Оксана Демченко - Топор Ларны [Litres, СИ]

– «И ничто нас не остановит»… Так пятьсот четыре года назад началась последняя война, – тихо сказал Малёк, ещё днем заучивший текст наизусть. Мальчик жалобно глянул на Шрома. – Дядька, можно я заночую у тебя? Тяжко мне. От ваших книг и от этого прошлого, в котором нет ничего хорошего. Я ведь тоже виноват. Я сперва желал тебе смерти на галере. Я хотел, чтобы Ларна тебя убил! Может, потому и дал ему воды.

– Если ещё кто-то хоть слово скажет про свою вину, пусть учтет: топор наточен, – мрачно усмехнулся Ларна. – Я озверел до степени выродёрства. Мы воюем кланда! И всё, и хватит в себе гниль искать! Позже займемся, когда разгребём главную грязь. Только так.

– Ты сегодня мудрец, да… – прогудел Шром. Подхватил Малька и забросил себе на панцирь. – Про топор хорошо сказал. Я подумаю, да. Никогда не выходил на бой с выродёром. Можно разработать правила, дающие нам равные возможности. Полагаю, даже нужно, да. Интересная мысль, она вернула мне способность спокойно спать. Я буду видеть свежие сны о поединке. С кландом. И не только с ним, да.

– Всегда пожалуйста, – прищурился Ларна, провожая взглядом выра.

Сорг до сих пор слушал общий разговор без внимания. Теперь он позволил себе оттолкнуть стол пятью руками, застонал и шестой смял в комок очередной пергамент с доносом. Сбросил со прочь, как грязь. Покосился на неряшливую в кучу подобных, уже рассмотренных. Пометил одной из правых рук: в своей книжке для важного, что шаара следует заменить еще раз, гнилец.

– Утром небо явит синь, волна успокоится, донный ил сомнений в душах прекратит возмущаться и застить важное, – пообещал Шрон. – Идите отдыхать. Пока что золото иглы – великая тайна, которую не могу ни постичь, ни выложить на весы. Злом признать? Но игла была в руке варсы! Благом? Тоже нет к тому повода. Ох-хо, отдых надобен.

Утро, как и пообещал старик, пришло синее и ясное. Малёк проснулся легко, с уверенностью, что день переменит все к лучшему. Не может быть иначе! Вот рядом Шром. Несравненный дядька Шром, умеющий победить и врага, и себя самого, свои старые страхи и ошибки. Потому что страхи и ошибки есть у всех. Отказ от их изучения – первая уступка колдунам, имена которых Малек запомнил накрепко.

Шром шевельнулся, его спинной глаз взглянул на Малька.

– Отдохнул? Тебя жду, да. Сказал гнильцам: без воспитанника и не выйду, да.

– Гнильцам? – все обещания сияющего утра показались гнусным обманом. Малек ссутулился и торопливо нашарил вещи, стал одеваться. Сложил одеяло, скатал коврик. – Дядька, ты меня пугаешь. Что за гнильцы?

– Двое с боевых отмелей, – ровным голосом сообщил Шром. – Бросили мне вызов поутру, приплыли от берега, всё честь-честью. Кланд дал им разрешение на парный бой. Четыре года назад я ударом хвоста раздавил их брата. И не охай, да-а… Он и худшего стоил. Он желал уродовать выров. Ему нравилось в бою рвать клешни молодым, чтоб повторно росли мелкие. Много в нем было гнили, да. Я покончил с ним. С его планами по поводу места стража в главном бассейне. С планами его братьев по поводу захвата малого замка ар-Нагга, оставшихся без бассейна и гнезд. Там лишь несколько стариков, они доживают век и обречены быть последними в роду, да.

– Но ты же победишь гнильцов?

– Уж всяко не стану подставляться под удар, – пообещал Шром. Чуть помолчал и добавил. – Мудр наш кланд своей гнилой мудростью. Разрешил вырам идти на бой в стальной броне поверх панциря, данного нам природой. Не всем вырам, само собой, да.… Мне нельзя. Мне полагается встретить врага у ворот и проводить в замок, потому что вызов – он и честь, и долг, и древний обычай, да.

– Так ведь… – ужаснулся Малек и осекся, наблюдая искреннее веселье Шрома.

Боевой выр не может не ликовать, готовясь к схватке. Его сила требует приложения, его слава жаждет возвышения. Так сказано в одной из книг. Для Шрома это уже давно не вполне точно. Однако же Малек приметил: дядька охотно проверяет прочность панциря и находит в том неизменное утешение. Бой на некоторое время смягчающее его тоску, зовущую в недоступные глубины. Если теперь вызов на безнадежный бой принят только ради указанного…

Шром сердито свел бровные отростки – перенял движение у Ларны, подстроив под особенности лица выра.

– Я не глуп, давно не личинка. Мне щекотно от смеха! В стальной броне – и на глубину! Мудрость кланда заржавела прежде нового доспеха. Под его ничтожный неполный панцирь не заползла мыслишка: отчего такие прочные да надежные брони не использовались раньше? Не интересно ему, как бедняги будут плавать в эдакой обузе? Гнуться как станут? Идем. Всё готово. Отмель очищена, скалы проверены. Трёх игломётчиков удалось там найти. Говорят, охотились на коз. Ларне говорят, да-а, послушать интересно… Он-то не верит. Ещё одного охотничка выудил Юта. Глупый молодой выр устраивался в засаде у причала. Только мы с Ютой тоже сидим в засаде, да. Поочередно. Сегодня была его ночь. Почему-то мягкохвостые полагают, что полный панцирь мешает нам взращивать ум. Но мы не против, пусть думают так, да.

– Ты убьёшь их?

– А ты этого больше боишься – или больше хочешь?

– Я не знаю их. И боюсь, и хочу. Вот как с Ларной, дядька. Его стальные глаза страшны. Смерть в них блестит. Только без него при проверке шааров крови бы пролилось много больше. Я долго думал и так сообразил: иногда прямой страх сберегает от худшего.

– Неглупая мысль, неглупая. Пусть я стану плохо спать, Малек. Но я их убью, да. Скорее всего, убью. Не стану щадить. Я не уважаю тех, кто окружает себя охотниками на коз с иглометами и сажает в засаду наёмников. Они прошли по земле рода ар-Бахта, как гости. Они сказали стражам, что ищут честного боя. Они пытались проникнуть в замок до рассвета именно гостями, чтобы отравить стражу. Выр, у которого в ларце с лекарствами лежит запас таннской соли – это гнилец, гнилой до сердцевины! Они вызвали меня, но теперь норовят сбежать. Я не желаю их жалеть, да.

– Тогда идём, дядька, – улыбнулся Малек. – Я никогда не видел схватку выров на мелководье. Наверное, зрелище необыкновенное.

– Может быть… давно не наблюдал со стороны, да, – булькнул смехом Шром. Возмущённо встопорщил усы. – Их сталь имеет вороненый тон! Это наш тон, рода ар-Бахта! Как они посмели?

Малек забрался на законное место воспитанника – седока спинного панциря любимого дядьки. Шром побежал по коридорам, приветственно качая клешнями знакомым и не замедляя движения. Замок гудел голосами и звуком шагов. Люди с галеры Ларны и его же наёмники перекликались на стенах, выры из стражи шипели и гудели, проверяя нижние галереи.

На причале замерли три стража, полукругом со стороны воды. Ближе к воротам тесно терлись сталью панцирей «гости». В самих воротах сыто щурился Ларна, носитель знаменитого северного топора. Можно сказать, он уже начал подготовку к бою. Доводил прибывших до дрожи усов.