Анна Жадан - Избранные (СИ)

Говорят, войну назвали Слепой, потому что слепы были люди, которые воевали — бездушные куклы, во всем подчиняющиеся своим хозяевам. Однако мой отец всегда говорил, что слепы были вовсе не те, кто подвергся магии просвещения, а сами Просветители — ослепленные собственной властью и постоянной жаждой чего-то большего.

Почему-то именно эта история вспомнилась мне здесь — в пропитанной жаром и снующими повсюду телами кухне. Наверное, все дело было в маленькой, полной женщине, которая сутулилась под тяжестью подноса с выпечкой и быстрыми шажками приближалась ко мне.

— Что-то не так? — взволнованно спросила она, поднимая на меня слезящиеся карие глаза.

— Вы Маккенна? — сразу перешла к делу я.

Она не менее встревоженно кивнула и поставила поднос на стол. Кто-то крикнул, чтобы мы подвинулись, и я быстро сказала:

— Мне нужно с вами поговорить.

Она еще раз с сомнением оглядела меня, но, видимо, любопытство пересилило. Вытерев руки о фартук, она бросила поварам, что ненадолго отлучится, и поспешила в небольшую каморку возле кухни, где хранились ведра и швабры. Плотно прикрыв за собой дверь, Маккенна выжидающе посмотрела на меня.

— Меня зовут Эланис и я Искупительница.

Она испуганно прижала руки ко рту:

— Девочка, не нужно говорить об этом всем подряд!

— Послушайте, — настойчиво продолжала я. — До меня дошла информация, что вы тоже Искупительница. Я ищу своих родителей и надеюсь, что вы сможете мне в этом помочь. Король говорит, что после подписания договора они просто исчезли, не стали искать меня. Он говорит, что они меня продали, но я не верю. И у меня есть основания полагать, что вы тоже не поверили.

Маккенна нервно дергала в руках фартук.

— Незачем тебе здесь быть, — пробормотала она. — В беду попадем и ты, и я. И мои дети.

Я слегка опешила.

— Ваши дети?

Она кивнула.

— Я прошу вас, Маккенна, — взмолилась я, — вы — моя единственная надежда. Я умоляю вас, скажите, что вы знаете. Неужели вы не чувствовали себя так же, когда вам сказали, что ваши родители способны за деньги навсегда отказаться от вас? Почему больше никто не борется за своих близких? За что тогда вообще бороться?

— А я и борюсь, — тихо пробормотала она. — За своих детей, понимаешь? Если король посчитает, что ты слишком упорствуешь в своих вопросах, то разговор с тобой будет коротким, и ты окажешься здесь же. В лучшем случае. А если и это тебя ничему не научит, то от тебя избавятся, как избавляются от всех не пришедшихся к делу Искупителей.

— Почему никто не бунтует? Почему Искупители позволяют убивать себя?

— По той же причине, по которой мы вообще до сих пор существуем. Все боятся. Ладно, убьют тебя, но у многих же есть семья, дети… — она всхлипывает, — хотя вас и того лишили. Он вас нарочно ломает так. Показывает, что для всех, кроме него, вы ничего не стоите. Очень умно, не так ли?

Я хватаю ее за руку, чтобы она поверила мне. Мне очень, очень нужно, чтобы она поверила мне.

— Что происходит с подписанием контракта? Их заставляют? Пытают?

Маккенна отчаянно трясет головой.

— Я не знаю. Правда, не знаю. Судя по слухам, кого-то действительно продают, а чьи-то родители просто исчезают…да никто и не ищет. Из дворца нельзя выйти, а Искупители тут на хорошем счету. В итоге, получается, что всех вроде как купили за деньги. Большинство из нас забирали в раннем возрасте — многим еще и девяти не исполнилось. Таким не сложно внушить, что их родители не любят и вообще ужасные люди. Я же с детства знала, кто я такая. Мои родители дружили с одним из давних членов Элитного отряда, и он рассказал им, что за мной придут. Прятали они меня долгое время, но на мое восемнадцатилетие меня все же забрали. Родители остались в том доме вместе со стражей, а позже мне предъявили бумаги…такие же, как и у всех. Цена, условия и подпись, — слезы катились у нее по щекам, — но я-то все знала. Знала, что мама бы так никогда со мной не поступила. Я несколько раз пыталась сбежать и каждый раз меня ловили. Однажды попыталась учинить бунт, потому что мне казалось, что у меня и так уже все отняли — больше жертвовать мне нечем. Король посчитал, что от меня слишком много шума и сослал меня на кухню, а здесь люди совсем другие — боятся Просветителей. Искупители тоже их боятся, ведь на их стороне армия и, как ни крути, большинство людей. Я так и не смогла ничего доказать — думаю, никто и не хотел знать правду. Детям, которых с детства обучали фразе «твои родители тебя продали», трудно что-то объяснить. В итоге мои слова стали никому не нужны. Я осталась во дворце, влюбилась, вышла замуж и родила детей… больше мне идти уже некуда, — она всхлипнула и утерла рукавом слезы. — Мне главное, чтобы детей не трогали. Я уговорилась с королем, что буду держать рот на замке, если он оставит моих детей работать со мной, на кухне, а не отдаст их в Искупители. Один бог знает, для чего он вас тренирует на самом деле, а так мне спокойнее.

Меня всю трясло от ее рассказа. Я не ошиблась. Мои родители не продавали меня. Я смогу доказать правду…нет, я смогу уйти и вернуться к ним. Я смогу сбежать.

— Послушай, — Маккенна впивается пальцами в мою руку и поднимает на меня полные слез глаза, — я никогда никому этого не рассказывала с тех пор, как родила. Думала, что боюсь, что они укротили мой дух, но нет. Я ждала. Все это время я ждала тебя. Другого человека, который поставит систему под сомнение, которому будет, за что сражаться. Скилар хороший парень и он говорил, что ты не такая, как все. Что ты сильная, ты храбра. Ты сможешь отомстить Тристану за нас всех.

Я отшатываюсь от нее, потому что голова у меня идет кругом. Скилар совсем рехнулся? Что он ей наговорил? Я не собиралась никого спасать, бунтовать против Просветителей или ставить систему под сомнение. Я хотела тихо убраться отсюда, найти родителей и поселиться в маленькой деревушке где-нибудь в Крайних Землях, где нас никто не найдет. Таков был мой план, а вовсе не складывать голову в борьбе против идеального строя, который создавался столетиями.

— Я…я… — заикаясь, бормочу я, но, думаю, по моему лицу она все понимает.

— Послушай меня, — теперь уже увещевает меня Маккенна, — сколько еще таких детей сидит там и верит, что родители бросили их? Сколько таких еще будет? Ради чего Тристан собирает армию Искупителей? Сколько еще подлостей он совершал? Этот человек… — ее голос срывается, — мог убить все наши семьи.

Меня мутит. Еще секунда и я упаду в обморок.

— Есть те, кто хочет бороться…нам просто нужен кто-то, кто нас поведет. Почему не ты, Эланис? Почему ты не можешь помочь кому-то кроме себя?

— Я не революционерка, — шепчу я. — У меня не хватит сил. Я не могу брать на себя ответственность за вашу жизнь, за жизнь других людей. Это…слишком для меня.