Сара Маас - Королева теней

Аэлина протянула и вторую руку к лицу Рована. Его глаза сомкнулись с ее глазами. Дыхание стало прерывистым. Ее палец скользил по узорам татуировки на его виске.

Его руки обняли ее чуть крепче. Большие пальцы Рована переместились с ее талии чуть выше. Аэлина едва удерживалась, чтобы не выгнуть спину, наслаждаясь его прикосновением.

– Рован, – прошептала она.

Имя-мольба, имя-молитва. Ее пальцы двигались по его щекам и…

Молниеносным движением Рован вдруг схватил сначала одну ее руку, потом другую и буквально отодрал их от своего лица. Он негромко рычал, будто рассерженный зверь. Мир вокруг Аэлины замер. Стало очень холодно.

Отбросив ее руки, как тлеющие головешки, Рован попятился. Его зеленые глаза погасли. Аэлина давно не видела их такими тусклыми. У нее перехватило дыхание. Потом раздались его слова:

– Больше этого не делай. Больше не трогай меня… так.

У Аэлины зашумело в ушах. Лицо вспыхнуло.

– Прости, – едва слышно произнесла она.

Боги милосердные!

Ему было больше двух тысяч лет. Он – бессмертный фэйский воин. А она…

– Я не подумала… – Аэлина попятилась к люку. – Прости меня, – повторила она. – Не обращай внимания.

– Ладно, – буркнул Рован, тоже направляясь к люку. – Договорились.

Он скрылся в проеме люка. Аэлина осталась. Ошеломленная. Озябшая. С маслянистыми черными разводами на щеках.

«Больше не трогай меня… так».

Четкая линия, проведенная по песку их отношений. Разграничительная черта, потому что бессмертному Ровану больше двух тысяч лет, потому что у него была идеальная возлюбленная, которую никто не заменит. А она… Она – молодая, неопытная. Она – его карранам и его королева. Этого достаточно, и большего он не хотел. Не будь она такой безрассудной, невнимательной дурой, могла бы и сама понять нехитрую разницу между огнем желания в его глазах и готовностью это желание утолить. Возможно, Рован ненавидел себя за то и за другое.

Боги милосердные! Что она наделала?

Потоки дождя струились по оконным стеклам, отбрасывая тени на паркет и расписные стены спальни Аробинна.

Лисандра выжидала, вслушиваясь в звуки грозы и ровное дыхание того, кто лежал рядом с нею. Аробинн крепко спал.

Если делать то, что она собралась, надо действовать сейчас, пока он крепко спит и пока шум дождя заглушает почти все звуки. Темизия – богиня диких зверей – дала ей свое благословение. В детстве эта богиня покровительствовала Лисандре. Говорили, что Темизия продолжает заботиться обо всех зверях, посаженных в клетку.

В записке, тайком переданной ей Аэлиной, было всего три слова. Записка и сейчас лежала в потайном кармане ее панталон.

«Он целиком твой».

Подарок. Подарок от королевы, которой больше нечего подарить безымянной шлюхе с печальной и жалкой судьбой.

Лисандра повернулась на бок. Аробинн любил спать без одежды. Копна рыжих волос, закрывавшая лицо, подрагивала от его дыхания.

Он и не догадывался, кто снабдил Аэлину подробностями насчет Кормака. Аробинн считал Лисандру пустенькой, тщеславной дурочкой. Образ дурочки был ее любимой уловкой, верно служившей с самого детства. Ее второй кожей. Аробинн полагал, что Лисандра годится только для постельных утех. Поразительная беспечность. Появись у него хоть малейшее подозрение, он бы не лег спать с кинжалом под подушкой и не позволил бы Лисандре остаться в его постели.

Сегодня он был груб с нею. На руке наверняка остался след от его железных пальцев. Он чувствовал себя победителем, он наслаждался своим триумфом. Что ему такая игрушка, как Лисандра, если он получил безраздельную власть над другой, блистательной и более совершенной?

Лисандра мысленно усмехнулась, вспомнив гримасу, промелькнувшую на его лице во время обеда. Аробинн увидел, что Аэлина и Рован не слушают его, улыбаясь друг другу. Все остроты Аробинна, все его истории били мимо цели. Аэлина растворились в глазах Рована и не замечала никого другого.

Интересно, поняла ли это сама королева? Рован понял. Эдион тоже. Понял и Аробинн. С появлением в ее жизни Рована Аэлина перестала бояться своего бывшего хозяина. Аробинн оказался лишним и таким же неуместным, как его застольные шутки.

«Он целиком твой».

После отъезда Аэлины Аробинн где-то полчаса кружил по дому, наслаждаясь одержанной победой. Потом позвал своих головорезов.

Подробностей совещания Лисандра не слышала, однако было нетрудно догадаться, что первой целью Аробинна окажется фэйский принц. Рован мешал Аробинну, а потому его надлежало убить. Предводитель ассасинов с ненавистью глядел, как королева и ее принц держатся за руки и улыбаются друг другу, вопреки тому, что оказались в столь жутком месте. Еще тогда Лисандра прочла в глазах Аробинна смертный приговор, вынесенный Ровану.

Рука Лисандры скользнула под подушку. Аробинн не шевельнулся. Его дыхание оставалось ровным и глубоким.

Аробинн никогда не страдал от бессонницы. После убийства Сэльва он спал сном младенца и не слышал тихих рыданий Лисандры.

Когда-нибудь она встретит новую любовь. Неожиданную, крепкую, всепоглощающую. Любовь, сравнимую с началом и концом вечности. С судьбоносным событием, меняющим мировую историю.

Пальцы Лисандры сжали прохладную рукоятку стилета. Куртизанка вновь перевернулась на спину. Обычное состояние человека, которому не спится. Стилет оставался зажатым в ее руке.

Вспышка молнии, словно ртуть, растеклась по лезвию.

За Сэльва. За Саэма. За Аэлину.

И за себя. За ту бездомную девчонку, которой она была когда-то. За семнадцатилетнюю девушку, чью невинность Аробинн купил в день смотрин. За женщину, какой она стала. За ее исполосованное сердце, невидимая рана которого продолжала кровоточить.

Лисандра удивилась, насколько легко ей оказалось сесть на постели, наклониться и перерезать Аробинну горло.

Человек, привязанный к столу, кричал. Руки демона опустились на обнаженную грудь привязанного. Ногти впились в тело, оставляя за собой кровавые борозды.

«Слушай его, – шипел демон-принц. – Слушай. Его крики – восхитительная музыка».

Возле стола стоял человек, который обычно сидел на стеклянном троне.

– Где прячутся мятежники? – спросил этот человек.

– Я не знаю! – кричал привязанный. – Ничего не знаю!

Демон снова впился в грудь жертвы. Вся грудь привязанного была исполосована кровавыми бороздами.

«Да не ежься ты, бесхребетная скотина. Смотри и наслаждайся».

Тело, которое когда-то целиком принадлежало ему, теперь окончательно его предало. Демон держал его мертвой хваткой, заставляя смотреть на его же руки. А руки взяли отвратительный предмет, внешне напоминающий маску, и приложили к лицу жертвы. Пальцы начали поворачивать винты, торчащие с боков.