Сара Маас - Королева теней

Рован еще немного покрутил плечом. Услышав мягкие шаги Аэлины, сказал:

– Я тут подумал…

Все дальнейшие слова застряли у него в горле, а сам Рован стремительно сел на постели.

Аэлина стояла у двери гардеробной, облаченная в золотистую ночную сорочку.

Цве́та металлического золота, какой он и хотел видеть.

Казалось, это не ткань, а шутка искусного художника, покрывшего ее тело жидким золотом. Ткань не могла с такой умопомрачительной точностью повторять все линии, все изгибы тела Аэлины.

Она была похожа на живое пламя. Рован не знал, куда смотреть и какой части ее тела подарить свое первое прикосновение.

– Если я ничего не путаю, – начала Аэлина, растягивая слова, – кто-то просил кое-что ему напомнить. И этот кто-то собирался мне кое-что доказать. Думаю, мне оставалось одно из двух: либо слова, либо язык и зубы.

– Сейчас докажу, – тихо прорычал Рован.

Аэлина сделала шаг, и запах ее желания ударил его наотмашь.

Рован был готов разорвать эту сорочку на мельчайшие кусочки. Ему больше не хотелось любоваться потрясающе красивой тканью. Он жаждал тела, находившегося под нею.

– Даже не думай рвать сорочку, – сказала Аэлина, делая еще один шаг. Она и двигалась как струйка расплавленного металла. – Мне ее Лисандра одолжила.

У Рована стучало в висках и ушах. Если он сейчас позволит себе хотя бы крохотный шажок, он подомнет Аэлину под себя, обнимет и начнет проверять, как он сильнее всего может воспламенить Огненное Сердце.

Рован встал с кровати и все-таки сделал один шаг. Он упивался зрелищем длинных босых ног, округлостями ее грудей, изгибом шеи. Фэйское зрение позволяло наслаждаться восхитительным видом ничуть не хуже, чем при ярком свете.

– Ты говорил, что многое изменилось… что мы преодолели преграды. – Аэлина решила сделать еще шаг. И еще. – Я не стану просить того, что ты не готов или не хочешь мне дать.

Она остановилась напротив, и Рован застыл. Запрокинув голову, Аэлина разглядывала его лицо. Ее запах обволакивал и пробуждал Рована.

Боги милосердные, этот запах! С того самого момента, когда на Вендалине он укусил ее за шею и попробовал ее кровь, полную необузданного, манящего огня, он понял, что попал в плен. Ему было не избавиться от ее запаха.

– Аэлина, ты заслуживаешь кого-то получше меня.

Эти слова давно вертелись у него на языке.

Аэлина даже не вздрогнула.

– Не говори мне о том, чего я заслуживаю или не заслуживаю. Не надо слов о завтрашнем дне, о будущем…

Рован взял ее за руку. Ее пальцы были холодными и слегка дрожали.

«Что ты хочешь услышать от меня, Огненное Сердце?» – мысленно спросил он.

Аэлина смотрела на их сомкнутые руки, на золотое кольцо, украшавшее ее большой палец. Рован слегка сжал ее кисть. Аэлина подняла голову. Ее глаза ярко пылали.

– Скажи мне, что мы переживем завтрашний день. И войну тоже переживем. И еще скажи мне… – Она сглотнула. – Даже если я всех нас приведу к погибели, мы будем гореть в аду вместе.

– Аэлина, в ад мы не попадем, – возразил Рован. – А во все прочие места, углы и дыры мы с тобой отправимся только вместе.

У нее дрогнули губы. Она отпустила его руку, чтобы коснуться его груди.

– Я хочу тебя поцеловать, – прошептала Аэлина. – Всего один раз.

Все мысли, какие были в голове Рована, тут же исчезли.

– Ты говоришь так, словно больше нам уже не целоваться.

Страх, промелькнувший в ее глазах, сказал Ровану очень много. Он понял: ее показное спокойствие за ужином предназначалось в основном для Эдиона.

– Бывают разные случайности.

– Помнится, мы с тобой всегда плевали на случайности.

Аэлина попыталась улыбнуться и не смогла. Рован наклонился к ней, обнял за талию, ощущая под пальцами нежный тонкий шелк и теплое крепкое тело Аэлины.

– Завтра нам придется на какое-то время разделиться, но даже тогда я буду сопровождать каждый твой шаг. И потом – тоже… куда бы этот путь нас ни привел.

Аэлина вздрогнула. Рован чуть отстранился. Дрожащими пальцами она снова коснулась его рта. Рован боялся, что в нем сейчас рухнут все преграды.

– Чего ты ждешь? – почти прорычал он.

– Придурок, – пробормотала Аэлина и поцеловала его.

Ее рот был теплым и нежным. Стон застрял в горле у Рована. Сам он застыл. Окружающий мир – тоже. Ее поцелуй был ответом на вопрос, который он задавал не одну сотню лет. Рован крепче обнял ее за талию и прошептал:

– Еще.

– Остальное получишь, если мы переживем завтрашний день, – заявила Аэлина, выскальзывая из его объятий.

Он не знал, рычать на нее или смеяться.

– Заманиваешь меня, чтобы завтра я обязательно уцелел?

Наконец-то она улыбнулась. Эта спокойная радость на ее лице… У Рована перехватило дыхание.

Вместе они выбирались из тьмы, боли и отчаяния. Выбирались, но окончательно еще не выбрались. И потому эта улыбка… Рован видел эту улыбку не впервые и каждый раз чувствовал себя полнейшим дураком, зная, что Аэлина улыбается ему.

Рован так и стоял посередине спальни. Аэлина забралась в постель. Он продолжал смотреть.

– Рован, благодаря тебе мне хочется жить. Не выживать, не существовать, а жить.

Он не знал, что ответить. Услышанное ударило его сильнее и глубже, чем любой ее поцелуй.

Рован лег, крепко обнял Аэлину и всю ночь не разжимал объятий.

Аэлина не умела делать запасы еды. Утром, накануне грандиозных событий, обнаружилось, что ей и ее мужчинам нечем позавтракать. К счастью, неподалеку был рынок, открывавшийся с рассветом. Аэлина поспешила туда. Утреннее солнце успело нагреть еще тихие улицы. Аэлине в ее плаще с капюшоном стало жарко. Ясный день – и то приятно. Вот если бы воронье так противно не каркало, кружась над местами казней.

Меч у ее пояса казался ненужным грузом. Пройдет совсем немного времени, и этот меч ей очень понадобится.

Пройдет совсем немного времени, и она увидит человека, виновного в гибели ее семьи и порабощении ее королевства. Очень скоро ей придется оборвать жизнь другого человека, когда-то бывшего ее надежным другом.

Может случиться и так, что живой из стеклянного замка она уже не выйдет. Или выйдет с черным ошейником, если Лоркан их предал.

Они всё продумали, ко всему подготовились, предусмотрели каждую мелочь. Весь арсенал был приведен в боевую готовность.

Вчера с Лисандры и Венги сняли их постыдные татуировки. Собрав вещи, обе покинули ненавистное заведение Кариссы, перебравшись в очень приличную гостиницу. Комнату там Лисандра оплатила из тех денег, что ей удавалось утаивать от хозяйки. Бывшая куртизанка неоднократно предлагала свою помощь, но Аэлина всякий раз отвечала, что лучшей помощью будет, если они завтра же отправятся в загородный дом отца Несарины. Убедившись в непреклонности Аэлины, Лисандра расцеловала ее и удалилась, не желая мешать последним приготовлениям. Она и Венга сияли, радуясь долгожданной свободе. Наверное, сегодня с первыми лучами солнца они покинули Рафтхол.