Анна Жадан - Избранные (СИ)

— Каким образом?

— Это уже тебя не касается. С помощью одной маленькой, глупой Искупительницы, которая еще узнает о своей наивности перед тем, как испустить свой последний вздох.

Кажется, куда уж удивляться больше, но от кровожадности, прозвеневшей в ее голосе, мне становится совсем уже не по себе. Я решаю пока проигнорировать слова о неизвестной Искупительнице и ее судьбе, потому что, черт возьми, на кон сейчас поставлено куда большее:

— И что ты собираешься делать с этой…Стигмой?

Она улыбается, поглаживая сферу с такой нежностью, как будто на ее руках притаился милейший зверек с гладкой шерсткой.

— Много всяких вещей. Например, продолжать просвещать Хранителей моего отца, как я уже начала делать. Эта штука способна на столько всего интересного! Она подавляет любую магию, позволяя мне наложить свои чары наверх, представляешь? Я думала, на такое способны только живые люди, но, когда узнала о существовании этой красотки, буквально помешалась. Но это все лирика, — она похлопывает сферу и вновь поднимает на меня глаза: — я готовлюсь к тому, что должна была начать еще много лет назад. Я захвачу королевство, надену корону на голову и буду такой правительницей, какую Ламантра еще не знала.

Я недоуменно смотрю на нее расширившимися глазами. Эсми, возможно, и разбирается во всех тонкостях политических дел в сто раз лучше меня, но даже я понимаю, что у нее нет никаких шансов в престолонаследии.

— Ты с ума сошла? — хриплю я, — тебя никогда не выберут королевой, и ты это прекрасно знаешь.

— Кто говорит о выборе? — фыркает она, — я не собираюсь лебезить перед послами и глупыми правителями регионов, которым просто достался удачный билет в генетической лотерее. Они ни черта не понимают в правлении. На сегодняшний момент я обладаю максимальными возможностями и силой, которой мой отец никогда не решился бы воспользоваться. И как ты думаешь, кто будет лучшим правителем — я или наш отец, бежавший от собственной тени?

— Адриан законный король, — с расстановкой, медленно рычу я. Пусть только попробует оспорить власть нашего брата.

— Совета не было! — взвивается Эсмеральда.

И тут я с удивлением понимаю, что она все еще держится за наши старые правила и установки. Она так тщательно старается сломать систему, но не замечает, насколько сильно в ней увязла. Эсмеральда выросла на политике Ламантры — она не может взять и поменять все за одну секунду — хотя бы потому, что сама еще к этому не готова.

Это и есть мой шанс.

— Эсми, — осторожно подбирая слова, начинаю я, но она смотрит на меня убийственным взглядом.

— Эсмеральда или моя королева.

Она всегда ненавидела это прозвище, хотя все домочадцы звали ее именно так. И сейчас я не могу отделаться от мысли, что моим напоминанием о ее старой жизни она задета глубже, чем желает показать. Ведь мы-то с ней знаем, что сколько ни беги — от себя не убежишь. Мы знаем, что даже если она будет пытаться убедить всех, что она Эсмеральда, найдется человек, который расскажет — она Эсми.

— Эсмеральда, — поправляюсь я, — не будет никакого Совета. А если он и будет, то тебя на нем будут только судить. За предательство. Пожалуйста, позволь мне…

— Предательство?! — выкрикивает она, — спасти этот чертов регион, весь этот катящийся к чертям мир — это предательство?

— От кого ты собралась его спасать?

— Да хотя бы от тебя! Что, роль злодейки тебе уже не по душе?

— Я никогда не была злодейкой.

— О, да брось! Давай достанем список всех людей, просвещенных тобой! Или как насчет нашего братишки, идиота и разгильдяя, не способного вытащить свою голову из-под бесчисленных юбок? Посмотри на человека, в которого я превратила его! Я сделала из него образцового принца, интересующегося политикой, экономикой, всем чертовым Лакнесом! Признаюсь, вместо меня должен был править он, а я — всего лишь стоять у него за спиной, но какого черта? Это моя заслуга! Моя, а не его.

Я вздрагиваю с совершенной уверенностью, что ослышалась. Сердце колотится так громко, что я слышу его отголоски в своих ушах.

— В каком смысле «превратила»?

Она слегка улыбается, похлопывая пальцами по покрывалу.

— Эта мысль созрела в моей голове несколько лет тому назад. Адриан был главным претендентом на престол, — на этой фразе она пренебрежительно фыркает, как будто считает это невиданной глупостью, — но вел он себя, как последний болван. Ты же помнишь, что он вытворял? — она смотрит на меня в ожидании поддержки, но я лишь в ужасе качаю головой, — я знала, что он погубит мой народ. Я все ходила и думала, как замечательно было бы, если бы я могла как-то повлиять на него, переубедить, набросить на него оковы той власти, которую давало мне просвещение, — она издает тихий звук, напоминающий удовлетворенное мурлыканье, — а потом я узнала об Искупителях. Чем больше я общалась с Оракул, тем больше понимала, что их возможности не ограничены. Они обладали большей властью, чем мы когда-нибудь могли себе даже представить, и я воспользовалась этим. Я подкупила одну из Искупительниц и заставила ее подавить магию Адриана ровно настолько, чтобы я… — она на мгновение замирает, как будто ей неприятно то, что она собирается сказать, но в следующую секунду уже вызывающе вскидывает голову.

Я мелко дрожу, не в силах поднять на нее глаз. Мир вокруг крутится, но я заставляю себя стоять на месте, пробуя на вкус такие незнакомые доселе слова:

— Эсмеральда…ты просветила его?

Она холодно смотрит в мои глаза, бросая мне вызов.

— Не может быть… — шепчу я, — это невозможно. Нельзя просветить Просветителя. Мы бы почувствовали, что он находится под чьими-то чарами. Любой член королевской семьи, посещавший Лакнес, почувствовал бы это!

Эсмеральда сглатывает, поправив светлый локон, и хмыкает с напускной бравадой, за которой не может скрыть тень своих сомнений, и, возможно, боли:

— Как только я просветила Адриана, его магия тут же вернулась, и он мог пользоваться ею, как и раньше. Она подавляла тот факт, что Адриан сам был просвещен, и рядом с ним вы чувствовали только его магию. К сожалению, — она вздыхает, приподняв глаза к потолку, — моя Искупительница не выжила. Подавить магию просвещения в Просветителе оказалось сложнее, чем я думала. Больше я так рисковать не могла, поэтому мне пришлось найти более действенный способ. И я, разумеется, нашла его.

Мой брат, который еще недавно подшучивал надо мной и казался таким беззаботным, настолько…самим собой, оказался просвещен. Эсмеральда растоптала его, бросила мне в лицо нашу любовь друг к другу. Я мгновенно вспоминаю, как мы с Адрианом и Эсмеральдой держались друг за друга в зале Советов, обещая, что всегда будем вместе, и к горлу начинает подступать тошнота.