Стивен Эриксон - Полночный прилив

Брис давно понял, чем именно привлекли его боевые искусства. Мир сражений, от дуэли до военных кампаний, был по сути редукционистским, простым и недвусмысленным. Угрозы, соглашения и уступки прописывались длиной летерийского клинка. Самодисциплина давала средство управлять своей судьбой, и это позволяло снизить вред от стресса, особенно если понять, что смерть использует слепой шанс, когда не остается других средств, и остается лишь принять последствия, как бы ни были они жестоки. О высоких материях можно, если захочется, порассуждать на досуге – но не лицом к лицу с врагом, когда в дело идут клинки.

Физические законы накладывают некоторые ограничения, и Брису нравилась ясная предсказуемость – достаточная в качестве основы, вокруг которой можно строить жизнь.

Жизнь Турудала Бризада была не столь определенной. Внешние данные, привлекающие людей, были его единственным аргументом, а никакие упражнения не в состоянии сдержать бег неумолимого времени. Разумеется, могут помочь алхимия и чародейство, однако темный прилив неохотно идет на уступки – он подчиняется собственным непреложным законам. Хуже того, сила Бризада зависела от прихоти других. Пусть он хоть какой профессионал, каждый его партнер – бездонный колодец необузданных чувств, желаний поймать Бризада в ловушку. Внешне, разумеется, все правила соблюдались. В конце концов, он консорт. У королевы есть муж. Канцлеру древними законами запрещены любые официальные отношения и с женщинами, и с мужчинами. У Турудала Бризада не было никаких прав; зачатые им дети не получили бы ни имени, ни власти – а королеве надлежало следить, чтобы такой беременности не случилось. До сих пор она блюла запрет.

И все же ходили слухи, что Джаналл отдала сердце Бризаду. Трибан Гнол вполне мог сделать то же, и это привело бы к разрыву давнего союза между королевой и канцлером. В таком случае Турудал Бризад мог стать ареной битвы. И понятно, что он страдал от стресса.

Но чего хотел сам консорт? Отдал ли он кому-то свое сердце? Кому?

Брис пришел в свою комнату, снял пояс и доспехи, потом избавился от пропитанного потом исподнего. Полил себя ароматным маслом и соскреб его деревянным гребнем. Поверх чистой одежды он надел парадные доспехи, вместо тяжелого учебного меча вложив в ножны на поясе свой обычный меч. В последний раз окинув взглядом скромное жилище, Брис заметил, что перевязь ножей на полке лежит неправильно, – комнату перерыл очередной шпион. Разумеется, он не был столь небрежен, чтобы неправильно положить на место ножи – их переложил тот, кто шпионил за шпионом, чтобы дать Брису знать, что прошел очередной поиск невесть чего. Как и каждую неделю.

Брис положил ножи правильно и вышел.

– Входите.

Брис перешагнул порог и замер, оглядывая захламленную палату.

– Сюда, королевский поборник.

Брис пошел на звук голоса и увидел седу, подвешенного на кожаных ремнях, свисающих с потолка. Куру Кван висел лицом вниз на высоте человеческого роста, а на голове у него был странный металлический шлем с многочисленными линзами, укрепленными в щелевых оправах перед глазами. На полу лежала древняя пожелтевшая карта.

– У меня мало времени, седа, – сказал Брис. – Я призван канцлером. Что вы делаете?

– Это важно, дружок?

– Чтобы я знал, чем вы занимаетесь? Нет, наверное, я просто из любопытства.

– Нет, я про встречу с канцлером.

– Не могу сказать. Похоже, меня рассматривают центральной фигурой в какой-то игре, которую я не постигаю. В конце концов, король редко спрашивает моего мнения по государственным вопросам; и я безмерно рад, потому что стараюсь не влезать в такие материи. Так что у меня нет возможности влиять на мнение государя, да и желания нет.

– С помощью этого устройства, – сказал Куру Кван, – я хочу доказать, что наш мир имеет форму шара.

– В самом деле? А разве древние колонисты из Первой империи не показали очевидность этого факта? Они же совершили кругосветное плавание.

– Да, но это физическое доказательство, а не теоретическое. Я хочу прийти к тем же выводам с помощью гипотез и теорий.

– Чтобы проверить достоверность метода?

– Нет-нет! Эта достоверность не подвергается сомнению. Нет, дружок, я хочу проверить достоверность физических наблюдений. В конце концов, можно ли доверять тому, что видят глаза? А вот если математическое подтверждение поддержит результат практических наблюдений, это уже кое-что.

Брис огляделся.

– А где ваши помощники?

– Я их отправил к королевскому шлифовальщику – мне нужны еще линзы.

– Давно отправили?

– Кажется, утром. Да, сразу после завтрака.

– Значит, вы висите тут целый день.

– И поворачиваюсь туда-сюда, причем не по своей воле. Есть силы, дружок, невидимые силы, которые дергают нас постоянно. И эти силы, мне кажется, сейчас в конфликте.

– В конфликте? Это как?

– Земля у нас под ногами приводит в действие императив – это заметно по тому, как кровь приливает к моему лицу, как легко затылку, как невидимые руки тянут меня вниз… Возникают весьма любопытные галлюцинации. Однако есть и противоположная, не такая мощная сила, которая тоже тянет меня – другой мир, который движется у нас над головами…

– Луна?

– На самом деле лун как минимум четыре, дружок; остальные не только находятся далеко, но и время от времени перестают отражать солнечный свет. Их очень трудно увидеть, хотя, судя по древним текстам, так было не всегда. Причины снижения их яркости до сих пор неизвестны; полагаю, к этому имеет отношение громада нашего мира. И может оказаться, что луны вовсе не так удалены, что они гораздо ближе, только маленькие. Относительно, конечно.

Брис рассматривал карту на полу.

– Оригинал? Что нового вы увидели через линзы?

– Честно говоря, дружок, я держал карту в руках, она просто упала. Зато в награду я получил озарение. Все континенты когда-то были соединены. Какие же силы, хочется спросить, растащили их? Кто передал приглашение канцлера?

– Что?.. А, Турудал Бризад.

– Какой мятущийся, несчастный юноша! В его глазах печаль… или, по крайней мере, в его манерах.

– Разве?

– И что он сказал?

– Он говорил о вражде между вами и канцлером.

– О вражде? Впервые слышу.

– Ну, значит, ее нет.

– Нет-нет, дружок, наверняка есть. Сделайте одолжение, разузнайте о ней для меня, хорошо?

Брис кивнул.

– Разумеется, седа. Если смогу. Это все?

– Все.

– Давайте, я, по крайней мере, помогу вам спуститься.

– Совсем ни к чему, дружок. Кто знает, сколько еще озарений меня ждет?

– А еще вы можете потерять конечности – или сознание.

– Пока мои конечности на месте?

Брис решительно направился к седе, подставив левое плечо под бедра Куру Квана.