С Лисочка - Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице

А потом я обнаружил себя лежащим на земле, а рядом — склонившуюся ко мне раскосую платиновую блондинку с крыльями летучей мыши за спиной. Она гладила меня по длинным рыжим волосам, лбу, щекам и рогам. А потом ее губы оказались рядом с моими губами, и она меня поцеловала, а затем вокруг снова разлилась непроглядная тьма.

А потом тьма уплотнилась и превратилась в молодую черноволосую женщину, лет двадцати пяти. Она была крылата; ее крылья были чернее ночи, а глаза — еще чернее. Ее лицо казалось мне смутно знакомым, хоть я никогда не видел его. Она напоминала мне одновременно Саору, хоть та и была голубоглазой блондинкой, и Ноктэ, хоть та и была много ее старше. Она что-то говорила, но я не слышал ее, потом молчала и печально улыбалась. А потом пространство вокруг нее начало сереть, она махнула мне на прощанье рукой, обратилась в рогатую и крылатую тень и растворилась в этой серости. А я проснулся.

— Письмо для Лары Уиллис, — услышал я знакомый голос рядом.

Удивительнее всего, что у меня ничего не болело, даже голова. Слабость была, железисто-горьковатый привкус во рту был, голова кружилась, в ушах немного звенело, а боли не было. Я с трудом разлепил глаза. Судя по всему, я находился все на той же полянке возле кармана-мавзолея. Под головой у меня было что-то мягкое, сам я лежал на земле, укрытый собственным плащом, а надо мной светлело предутреннее небо. Рядом посапывала на своем плаще Сонечка; чуть в стороне, возле небольшого костерка сидели Лу и Лара, а рядом с ними висела в воздухе Фьюарин, лениво помахивая крыльями.

— От кого это? — поинтересовалась Лара, не спеша забирать у почтовой феи свернутый в четверо лист бумаги.

— От милорда Ларена Эорина! — ответила Фью.

Лара замотала головой.

— Скажешь ему, что не нашла меня. Меня его письма не интересуют.

Эти слова возмутили почтовую фею до глубины души.

— И не получить целое колесо??? Я что, похожа на сумасшедшую? Нет уж, бери свое письмо, и сожги его, если не хочешь читать, а я-то не такая дура, чтобы от золота отказываться! Держи, говорю!

Лара, покривившись, приняла конверт и кинула его в костер. Конверт тут же выпрыгнул из огня ей на колени. Лара повторила попытку. С тем же успехом. Тогда Лара попыталась просто отбросить конверт прочь, и тоже без результата — он вновь вернулся к ней. Рассвирепев, Лара попыталась его порвать — письмо не рвалось, сняла с пояса костяной нож — тот самый — и попыталась разрезать конверт им — без намека на успех.

— Это последнее изобретение ицкаронских алхимиков, — благодушно пояснила Фью, на всякий случай отлетая от Лары на безопасное расстояние. — Особая бумага. Ее собирались использовать для доставки судебных повесток и всего такого, но себестоимость слишком высокая — почти восемь грифонов за лист. А это тестовый образец, ума не приложу, как твой эльф умудрился его достать.

Ведьма сдержанно захихикала в кулачок.

— Он не мой эльф! — Лара подскочила с места и, бросив письмо на землю, принялась топтать его ногами.

— Не старайся, от письма не избавиться, пока не прочитаешь. Извини, что сразу не сказала, но колесо — это колесо! — добавила Фьюарин. — Мне ответа, я так понимаю, можно не ждать? Ну, тогда я полетела!

— Постой! — сказал я, пытаясь приподняться на локте. Со второй попытки мне это даже удалось. — У меня есть сообщение для милорда Ларена.

Лу тут же перестала хихикать и оказалась рядом со мной, ее узкая ладошка коснулась моего лба, проверяя, нет ли у меня жара.

— О, Энжел! И ты тут! А я тебя не заметила! — обрадовалась мне фея. — Слушаю тебя!

— Доставка, разумеется, за счет получателя. Твои новые расценки мне не по карману. Колесо — это ж ни в какие ворота!

— Это специальный тариф, с учетом риска и расстояния. Я вообще не хотела с этой историей связываться, после прошлого-то раза — кому приятно, когда в него из лука целят? Но уломал меня милорд. Ах, как он меня уговаривал, как уговаривал! Ну, понятно: любовь у эльфа. Я вообще за это дело, потому как влюбленные чаще письмами обмениваются. Как тут откажешь, тем более, когда за каждый ложный вызов по грифону? И колесо — за доставку, если получится, — трещала Фьюарин. — Так что передать?

— Передай: «Я выполнил свое обещание. Лара Уиллис жива, здорова и ей ничего не угрожает. В ближайшее время мы отправляемся в Ицкарон. Думаю, дорога не займет более пяти дней. Теперь ваша очередь выполнить свою часть сделки», — произнес я, стараясь не обращать внимания на взгляд Лары, которым та смотрела на меня и почтовую фею. Неприятный такой взгляд, так на мишень смотрят, когда стрелять собираются. Эх, когда у нее были платиновые волосы и серебряные глаза, мне куда больше нравилось, как она на меня смотрела. — Все. Лети.

— Пока-пока! — сказала Фьюарин, и торопливо растаяла в воздухе, вопреки своему обыкновению не позаботившись даже об эффектном исчезновении. То ли и ей взгляд Лары не нравился, то ли торопилась за наградой.

— Ты как, геджи? — поинтересовалась Лу, помогая мне принять сидячее положение. Пока я общался с почтовой феей, она сходила к костру и вернулась оттуда с чашей горячего отвара, от которого пахло десятком знакомых мне трав и десятком незнакомых. — Выпей. Это то, что тебе сейчас надо!

— В целом — нормально, — ответил я, пробуя на вкус горячее варево — несколько горьковатое и очень терпкое. — Ничего не болит, только слабость во всем теле. А с Сонечкой что?

— Спит. Как тогда. Заснула сразу, как только ваши боги ушли, — ответила ведьма. — Вы все заснули, все трое. Госпожа Уиллис недавно проснулась, минут сорок назад.

Я выпил содержимое чаши залпом и поднялся на ноги. Меня немного пошатывало, но в целом чувствовал я себя достаточно бодро. Силы очень быстро возвращались ко мне, уж не знаю, благодаря ли отвару Лу или от какой другой причины.

— А ты тоже не помнишь ничего, как она? — поинтересовалась Лу шепотом, — Мне опять все пересказывать, да? Или я теперь могу немного поспать?

На секунду мне показалось, что мои глаза, уши, нос и рот снова забиты черной киселистой субстанцией. Что все, что только что было, — всего лишь последняя фантазия угасающего разума. Бред, которым он пытается заслониться от нестерпимой черной жути.

Я сделал над собой усилие и вновь заставил себя увидеть поляну с черным мавзолеем, спящую на земле Сонечку, тревожно заглядывающую мне в глаза Лу и Лару, сидящую у огня. Она, видимо, успела уже несколько успокоиться и теперь, развернув письмо, читала его при свете костра. Губы ее кривились, но взгляд скользил по строчкам с жадностью и даже голодом. На нас с ведьмой она внимания никакого не обращала. Будто нас тут совсем не было.

— Если я чего и не помню — то это только к лучшему. А некоторые вещи лучше навсегда забыть, — сказал я, изгоняя последние остатки черного видения прочь. — Отдыхай, сядзе.