Оксана Демченко - Копье Вагузи [Litres, СИ]

– Позвольте мне… – в третий раз начал говорить молодец, в которого всё сильнее хотелось бросить ножик.

Один-то при себе, за голенищем сапога, – Марница пощупала рукоять и усмехнулась. Чем этот рослый красавчик доказал, что он – Ким? Тем, что явился, когда ждали и назвал малину ягодой. Невеликое дело. Цветов при должном усердии любой способен нарвать, всё же не можвель на дворе, весна дышит… Марница прищурилась, рассматривая гостя внимательнее. Уж так он одет опрятно! Даже, скорее, богато. И пояс не тот, ярким чем-то шит, крикливо и несуразно.

– Не годится, – вслух определила сомнения Марница.

Князь с явным удовольствием хлопнул себя по бедру. Ведь приехал спешно, – запоздало сообразила Марница, – рассчитывая на потеху, и теперь ждал её куда более, чем мирного сговора. Гость дрогнул и обернулся. Княгиня всплеснула руками и потянула из рукава платочек. Рыжие в упряжке ощутили слабину повода и налегли, продвинулись на шаг, в два горла зашипели на чужих страфов.

Толпа у ворот заволновалась. Из задних рядов на свет бесцеремонно пробивался кто-то, и делал это весьма успешно. Так, что теперь все глядели именно на него. Ростом не особо крупного, но очень широкого, бурого и заросшего до глаз.

Не останавливаясь, новый гость прошагал через ворота, прямиком к крыльцу. Зыркнул мелкими тёмными глазами на «жениха», бурый мех на лице чуть шевельнулся.

– И какого, вежливо говоря, гнилого дупла этот дятел делает в моём малиннике? – басом прогудел гость. Обернулся к Марнице, хохочущей, опустив лицо в ладони. – Маря, что ты вытворяешь среди ночи? Это ж ни в сказке сказать, ни в яви понять!

– Я же знал, – возрадовался князь, – меньше двух мужиков на сговоре моей дочки не может быть никак! Купа, ты на какого ставишь?

– Они что, будут ещё и драться? – ужаснулась княгиня, обнимая мужа и ныряя ему под руку.

– Было бы с кем, – отмахнулся новый гость. Прихватил «жениха» за шиворот, приобнял до стонущего выдоха и повёл к воротам, бормоча под нос: – Иди-иди, не лезь на чужую полянку, не по тебе она, я и людям твоим сказывал. Которые взялись цветы целой толпой драть в лесу.

– Моня, – по возможности серьезно и строго сказал Чашна, хотя смех гнул его. – Моня, что сына шаара Тадхи выставили, то мне понятно. Но и меховой мужик ничуть не похож на жениха, какого мне описывал ар Сорг. Может, пояснишь, откуда взялся? Или мы чуток погодим, ночь впереди длинная, глядишь, ещё кто подтянется.

Бурый заросший тип басовито рыкнул, нехорошо прищурился на толпу у ворот. Народ слегка подался, посторонился. Даже бигли замерли с клоками сена на мягких губах, испуганно поджали короткие толстые хвосты и затопали со двора на задних лапах, горбясь и помогая себе передними, но прихваченного в охапку сена не отпуская… Мужик глянул на взятых в постой страфов и дернул подбородком в сторону ворот. Птицы понятливо вздохнули и двинулись по указанному направлению. Хмурые слуги – тоже…

– Эк тебя слушаются, – одобрил князь.

– Да зверьё-то, оно с понятием, – усмехнулся бурый. – За людей не поручусь. Если кто ещё в ночь на двор сунется, ума у него точно нет. Маря, ну что ты сидишь? Я зверски хочу есть. Понимаешь? Зверски. Если ты на стол собрать не в состоянии, какой был смысл в жёны набиваться? Ел бы у деда малину от пуза да рыбку в бочагах ловил… благодать. – Он всем телом обернулся к князю. – Однако ж поздно жаловаться. Поясок ваша дочка мне повязала, я и явился, как на поводке. Не могу без неё, значит. Иначе б не пришёл. Так что поселюсь я тут, как дела нынешние закончу, походные, дающие работу ногам. Звать меня можно Кимом, хотя, помнится, полное имя должно быть подлиньше. Кимор, вроде бы. Ну, поскольку повзрослел я, ныне скорее беру родня, чем зайцу, мёд я люблю. Значит, со временем примусь бортничать, непременно.

– А по всем правилам девку спросить у батюшки? – рискнули потребовать продолжения зрелища из темноты за воротами: светильники соседка унесла.

Бурый оглянулся, кивнул, неторопливо прошёл к воротам и захлопнул сперва одну створку, затем и вторую. Коротким пальцем тыча в каждого, пересчитал пацанов на заборе. Те притихли и вжали головы в плечи. Новый хозяин подворья усмехнулся.

– Сказки утром буду сказывать. Если накормят сытно, то длинные и веселые. Покуда кыш, воробьи!

Когда бурый оглянулся в сторону крыльца, Марницы на пороге уже не было видно: убежала, как и велено, собирать ужин. Князь, вполне довольный тем, что нашёлся человек, способный решительно распоряжаться ничуть не возражающей дочкой, спрыгнул из двуколки и подал руку жене. Фоська, наблюдавшая всё зрелище через окошко, закрыла ставни и тоже заспешила на кухню, зевая и посмеиваясь. Купава усердно мяла платочек и вздыхала, шагая к крыльцу. Пастух распрягал рыжих, угадав желание князя заночевать в гостях. И точно: управляющий бодрым скоком пронесся до люка подпола, поддел, ловко сунулся и добыл кувшин бражной настойки. Оглянулся на нового хозяина, запирающего ворота перекладиной.

– Тросны теперь вам подавать, брэми?

– Маре, – буркнул бурый. – Ничего тут не меняется. До осени, по крайней мере. Садом-огородом твоя жена занимается? – Дождался кивка и продолжил: – вот к ней дело есть. Малинник надо развести, яблонь толковых насадить и медуницы наилучшей. Ростки я дам, с вас место надобно и уход.

– Подворье позади нашего прикупить можно, – прикинул управляющий. – Если мало, слева соседей подвинуть, непутёвые они. Без обиды их переселим, денежками да волей князя.

– Двигай, – одобрил бурый. – Я простор люблю. Да и пчёлы…

– Уж вразумите: это что ещё за невидаль? – удивился управляющий, охотно передавая тяжеленный кувшин с настойкой и повторно ныряя в холод погреба за закуской.

– Забылись пчёлы, стали невидалью, вернутся былью, – пообещал хозяин. – Мёд надо восстановить. Польза в нём для здоровья и удовольствие немалое. Чего более, и не скажу. Ну, идём. Буду по правилам слова говорить, Марьку в жёны просить. Интересно я перелинял, вроде – повзрослел, что ли? Пока сам не соображу. И чего упирался, куда глядел, когда Маря вон – под боком имелась… Надо было на весну свадьбу-то двигать. А не на осень.

За столом уже сидел на почётном месте князь, весело щурился и наблюдал переполох в дочкином хозяйстве. Ни слова не возразил, когда бурый прихватил Марницу под руку и уволок в коридор, плотно прикрыл дверь. Глянул пристально, и Марнице показалось: глаза у него помельче стали, а взгляд – потяжелее. Весь иной, неловко такого назвать зайцем… Привыкать к облику заново придется. Хотя душе спокойно, и никаких нелепых сомнений в ней нет. Ким вернулся иным – да только разве зайцы в лесу хозяева? Это пока лукавые лесовики плетут детские сказочки, они на длинноухих похожи… Большая рука сгребла за плечи, прижала плотнее.