Анна Жадан - Избранные (СИ)

— Ну что? — подает басовитый голос Элуа, — заберем ее сейчас?

Вал прожигает меня взглядом, но я качаю головой:

— Еще не время. Дождемся ее седьмого дня рождения.

— В этом нет смысла, — закатывает глаза Джозеф. — У девочки будет только больше ненужных воспоминаний о родителях.

Я не думаю, что воспоминания о семье, какой бы она не была, могут быть ненужными. Сам не могу объяснить, почему оттягиваю этот момент, ведь Джозеф по-своему прав, но почему-то от одного взгляда на эту девочку мне вспоминается Эланис. Ведь несколько месяцев назад я точно так же сидел в засаде и наблюдал за тем, как она выходит во двор, чтобы потрепать по загривку лошадей, а ее рыжие волосы развеваются на холодном ветру. Как она стоит у забора и смотрит вдаль, будто мир слишком тесен для нее. Порой мне хочется, чтобы я никогда не забирал ее. Чтобы король так и не узнал о ней, чтобы не послал нас на слежку, чтобы она уехала и жила где-нибудь далеко со своими родителями. После того, как я отобрал Эланис, каждое мое задание становилось личным, интимным. И мне это нравилось меньше всех.

В такие минуты я всегда вспоминаю о преданности королю, о своих обязательствах, о статусе капитана Элитного отряда. Колебания — это совсем не то, чему меня учили.

Но дать Элоди еще несколько дней — вовсе не проявление слабости.

Я поднимаюсь с колен, и мои братья следуют за мной. Судя по насмешливому взгляду Джозефа, я поступил неразумно, но мои решения неоспоримы.

Мы медленно исчезаем в ночи, но впервые на душе у меня по-настоящему тяжело. В следующий раз мы вернемся сюда, чтобы забрать эту девочку навсегда.

Три дня назад мне сделали татуировку — солнце и четыре луча. Полагаю, меня официально приняли в секту. Пока мне вводили чернила под кожу, я вспоминала, как месяц назад корчилась от ужаса при мысли о том, чем именно может оказаться эта татуировка — чипом, информацией, страшным ядом…теперь же мне было все равно. Какая разница, если у них появится очередной способ слежения за мной? Я и так отсюда не сбегу.

Скилар избегал разговоров о Маккенне, но, судя по его взволнованному выражению лица и быстрых взглядах, которые он кидал на меня, ему все же было что-то известно. В Солнечном городе воцарилась мрачная атмосфера, которая впервые полностью соответствовала внешнему виду этого места.

Последние несколько дней я провела в раздумьях и тренировках. Тренировал меня, разумеется, Эйдан, но я была слишком рассеянна, чем чертовски его раздражала.

— Соберитесь, Эланис! — цедил он. — Эти испытания важнее всех балов и встреч, которые будут в вашей жизни.

А то-то я не знала. Но слова Маккенны, ее надежды…все это не шло у меня из головы.

Я получаю сильный удар по голове и прихожу в себя. Эйдан смотрит на меня, стоя чуть поодаль в комнате для тренировок, и тяжело вздыхает.

— Вы абсолютно, невыразимо, тривиально бесполезны.

— Ценю твою поддержку, — стогну я, разминая ноги.

Он складывает руки на груди, и я делаю резкий выпад вперед, целясь ему в адамово яблоко. Его лицо едва заметно подрагивает, но он моментально перехватывает мою руку, тянет на себя и прижимает меня спиной к своему животу.

— Признайся, я застала тебя врасплох, — хриплю я.

Я чувствую его тяжелое дыхание над моим ухом, и мое тело начинает покалывать. Запястье горит в том месте, где его пальцы соприкасаются с моей оголенной кожей. Я откидываю голову назад и прижимаюсь к его плечу, стараясь отогнать ненужные мысли.

Его дыхание обжигает мою шею.

— Ни капли.

Он разворачивает меня, и связь между нами пропадает. Его глаза смотрят по обычаю насмешливо, как будто ничего не изменилось в этом саркастичном, бесчувственном теле.

Я прячу лицо, чтобы он не увидел краску, которая залила мои щеки. В глубине души мне хочется узнать, почувствовал ли он хоть долю того, что испытала я, но даже мысль об этом кажется безумием.

Я не должна думать обо всем этом. Меня тянет к Эйдану, но все это плохо закончится — и прежде всего, для меня. Я стараюсь напомнить себе о своих целях и о том, что идея доверять главному приспешнику короля могла прийти в голову только абсолютному глупцу, но ничего не могу с собой поделать. С каждым днем Эйдан становится все менее капитаном для меня и все более моим другом. Однажды моя нарастающая привязанность к нему без сомнения встанет между нами и бросит мне в лицо необходимость принимать решение, к которому я не буду готова. Я впиваюсь в ладони ногтями, стараясь переключить внимание на боль, которая в кои-то веки не имеет ничего общего с душевными страданиями.

— Вы будете драться против любого Искупителя, чье имя выпадет вам во время жеребьевки, — прочистив горло, говорит Эйдан. — Вам может повезти, а может и не очень. Во время второго испытания вам придется сдерживать магию самой Оракул, поэтому советую вам потренироваться с…его высочеством.

Он произносит титул Адриана так, как будто жует кислую конфету.

— А третья часть испытания мне неизвестна. Обычно она на умение пошевелить мозгами или на элементарные принципы выживания. К ней невозможно подготовиться.

Я киваю, оглядывая оружие, стройно сложенное на стенах и столах вокруг нас.

— Бой будет рукопашным?

— Необязательно. Выбор оружия тоже будет определен с помощью жеребьевки. У вас есть шансы с тремя видами оружия, — он подходит к острой шпаге и пробегает по ней длинными пальцами, — с вот этим.

Затем он переходит к рапире с узорчатой рукояткой.

— Вот этим.

Он поднимает глаза на меня, и я перестаю дышать.

— И с вашими руками.

Сглотнув, я оглядываю лук, арбалеты, булавы, цеп, серп, стилет, копье, багор и множество всякой всячины, которой заполнен зал для тренировок, и почти с умиротворением понимаю, что мне конец.

— А если меня покалечат? — тихо спрашиваю я.

Весьма резонный вопрос в такой-то ситуации, но он заставляет Эйдана посмотреть на меня с легким разочарованием. Я понимаю, что ему хочется сделать из меня идеальную машину для убийств, какой является он сам, но в отличие от него, мне не хочется сложить голову за короля Тристана, не издав ни единого звука.

— Не переживайте. На вас будет защитный костюм, и никто не станет рубить вам голову. Если только вы не нажили себе врагов среди Искупителей, — он медленно смеется, чем зарабатывает мой гневный взгляд. — Ну и вы, будьте добры, держите себя в руках. Не нужно наглядно демонстрировать свой характер.

Я киваю, и между нами повисает неловкое молчание. Эйдан проводит рукой по волосам и оглядывается по сторонам, как будто собирается уйти.