Стивен Эриксон - Полночный прилив

В нужное время он разбудил Терадаса. Воин выбрался из шатра и выпрямился, поправляя плащ, чтобы укутаться поплотнее, затем обнажил меч и молча посмотрел на живое ночное небо.

Трулл залез в шатер. Внутри было сыро. Иней рисовал на стенках шатра карты неизвестных земель. Снаружи доносились шаги Терадаса, отправившегося по кругу. Звук быстро убаюкал Трулла.

Ему снились несвязные сны. Он увидел обнаженную Майен в лесу – она оседлала мужчину и начала извиваться от неутоленной страсти. Трулл хотел подобраться поближе, чтобы разглядеть лицо мужчины, узнать его, – и вдруг оказалось, что он заблудился в незнакомом лесу; такого ощущения он никогда прежде не испытывал и испугался. Дрожащий, он стоял на коленях на сырой земле, слыша при этом отдаленные стоны удовольствия, звериные и ритмичные.

В нем росло желание. Не к Майен, а к тому, что она обрела, в диком освобождении укрывшись в мгновении настоящего, будущего или прошлого. Ее голод отозвался болью в нем, словно обломанное острие ножа в груди, колющее при каждом вдохе. Трулл закричал во сне, отвечая Майен, и услышал ее понимающий смех.

Майен, нареченная брата. Какой-то своей частью он спокойно и рационально, почти цинично оценивал себя и понимал природу этой паутины, ревности и собственных растущих аппетитов.

Мужчины эдур к обручению и браку приходили лет через десять – а то и двадцать – после полного взросления. Женщины эдур ощущали плотский голод гораздо раньше. Мужчины шептались, что женщины частенько прибегают к услугам рабов-летери, но Труллу это казалось сомнительным. Просто… немыслимо.

Он проснулся продрогший, ощущая слабость от сомнений и смущения, и некоторое время лежал в предрассветном полумраке, глядя на пар от собственного дыхания.

Что-то грызло его, но он не сразу сообразил, что именно. Не было слышно шагов.

Трулл выбрался из шатра, поскользнувшись на льду, и выпрямился.

Была очередь Рулада. У потухшего костра Трулл разглядел сгорбленную фигуру брата с поникшей под капюшоном головой.

Трулл подошел к Руладу. Внезапный гнев охватил его, когда он понял, что брат спит. Двумя руками он поднял копье и тупым концом с размаху приложился к щеке Рулада.

С приглушенным стоном брат повалился на бок, пронзительно закричал и перекатился на спину, хватаясь за рукоятку меча.

Острие копья Трулла оказалось у шеи Рулада.

– Ты спал на посту! – зашипел Трулл.

– Я не спал!

– Я видел! Я подобрался прямо к тебе!

– Я не спал!

Остальные уже выбрались из шатров. Фир поглядел на Трулла и Рулада и повернулся к мешкам.

Трулл, дрожа, глубоко дышал. Он вдруг понял, как несоразмерен был его гнев, затем вспомнил, какая опасность им грозила.

– У нас были гости, – объявил Фир, выпрямляясь и изучая мерзлую землю. – Но следов не оставили…

– Тогда откуда ты знаешь? – недоверчиво спросил Рулад.

– Вся еда пропала. Похоже, нам придется поголодать.

Терадас выругался и пошел кругами, отыскивая следы.

Они были рядом с нами. Дшеки. Нас могли убить, спящих. Все потому, что Рулад не постиг, что значит быть воином .

Больше сказать было нечего, и все это знали.

Кроме Рулада.

– Я не спал! Клянусь! Фир, ты должен мне верить! Я присел на чуть-чуть, чтобы ноги отдохнули. И никого не видел!

– Еще бы, – прорычал Терадас. – Через опущенные веки!

– Вы думаете, я вру? Я говорю правду, клянусь!

– Хватит, – сказал Фир. – Дело сделано. Отныне будем ставить двух часовых.

Рулад подошел к Мидику.

– Ты-то мне веришь?

Мидик Бун отвернулся.

– Тебя и будить на дежурство пришлось с боем, – произнес он печально.

Потрясенный Рулад замер, уязвленный тем, что счел предательством. Губы сжались, мышцы на скулах напряглись; он медленно отвернулся.

Звери были в нашем лагере. А Ханнан Мосаг в нас верил…

– Снимаем шатры, – сказал Фир, – и идем дальше.

Трулл без устали оглядывал горизонт; временами его охватывало чувство потрясающей беззащитности. За ними наблюдают, их преследуют. Пустынность пейзажа – обман. Возможно, действует какое-то колдовство, хотя это никак не оправдывает Рулада.

Доверие ушло, и Трулл понимал, что теперь Рулад всеми силами будет пытаться его вернуть. Одна ошибка – и молодого человека ожидает печальный путь. Одинокое путешествие, полное сражений, где на каждом шагу подстерегают сомнения, реальные и вымышленные. В поведении братьев и друзей, в каждом жесте, в каждом слове, в каждом взгляде Рулад увидит нескончаемые упреки. И хуже всего, что он будет недалек от истины.

И от деревни это не утаить. История выйдет наружу, приправленная тихой радостью недругов и злопыхателей – а их, чуть что, найдется немерено. Пятно на них всех, на весь род Сэнгаров.

Они шли вперед. На север, весь день.

Вечером Терадас заметил что-то впереди, а вскоре увидели и остальные. Блеск отраженного солнечного света поднимался над плоской пустыней. Трулл чувствовал, что предмет неестественно громаден.

– То самое место, – сказал Фир. – Сны Ханнана Мосага были вещими. Мы найдем дар здесь.

– Тогда идем. – Терадас двинулся дальше.

В снегу и льду появились трещины, дорога пошла на подъем. Гигантская игла когда-то вышла из-под поверхности в результате катаклизма, разбросав по сторонам куски льда размером с фургон. Комья грязи, теперь замерзшие и обледеневшие, окружили кристалл неровным кругом.

Призматические поверхности кристалла ловили и преломляли солнечный свет. Лед внутри был чистым и прозрачным.

У основания покрытого трещинами бугра – шагах в тридцати от кристалла – путники остановились. Трулл освободился от лямок, за ним Бинадас.

– Терадас, Мидик, оставайтесь здесь, стерегите сани, – сказал Фир. – Трулл, держи копье наготове. Бинадас, Рулад – на фланги. Идем.

Они двинулись вверх по склону, обходя глыбы льда.

Мерзкий запах заполнял воздух – запах старой гнили и рассола.

Бинадас скривился.

– Дух, которого Ханнан Мосаг вызвал из океанских глубин, был здесь, подо льдом. Это его работа, и чародейство живет.

– Эмурланн? – спросил Трулл.

– Нет.

В обхвате кристалл был больше тысячелетних черных деревьев. Бесчисленные грани поднимались путаным узором; в массе острых поверхностей кроваво отражалось заходящее солнце.

Фир показал пальцем.

– Вот он. Дар.

И Трулл увидел. Мутная и тусклая тень двуручного меча с чашеобразной гардой; клинок в трещинах и пятнах – впрочем, возможно, так только казалось из-за непостоянной толщины льда.

– Бинадас, вплети Эмурланн в копье Трулла. Все, сколько можешь – нужно будет потратить много, много теней.

Брат нахмурился.

– Потратить? В каком смысле?

– Чтобы освободить дар, тенями придется пожертвовать. И помни: не берись за рукоятку, когда меч освободится. И не давай призракам сделать это, А они захотят. И результат будет ужасный.