Оксана Демченко - Копье Вагузи [Litres, СИ]

Он подмигнул, на палубе дружно вздохнули, зашевелились. Ларна прислушался, хмыкнул и громко сообщил команде:

– Лодыри и сплетники! Гребли бы вы ушами, мы бы втрое быстрее добрались до столицы. У вас уши никогда не устают, ведь так?

– Что, опять на весла? – без малейшей надежды на лучшее уточнил Малёк.

– Нет, что вы, отдыхайте. Вот-вот приплывут выры из портовой стражи, слезно попросим дотянуть нас, немощных, до причала. – Ларна усмехнулся. – Вы уж сами решите, кому плакать-то.

Гребцы возмущенно затопали, рассаживаясь по лавкам. Малёк ушел на корму и сел там, взялся отстукивать небыстрый и удобный для гребли ритм. Чуть позже Хол плеснул, уходя в воду. Видимо, решил нам помочь и взялся тянуть ходовой канат. Он хоть и некрупный выр, но тяговит и неутомим.

– Всех я разогнал, – гордо отметил Ларна. – Давай, Тинка, рассказывай толком: что на тебя нашло? Иначе выброшу палку Вузи за борт, и пусть этот ящер творит великое чудо: выносит её волной к берегу в нужном месте…

Я невольно хихикнула, плотнее закуталась в одеяло и стала говорить. А как дальше молчать? Он ведь рассказал то, что, пожалуй, раньше никому не доверял. Про своего синеглазого бога и его чудо… Про свой страх и победу над ним. И про одиночество человека в море. Значит, сейчас моя очередь сдирать шкуру и говорить без утайки. Путь это и больно, и непонятно, и сомнений больше, чем понимания.

Я начала с самого начала. С того, как отдала Киму нитки души, и они в канву заново легли, ведь и мой труд был в том, что явился лес. Может, не труд даже – память и свет души, сокровище ушедшего детства, отданное сразу и без сожаления по просьбе брата. Впиталось оно в канву, помогло Киму. И там прижилось. Только связь не сразу иссякла между мной и отданными нитями, частью моей же души, порванной надвое без жалости… Меня тоже подтянуло немного поближе к канве, а потом вроде… оттолкнуло? Теперь иногда случается жутковатое, если разрешить себе признать это и перестать прятаться.

– Понимаешь, страшно мне, – всхлипнула я. – Мир будто вдруг удаляется. И тогда я на него гляжу как бы со стороны, и он весь нитками вышит, да по канве. Не живой, а узорный. Как в таком ну… хотя бы дышать? Жуть берёт. Море кругом, я в нём всегда видела красоту и радость, а теперь только нитки. Стежки, намётку, замысел узора и исполнение…

– Стежки и наметку, – задумался Ларна. – Пройдёт. Я не шью и в нитках ни капли не умён. Зато я соображаю в бою, в оружии и прочем всяком. Когда боец долго чему-то учится, он достигает такого особого уровня… Мой наставник звал его порогом дураков. Как объяснить? Представь: всё у тебя гладко, ты уже как будто сильнее всех и постиг всё насквозь. Вдруг спотыкаешься о тот порог – и ты никто! Тебя любой пацан может прирезать.

– Прямо – любой…

– Преувеличиваю. – Не оспорил сомнений Ларна. – Но не сильно. Ум знает, как надо. Руки знают, ноги тоже. Тело вроде привыкло и успевает, оружие знакомо и понятно. Но вместе навыки не склеиваются. То есть вот сейчас они при мне, а стоит хоть на миг задуматься… и хоть плачь! – Он покосился на меня. – Не хмыкай, у меня, что ли, научилась? Лучше посочувствуй… нам обоим. Пока вложенное в голову и данное наитием не сольются, не одолеть тебе порога дураков. Перед ним ты ученик, за ним – мастер. Я больше скажу, Тинка. Такой порог не один… Время от времени выясняешь: вот и новый лёг тебе под ноги, опять надо или сдаться, или перемогать себя и лезть выше.

– И что делать, чтобы выше залезть?

– Тебе сейчас? Ничего! Отдыхать и радоваться жизни. Ты уже освоила все уроки. Теперь дай время опыту и привычке сделать твоё шитье не оружием и не работой, а просто частью тебя. Как мой топор – часть Ларны. Когда я одолел самый свой трудный, пожалуй, порог дураков, сразу заказал к нему чехол. Прежде-то таскал напоказ, с голым лезвием. Мастер, Тинка, как я с тех пор полагаю, знает не только как убить. Это всё глупости и детская блажь – как… Мастер знает, кого стоит рубить. А кого – нет.

Он замолчал, я тоже. Ничего себе порог дураков… Даже озноб отступил. Люк, освещённый ярким солнцем, казался сшитым из южных тонких ниток. Ну и пусть. Подумаешь! И море нитяное, тоже переживу. Зато Ларна настоящий. Это я знаю без сомнений.

– И давно ты заказал чехол?

– За месяц до того, как угодил в подвалы под замком выров Синги, – отозвался он без запинки. – Да, год с небольшим назад, ты верно хмуришь лоб… Я почти стал мастером, когда отказался убить Шрона, потому что он был слаб и болен, а на моей стороне не имелось правды. Но по-настоящему я шагнул вперёд позже, когда встретил Шрома и увидел в нём своего брата. Ты быстрее перешагнёшь порог дураков. Ты уже всё что надо, видишь. Просто тебе тяжело нести бремя ответственности за шитье. Но – придется, смирись. Тебе надо всего лишь понять своё место в мире.

– Ничего себе «всего лишь»!

– Я не лгу тебе, не упрощаю и не делаю вид, что уверен в своих словах. Просто говорю то, что думаю. Ты не ровня Пряхе и Ткущей. Они не люди, они на наш мир глядят со стороны. Ты человек и жить должна, как люди живут. Если возьмёшь на себя больше положенного, вышвырнет тебя невесть куда. Примерно так вышвырнуло Вагузи, – задумчиво продолжил Ларна. – Подумай, нужна ли тебе его участь – безвременная?

Я торопливо замотала головой. Вот ещё! Ким по своему лесу страдает, надвое рвётся. Я же тут сразу прижилась, в большом мире. Он мне куда как роднее Безвременного леса. Да, тут нищим не подают, а сами они вовсе не слепы и не убоги. Тут обижают детей, завидуют соседям и предают друзей. И всё же я хочу жить здесь. Потому что здесь, среди всего этого безобразия, рождаются и вырастают лучшие – такие как Ларна, Марница, Шром или Хол… Не желаю я смотреть на них со стороны, как на часть узора, на его самый удачный изгиб или цветок…

– Брэми капитан, слёзно просим, – обманчиво плаксивым голоском вывел Малёк, давясь от смеха.

Ларна оживился: помощник давно не решался с ним спорить или хотя бы шалить. Может, и он одолел свой порог дураков и научился новому? Я вопросительно глянула на Ларну, тот подмигнул, уложил меня поудобнее, снова поправил одеяло и шагнул к люку.

– Что, мне одному грести или ходовой канат тянуть? – рявкнул он.

– Хотя бы выйти на палубу и глянуть на порт, – смиренно вздохнул Малёк. – Прибыли, как мне кажется. Но без вас нам точно этого никак не узнать. Вдруг прикажете поворачивать и ещё куда нестись сломя голову?

Ларна выглянул из люка, кивнул, приветствуя стража порта, уже взбегающего по веревочной лестнице на борт. Выр был знакомый, он ничего не спросил о цели посещения, сразу сам указал место у почётного причала для боевых кораблей и посоветовал «во все лапы» нестись во дворец. Потому что третий день длятся праздники, пусть и не столь пышные, как исходно намечалось. Ар Шрон от непрерывного присутствия на торжествах пересох и устал, к закату уплывёт в особняк ар-Рафтов, а это далеко от города, придётся туда полдня добираться на вёслах.