С Лисочка - Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице

Между тем, я шагал уже через какой-то неплотный лесок. С обеих сторон Дорогу окружали клены, пахло мокрой землей и прелыми прошлогодними листьями. Снега зимой у нас выпадает откровенно маловато, в городе он тает быстро, не всегда его и заметить-то успеешь. А здесь, вдали от побережья, где влияние океана не было столь значительным, снег кое-где до сих пор лежал, прячась с южной стороны деревьев. Дышалось легко. Эх… Было бы недурно остановиться тут на минуту другую и сделать небольшой привал, прижаться спиной к корявому стволу какого-нибудь дерева, прикрыть глаза и почувствовать, как просыпается вокруг земля, как готовятся вынырнуть на свет первые зеленые ростки лесных трав, как от корней к ветвям поднимаются живительные соки. Увы, сейчас у меня совсем не было на это времени — Дорога ведет лишь тех, кто по ней идет.

К Восьмой Шахте я вышел, когда уже основательно стемнело. Благодаря тому, что небо было закрыто тучами, а луны сегодня и вовсе не было на небе, два ярких костра я заметил издалека. Дорога тут же отпустила меня — я такие вещи сразу чувствую, так что я попросту выпустил крылья и преодолел оставшееся до огней расстояние по воздуху. Приземляться я не торопился, стараясь рассмотреть сверху место, куда попал. Вид, который мне открылся с высоты, убедил меня в двух вещах: во-первых, я попал, куда надо, а во-вторых, торопился я вовсе не зря. Внизу, у подножья пологой большой скалы, была расчищена ровная площадка. На этой площадке стаяли всякие разные механизмы, которые гномы применяют при разработке недр, типа лебедок и дробилок. Чуть в стороне от выставленного оборудования, были сложены два здоровенных костра, а между ними — поленница, на которой было установлено ложе. Угадайте, кого я на нем обнаружил?

Голова Сонечки покоилась на чем-то вроде рыцарского круглого щита, ее собственный меч был вложен ей в руку, а сами руки сложены на груди. В ногах у нее лежало что-то вроде змеиной головы, треугольной, крупной, размером с хорошую бочку. Отсюда, с высоты, при свете ярких костров, было хорошо видно, какая Сонечка маленькая, хрупкая и бледная. Мне это зрелище совсем не понравилось, а в особенности мне не понравилась группка из семи гномов, что стояла чуть в стороне от поленницы. Отчего-то мне сразу показалось, что собрались они здесь не просто так, и факелы у них в руках вовсе не для того, чтобы разгонять ночную тьму. Кажется, мне срочно надо вмешаться.

Я позволил себе пролететь над кострами так низко, что почувствовал их жар и уловил запах масла, которым гномы пропитали дрова, чтобы они горели жарче. Конечно, меня заметили, а этого я и добивался. Я взмыл свечой в ночное небо, а затем резко пошел на снижение и погасил скорость лишь возле самой земли. Коснувшись ее ногами, я повернулся к оторопевшим гномам, успевшим похватать свои мотыги [23] В горах гномы чаще используют не топоры, а особо вида мотыги, которые являются как орудием для добычи руды, так и оружием для самообороны. . Впрочем, нападать они пока не спешили, так что инициатива была на моей стороне.

— Что у вас тут происходит? — строго спросил я.

Крылья я пока прятать не стал. Смысла в этом не было: гномы их уже успели увидеть, а в случае необходимости я мог взлететь практически мгновенно. Кроме того, они сейчас работали на меня в том смысле, что делали мою не слишком представительную фигуру более внушительной. Что поделать, я не Крис, который может поспорить шириной плеч с отцом, мне иногда приходится прибегать и к подобным маленьким хитростям, чтобы дать понять окружающим, что к моим словам стоит прислушаться.

Гномов мой вид впечатлил, но отвечать на мой вопрос они не торопились. Я шагнул к ним и медленно сложил крылья.

— Повторяю вопрос: что у вас тут происходит?

Главное, чтобы они на меня сейчас не бросились. Гномы иногда предпочитают сначала бить, а после разбираться, стоило лезть в драку или нет. Впрочем, на этот раз мне повезло.

— А ты что за птица будешь, что вопросы тут задаешь? — поинтересовался один из гномов, делая мне шаг навстречу. Рука его крепко сжимала мотыгу, а сам он тоже старался напустить на себя самый важный вид. Видимо, у этих гномов он был что-то вроде старосты или, скорее, бригадира, если судить по широкому расшитому поясу, что он носил на внушительного размера брюхе.

— Я — жрец Малина, — ответил я. — Меня зовут Энжел, Энжел Сувари, и ко мне стоит обращаться на «вы». Мне мой вопрос в третий раз повторить?

Гномы тут же немного расслабились, и, кажется, даже обрадовались. Оно и понятно: гномы не столько суеверны, сколько именно религиозны, и в их среде малинопоклонников очень много. Вот уж кто не считает Шефа источником всех проблем, так это они. Наоборот, поскольку гномы не только в недрах колупаться мастера, но еще и попутешествовать, и поторговать не дураки, то Шефа они чтят едва ли не выше остальных богов. Разве что Левшу и Недоперепила уважают не меньше.

— Жрец? — переспросил гном. — Очень вовремя. Ваше преосвященство, мое имя — Прост Зубилодобыча, я тутошний бригадир. Мы здесь собрались, чтобы проводить в последний путь рыцаря Нурана, сэра Соню. Не откажите в любезности, проведите погребальную церемонию честь по чести. Мы уже почти закончили с ней прощаться, но коли вы прибыли, еще раз можем все повторить.

— Только недолго чтоб, — подал реплику один из стоявших за спиной бригадира гномов. — Поминальный ужин остывает, эль открыт и по чашам р озлит. А, между прочим, каждую секунду испаряется сорок молекулярных слоев!

Остальная компания поддержала его кивками и одобрительным ворчанием. Я, между тем, подошел к Сонечке и попытался нащупать пульс у нее на шее. Ее кожа была холодной, но вполне упругой. Так, вот и артерия… теперь ждем.

— А это что вы делаете? — поинтересовался бригадир.

— Проверяю кое-что, — ответил я. — Как это случилось?

Я почти не сомневался, что устраивать погребальный костер для Сонечки еще рано. Скорее всего, она просто опять выложилась больше своей меры и теперь спит так глубоко, что ее разум полностью отсутствует в нашем мире, а тело мало отличается от тела мертвого человека. Такое случалось раньше. Вероятно, это случилось и теперь. Немного терпения и я буду знать это точно.

— Да, видите ли, ваше преосвященство, у нас тут, под горой, в шахте чудище завелось… — начал гном.

— Что за чудище? Железный змий? — спросил я.

Сонечка — не человек. Сонечка — химера, которую когда-то давно отец подобрал в логове одного сумасшедшего алхимика. Тот хотел сделать из нее бездушного убийцу, свое орудие, проводника собственной воли. Приди отец на год, на полгода позже, возможно так бы и получилось, но тут ей повезло. Алхимик, прежде чем погибнуть, попытался натравить Сонечку на отца, но та оказалась еще не до конца законченной и просто не справилась с заданием. Отец же не стал ее убивать, а взял с собой в Храм Героев, где поместил ее в отдельную келью и стал заботиться о ней как о собственной дочери. Сонечка оказалась химерой очень интересной, если смотреть на нее с точки зрения алхимической науки. Ее создатель, гонясь за универсальностью своего детища, сделал ставку на полиморфизм и многообразие форм, считая, видимо, что чем больше образцов ДНК в химере будет, тем лучше она сможет приспосабливаться под конкретные условия. В чем-то он был прав, но проблема заключалась в том, что он с многообразием перестарался. Сонечке до сих пор очень непросто контролировать свою форму, которая может спонтанно поменяться под воздействием каких-то внешних угроз или просто по ее настроению. Вторая сторона этой проблемы заключается в том, что смена формы — процедура энергозатратная. Ей приходится быть очень аккуратной и постоянно держать себя под неусыпным контролем, иначе она очень быстро погибнет от истощения. И вот тут ей когда-то очень сильно помог отец. Он не только научил ее себя контролировать, он воспитал ее, сделал из нее человека, вложил в ее голову понятия о добре и зле. Это благодаря ему она выбрала путь рыцаря Нурана. Теперь она — Истребитель, один из лучших охотников на демонов и чудовищ. И видит цель своей жизни в том, чтобы защищать людей. Кроме того, посвятив себя Нурану, Сонечка отчасти решила и проблему со своим питанием — теперь ее поддерживает и Его сила.