – Двое!

– Ох-хо, мы ещё не обозначили подтверждение мира ударом хвостов, – припомнил Шрон. И задумчиво добавил, сдерживая булькающий смех. – Хотя лично меня устраивает кланд Ларна…

Все хвосты дружно впечатались в пол.

Шрон осел на пол и позволил себе расслабиться.

Всё же не зря шли в столицу, – думал он, наблюдая, как брата обливают водой. Не зря… будет смена законов и новая надежда. Хотя сейчас верить в неё особенно трудно, глядя на израненного, едва живого, Шрома. Цена, запрошенная за вышитый чернью поясок, оказалась высока. И нет никакой уверенности, что оплачена она сполна, что погружение будет удачным. Как отпускать брата таким, иссечённым и пересохшим – одного? Кто поддержит и защитит от донных угроз? Кто поможет выбрать грот?

Шрон тяжело вздохнул, благодарно шевельнул усами: и до него добрались стражи, поливают водой щедро, усердно. Ларна уже развернул капризного Жафа, подкатил поближе. Старик взволнованно и громко, чтобы все разобрали, спросил про Сомру и данную варсой надежду на обретение глубин. Пришлось рассказывать всю историю заново – от момента встречи на галере казнимого выродёра и столь же окончательно и безнадежно обреченного Шрома… Хранители слушали, как сказку. Шрон усмехался: Кима бы сюда, вот уж кто умеет рассказывать!

Когда он закончил рассказ, от дверей приблизился курьер, сообщил: галера Юты ар-Рафта задержана у нижней цепи, перекрывающей реку. Можно ли впускать? Собрание заволновалось, хранители торопливо договорились, кто к кому готов напроситься в гости на палубу, чтобы выход галер из порта не напоминал военный сбор. Сошлись на том, что трех больших кораблей вполне достаточно и для солидности, и для удобства. Ар-Лимы, неосторожно пообещавшие всем печень и проигравшие ровно столько споров, сколько затеяли, ничуть не огорчились и решили устроить праздник. Как-никак новое время, мир меняется. И надо верить – к лучшему!

Шрома бережно подняли и отнесли на палубу малой галеры Ларны, доставившей ара Жафа на совет.

Сам Ларна скинул кольчугу, наспех перетянул свежую рану на ноге и забросил топор в трюм. Тем завершив военные дела, почувствовал себя капитаном и взялся руководить погрузкой старого выра, весьма гордого своим временно необходимым способом передвижения – на колёсах. Принесли на галеру и единственного выжившего из трех стражей замка ар-Бахта. Выра, безусловно укрепившего славу своего рода и исполнившего долг до конца, как и его погибшие спутники.

Глава стражи дворца, смущённо стирая пучком водорослей сине-золотые полосы, догнал Шрона уже у самого борта галеры.

– Каков теперь цвет власти, ар? – осторожно уточнил он.

Шрон ненадолго замер в задумчивости. Потом глянул на брата. Шевельнул усами.

– Пояс, дающий надежду уйти в глубины, чёрен, как донный ил, – негромко сказал он. – Тот же цвет обозначает у нас, выров исконного закона, мудрость. – Полагаю, можно считать этот цвет достойным. Но раскраску не наносите. Не война ведь теперь в столице – мир…