Оксана Демченко - Топор Ларны [Litres, СИ]

Живые друзья надёжнее бездушных скал за спиной. И они иногда – не все и не каждый раз, наверное, но и того довольно – не предают и не отказываются от сделанного выбора. Который может погубить и их самих, и его – Ларну, вставшего рядом и взявшегося за чужое, в общем-то, дело… Но вместе можно переспорить лукавого нанимателя.

Настоящие договоры у судьбы есть, но цена по ним страшна: жизнь. И не только твоя, но и тех, кто тебе стал дорог… Настоящие договоры никогда не размениваются на золото, только на боль души. И на страх. Он-то думал, что давно избавился от этой глупости – от страха. Теперь что ни день, боится всё сильнее, за каждого, кого впустил в своё сердце, казавшееся давно заброшенной сиротской лачугой… Но снова обжитое, подновлённое.

А ещё он заподозрил, что есть в мире по крайней мере одно существо, которого боится сама судьба. Это Шром ар-Бахта, обладатель самого крупного и крепкого во всём свете панциря из непоколебимых убеждений и заблуждений.

Шром – друг, которого он, Ларна, не готов потерять…

– Не будем мы штурмовать замок рода ар-Сарна, – ровным голосом сообщил Шром, едва услышал об идее похода мести. – Личинки не отвечают за взрослых гнильцов. И никак иначе, да.

– Не надо давить их, – тяжело вздохнул Ларна, уставший пояснять по сотому, наверное, разу очевидное для себя. – Я говорю о стратегии ведения войны. Понимаешь? Зримая угроза ценному для рода твоих врагов могла бы способствовать твоей безопасности в столице.

– Ты говоришь вроде бы умно, но сам не понимаешь важного, – вздохнул Шром. – Мы с братьями всё обсудили. Мы не хотим просто сменить кланда с мягким хвостом на кланда же – но полнопанцирного. Нам надо гораздо больше.

– Что именно? – тяжело вздохнул Ларна.

– Для начала вызвать его на поединок и раздавить, – оживился Шром. – Обязательно при полном соблюдении старых традиций вызова, да. Без обмана и без сомнительных недомолвок. Это важно. Мне нужен честный бой! Только так я могу стать бесспорным победителем и объявить конец войне с людьми. Выбрать новых советников. Обрести поддержку, да. И далее исполнять то, что не смог старик ар-Рафт. Тот, кого я не пощадил в своём первом бою… Спасибо Юте, мы знаем его мысли, записи уцелели. Мудрец был, мудрец. Погиб по моей вине, это требует искупления, да.

– Ты безнадёжен, при столь безграничных наивности и разборчивости у тебя нет возможности победить на суше, где правила лгут, а союзники предают, – вздохнул Ларна. – Но такого я тебя и люблю… Значит, ты прав, даже если я не понимаю твоей правоты.

– Стоит дать тебе отоспаться, и ты перестаешь рычать гадости, да, – бодро прогудел Шром. – Идём. Я готов отвезти тебя в главный зал на своём панцире. Это высокая честь даже для наилучшего человека, не уличенного в выродёрстве, да.

– Я не езжу верхом на друзьях! Да ты с ума…

– Ага, голос не потерял, – булькнул смехом Шрон. – Не багровей, словно тебя ошпарили. Садись. Твоя нога выглядит ровно так, словно выросла из этих штанов и требует их линьки. А ну, как лопнут по швам? Да при этой… Тинке. При женщинах – стыдно, я усвоил, да. Не понимаю такого правила, но усвоил.

– Шром. а где ваши женщины? – прищурился Ларна. – И не начинай про тайну!

– Не тайна, горе… – вздохнул Шром. – Нет нереста… нет без глубин, да. Мы со Шроном додумались: выры пошли войной на север, потому что надеялись на холода. Думали, там удастся то, что невозможно в этих теплых водах. Кипуны и всё такое… Но не получилось, нет.

– Ты полагаешь, что объяснил?

– Не всё, – бровные отростки насмешливо дрогнули. – Но я наказал тебя, да. Ты не сел на панцирь. Я не сказал главного.

– Если я даже допущу для себя по причине хромоты поездку по замку верхом на выре, ты изобретёшь новую отговорку, – буркнул Ларна. Лязгнул топором, подтягивая его ближе. Упрямо встал и захромал к двери. – Нет, я доберусь сам. Я здоров. Меня вылечила эта смешная девчонка с ореховыми глазами, в которых поровну намешано страха и лихости. Она и Ким… Мы слушали её брата вчера весь вечер. Я верю в каждое его слово, и я теперь дважды счастлив. В мире живет Шром, мой несравненный друг. И в том же мире, вопреки злой судьбе и коварному гнильцу-случаю есть третья сила. А может, и не третья. Единственная сила, которая готова хоть что-то менять не ради себя самой. Ради нас, недоумков… Нога моя цела, я смогу оберегать всё, что теперь считаю самым ценным.

– Всё не сможешь, – посочувствовал Шром. – Я остаюсь в замке. Ты уходишь.

– Я оставляю тебе Малька, Хола и эту несносную девку с метательными ножами и страфом. Либо ты позаботишься о них, либо они – о тебе. Я спокоен.

– Да?

– Нет! – зло выдохнул Ларна. – Доволен ответом?

– Очень. Мне нравится, когда ты говоришь то, что на душе лежит, а не то, что копится в твоей голове, – отозвался Шром. – Не понимаю, как люди дошли до такой мысли: что они думают головой? Это нелепо. У меня нет головы, нет шеи, но я тоже думаю. Спина и головогрудь, вот средоточение мудрости, да-а…

– Но мы и без того придумали подзорную трубу, сталь и галеры, – отмахнулся Ларна, ковыляя по лестнице и в уме учитывая ступени. – Вы не любите изобретать. Хотя лучшие из вас склонны быть мудрыми в старости, того не могу оспорить. Но вот думать, изобретать и собирать руками – это наше, людское. Сухопутное. Можешь сам убедиться: пять веков жизни под вашим управлением ничего не добавили к знаниям людей и выров. Нет улучшения в галерах, утрачен секрет стали на юге, а как создать подзорную трубу, подзабыли уже и на севере. Даже лекарства для вас придумали люди!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Нас бы надо смешать как-то поумнее, людей да выров, – усмехнулся Ларна. – Чтобы склонная к традициям и уединению мудрость Шрона дополнялась гибкостью ума людей и нашим умением изобретать новое. Возьми в пример Хола. Он рос вне вашего народа и его законов, он наблюдал за берегом и учился у людей… И он самый интересный детеныш всего твоего замка… Восемьдесят три.

– Что?

– Ступеньки считаю, – нехотя признался Ларна.

И замолчал, продолжая подъём. В главный зал он вошёл, опираясь на топор, гордый собой и совершенно обессиленный. Рухнул в кресло, радуясь наличию в замке удобной мебели. Прикрыл глаза и попытался убедить себя, что не устал, что только плотно сомкнутые веки и есть причина темноты… Нельзя допускать даже мысль о слабости! Он обязан оберегать Тингали, самое ценное существо этого мира. Потому что такие – незаменимы. Такие приходят слишком редко, и судьба к ним бывает, увы, жестока, ему ли не знать повадок великого держателя договоров и покровителя сделок – брэми по имени Случай…

– Ты всё же идешь с нами, – нехотя отметил Шрон.

– Как и обещал, я добрался сюда на своих ногах, – оскалился Ларна. – Значит, и дальше не отстану. Вы учли хоть часть моих советов?