Анна Жадан - Избранные (СИ)

Он смотрит на Эйдана оценивающим взглядом, как будто ожидает, что тот его удивит:

— Капитан, я когда-то давал тебе повод усомниться в моей любви?

— Нет, ваше величество, — не моргнув и глазом, отвечает Эйдан.

— Моей преданности тебе?

— Нет, ваше величество.

— Моей честности?

— Нет, ваше величество.

Я едва удерживаюсь от протестующего вопля. Что он такое несет? Он сам видел эти записи! Король явно лгал ему! Но Эйдан бросает на меня предупреждающий взгляд, как бы говоря мне «молчи», и, черт возьми, я снова его слушаюсь.

— Что ж, — произносит король, позвякивая кольцами, — тогда я хочу проверить, не изменилась ли твоя преданность из-за прихода этой девчонки. Сейчас ты возьмешь кинжал и пустишь ей кровь. Ты будешь делать это до тех пор, пока я не остановлю тебя. Если я остановлю тебя.

В моей голове сумбур. Я смотрю на Эйдана, а он смотрит на меня, и между нами случается один из тех молчаливых разговоров, которые мы всегда вели втайне ото всех. Я вижу его глаза — настойчивые, раскрытые от неизбежности. Я знаю, что ему трудно. Я пытаюсь улыбнуться, убедить нас обоих, что так поступить правильно, ведь Эйдан тоже связан по рукам и ногам тысячью контрактов и тем, что ему вбили в голову.

Но в глубине души мне хочется, чтобы он послал этого старика к черту и выбрал меня.

Эйдан переводит взгляд на короля.

— Если вам так угодно, мой господин.

— Отец, Эйдан, — король улыбается так тепло, что меня начинает тошнить, — твой отец.

Эйдан неуверенно смотрит на него, но, клянусь, его взгляд тоже теплеет. Мое сердце снова разбивается, как будто оно вообще когда-то было целым. Я стараюсь взять себя в руки — я не собираюсь умирать и мне надо приготовиться драться за свою жизнь, если придется, но я больше не могу сражаться с Эйданом.

Эйдан выжидающе разворачивается в мою сторону, как будто ждет, что я сама к нему подойду. Я смотрю на него с вызовом — надоело, что все вокруг говорят, что мне делать.

— Ну и долго все это будет длиться? — стонет король.

Эйдан крепко хватает меня за плечо и тянет на себя. Я пытаюсь сопротивляться, но это бесполезно. Одним рывком я оказываюсь прижата к нему спиной, и мне хочется смеяться от того, как черно жизнь пытается надо мной шутить.

Я чувствую прикосновение металла к коже, и мое сердце начинает биться быстрее. Я готовлюсь к боли, сжимаю пальцами ткань плаща Эйдана и закрываю глаза. Его дыхание у моего уха ускоряется, и я пытаюсь представить, что мы все еще в библиотеке, что он снова говорит мне все те слова, что короля здесь нет. Я думаю о маме и папе, слышу их смех, могу унюхать запах домашних пирогов, так напоминающих то, что мы пытались приготовить с Адрианом. От всех этих внезапно нахлынувших воспоминаний на моих глазах выступают слезы, но я давлю их в себе. Я не буду плакать перед Тристаном. Я выдержу это, а в следующий раз, когда мы увидимся, я убью его.

— Давай, Эйдан! — раздраженно подначивает его король.

Я сжимаю ткань его плаща изо всех сил, когда Эйдан нажимает на кинжал и ведет им от моей ключицы, разрывая тонкий костюм Искупительницы. Кожу обдает жаром, кровь ручейками бежит по моему телу, и я изо всех сил сдерживаю рвущийся с губ крик.

Кинжал вопросительно застывает в районе моей груди, но король качает головой:

— Я не сказал тебе останавливаться.

— Ваше величество, это опасно… — протестует Эйдан.

— Я отдал приказ.

Я смаргиваю слезы, тупо глядя перед собой. Капитан издает тихий вздох у меня над ухом, и снова нажимает на лезвие кинжала. Теперь он проводит им грубее, проверяя мою кожу на прочность. Я не выдерживаю и издаю громкий крик, дергаясь в его руках, но Эйдан лишь крепче прижимает меня к себе. Тристан смотрит на меня с легким налетом удовлетворения.

— Хватит.

Кинжал застывает у моего живота, и я вырываюсь из рук Эйдана. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть ему в глаза — он выглядит бесстрастным, но в глубине его глаз плещется ярость. Теперь я могу ее разглядеть.

Я зажимаю порез руками — кровь залила мой костюм, но сейчас это не то, что меня волнует. Свободной рукой я откидываю мокрые от пота волосы со лба и твердо смотрю на короля, хрипя:

— Желание, черт возьми.

— Какой дух, — он восхищенно присвистывает, — Эйдан доказал свою преданность, но даже это тебя не сломило. Не могу дождаться увидеть, что сможет.

Король чиркает что-то на желтоватом пергаменте и протягивает листок с пером мне.

Я быстро пробегаюсь глазами по контракту на желание и ставлю на нем свою подпись.

— На мне, может, и тысяча порезов, — рычу я, швыряя ему контракт обратно, — но не надо думать, что я не могу за себя постоять. Я никогда не буду принадлежать вам.

Он усмехается.

— Это мы еще посмотрим, моя дорогая Эланис. А теперь иди. Не хочу видеть кровь на белоснежном ковре.

В зал входят Хранители и подхватывают меня под руки. Я покидаю зал, не глядя на Эйдана, который стоит в углу, провожая меня глазами. В бешенстве, я отпихиваю от себя Хранителей, и иду к выходу сама. Король сколько угодно может пытаться доказывать свою силу, но мы оба знаем, что одно мое существование — доказательство его слабости. Я — Эланис Марлен. Искупительница. И Тристану придется со мной считаться.

Я никогда не думал, что что-то в этом мире еще может причинить мне боль. Физические мучения перестали приносить мне дискомфорт после окончания моего обучения — примерно в тринадцать лет. С тех пор я научился не только контролировать свое тело, но и свои эмоции. Воин во мне презирает боль. Я умею делать все, что, наверное, превращает меня в монстра, но не чувствую сожалений по этому поводу. Не чувствовал. До этого дня.

Эланис смотрит на меня огромными, разъяренными зелеными глазами, и я сам удивляюсь, какой ворох чувств это во мне поднимает. Такое ощущение, что все, что я когда-либо скрывал, подавлял и прятал в себе, вдруг вышло наружу и захлестнуло меня горячей волной. У меня перехватывает горло от щемящего чувства в груди, когда я вижу ее взгляд. Она смотрит на меня так, как будто я предал ее. Я, черт возьми, даже не помню, когда присягал ей на верность, но чувствую себя так, будто кто-то вонзил мне нож в живот. Я поднимаю глаза на короля — он наблюдает за мной с едва заметной тревогой. Я знаю, о чем он думает. Я верен ему — и только что доказал это — но мы оба знаем, что это была нечестная проверка. Король убил бы Эланис в назидание мне, если бы я не сделал то, что сделал. В конце концов, я все равно всего лишь пытался защитить ее, и он это понимает.

Я наблюдаю за тем, как Эланис уводят Хранители и как она отпихивается от них, а ее рыжие волосы сверкают огнем на фоне светлых стен. Мне было бы куда проще, если бы она действительно ненавидела и презирала меня — тогда мы оба избежали бы боли и осложнений. Я знаю, как опасно ей быть со мной, просто она сама еще этого не понимает. Так же она не понимает, что я никогда не позволю ничему с ней случиться, поэтому закончим мы оба на виселице. Если король начнет хотя бы подозревать, что она стала важна для меня, он тут же покончит с ней. Он дорожит мною куда больше, чем одной Искупительницей. Там, в библиотеке, я поступил более, чем опрометчиво, пусть никогда и не взял бы ничего назад.