Стивен Эриксон - Полночный прилив

Фир попытался освободить меч.

Рулад не отпускал его.

– Ханнан Мосаг предупреждал, – сказал Бинадас, – помните? Не позволяйте плоти коснуться дара.

– Но он мертв, – прошептал Трулл.

Сумерки быстро сгущались, воздух остывал.

Появились Терадас и Мидик. Оба были ранены, но легко. Они молча уставились на Рулада.

Фир нагнулся, приняв решение, и молча стянул рукавицы. Потом выпрямился.

– Несите его с мечом к саням. Завернем тело и меч вместе. Теперь пусть Ханнан Мосаг берет дар из рук нашего брата.

Никто не проронил ни слова.

Фир посмотрел в глаза каждому и сказал:

– Пойдем ночью. Я хочу убраться отсюда как можно скорее. – Он снова посмотрел на Рулада. – Наш брат – окропленный. Он умер хиротским воином.

Прошло онемение, и пришли… вопросы. Но что в них толку? Любые возможные ответы не лучше предположений, рожденных из неопределенности. Сомнения даже сейчас одолевали мысли Трулла. Куда исчезал Рулад? Ради чего он напал на скопище дикарей? Он ведь прекрасно понимал запрет прикасаться к дару, тем не менее схватил его.

Многое из произошедшего казалось… бессмысленным.

Даже последним безумным деянием Рулад не ответил на утрату доверия, которая заставляла его действовать. Фир назвал его героем, однако Трулл подозревал, что за этим что-то кроется. Сын Томада Сэнгара не справился с обязанностями на посту. А теперь он мертв, и жертва омрачена непонятными намерениями.

Вопросы ничем не помогли Труллу и сменились новой волной накрывших его мучений. В последнем деянии брата крылось мужество. Хотя бы. Удивительное мужество – когда Трулл начал подозревать в своем брате… обратное. Я сомневался в нем, постоянно сомневался .

В его сердце говорила вина, чудовище, сжимавшее когтистые руки, пока душа не начинала визжать. Этот пронзительный крик слышал только Трулл, но звук грозил свести его с ума.

А еще хуже была возникшая пустота внутри. Потеря брата. Лицо, на котором никогда больше не появится улыбка, голос, который Трулл никогда больше не услышит.

Он помогал Фиру заворачивать Рулада и меч в вощеное полотно. Издали доносились стоны Мидика, которому Бинадас перевязывал раны, вызывая Эмурланн для быстрейшего заживления. Плотная ткань закрыла лицо Рулада; у Трулла перехватило дыхание, и он отшатнулся, когда Фир стал перевязывать саван кожаными ремешками.

– Готово, – пробормотал Фир. – Со смертью бороться нельзя, брат. Она является, и от нее никуда не скрыться, не убежать. Смерть – настоящая тень каждого смертного, а время прислуживает ей, медленно поворачивая эту тень, пока то, что тянулось позади живущего, не вытянется перед ним.

– Ты назвал его героем.

– Назвал, и это не пустые слова. Он ушел на другую сторону возвышения – поэтому мы не видели его – и обнаружил дшеков, которые тайком пытались завладеть мечом.

Трулл посмотрел на брата.

– Я и сам хотел найти ответы. Он убил двух на этой стороне холма, но при этом потерял оружие. Наступали новые, и Рулад решил, что у него нет выбора. Дшеки хотели захватить меч… Трулл, все кончено. Он умер, окропленный и мужественный. Я сам видел трупы за холмом, прежде чем пришел к вам с Бинадасом.

Все мои сомнения… яд подозрений, их гадкий вкус… Забери меня, Дочь Сумрак, – я выпил слишком много .

– Трулл, ты нужен нам – ты и твое копье в арьергарде, – сказал Фир. – Бинадаса и Рулада придется везти на санях нам с Терадасом. Мидик пойдет первым.

Трулл смущенно заморгал.

– Бинадас не может идти?

– Он сломал бедро, и у него нет сил вылечиться.

Трулл выпрямился.

– Думаешь, будет погоня?

– Да, – кивнул Фир.

Отступление началось. Пала тьма, поднялся ветер, вихря мелкий снег, низкое небо налилось серо-белым. Как назло, стало еще холоднее, и меха не согревали.

Стараясь беречь раненую ногу, Трулл спешил в двадцати шагах за санями – еле видными сквозь метель. Он то и дело проверял, что держит копье в руках – онемевшие пальцы ничего не чувствовали. Враги уже могли быть совсем рядом, невидимые в темноте и готовые напасть. Он даже не успеет среагировать, а предупреждающий крик снесет ветром, и его не услышат. И не вернутся за телом. Необходимо доставить дар.

Трулл упорно хромал, переходя на бег, поглядывая по сторонам, иногда оборачиваясь, но видел только мутную белизну. Ритмичные уколы боли в колене пробивали нарастающую смертельную усталость, а от изнеможения замедлялась даже дрожь, охватившая руки и ноги.

О приближении рассвета объявило лишь неохотное ослабление мрака – буря не унималась, и не становилось теплее. Трулл механически бежал вперед. Руки под рукавицами ощущали странное тепло, копящееся за запястьями.

Голод утих, как и боль в колене.

Что-то кольнуло его, и Трулл поднял взгляд.

Он ахнул, вдохнув горький воздух, замедлил бег и заморгал, пытаясь разглядеть хоть что-то через кристаллы льда на ресницах. Мутный свет угасал. Трулл бежал весь день, совершенно бездумно, а теперь быстро приближалась следующая ночь.

Трулл выронил копье. Он выл от боли, крутя руками, чтобы нагнать больше крови в холодные, одеревеневшие мышцы. Он сжал кулаки под рукавицами – и испугался, каким сложным оказалось это простое дело. Пальцам стало теплее, потом горячо, потом их обожгло, словно огнем. Трулл боролся с мучениями, колотя кулаками по бедрам.

Его окружала белизна, словно реальный мир стерло, уничтожило снегом и ветром. Ужас охватил Трулла, когда он почувствовал, что не один.

Трулл подобрал копье и огляделся. В одной стороне небо показалось темнее, чем в других – восток, – и он понял, что двигался к западу. За невидимым солнцем. Теперь следовало идти на юг.

Пока преследователи не устанут от собственной игры.

Трулл двинулся вперед.

Через сто шагов он обернулся и увидел, как из снежной пелены появились два волка. Трулл остановился и повернулся к ним. Звери снова пропали.

С бьющимся сердцем Трулл достал длинный меч и воткнул его в плотный снег. Затем прошел шесть шагов по своим следам и приготовил копье.

Волки снова появились и ринулись в атаку.

Трулл успел выставить копье и опуститься на одно колено, когда на него прыгнул первый зверь. Древко копья изогнулось, когда наконечник ткнулся в центр грудины волка. Кость и черное дерево треснули одновременно, а затем словно глыба налетела на Трулла, подкинув его в воздух. Он упал на левое плечо и покатился, вздымая ледяную крошку. Катясь, Трулл заметил, что по левому предплечью из-под торчащих в руке черных щепок течет кровь. Трулл остановился у меча.

Схватив меч и подняв его, Трулл обернулся.

Громада белой шерсти, челюсть с черными деснами широко распахнута.

Взревев, Трулл горизонтально махнул мечом и упал от отчаянного усилия.