Грим - Облеченные в облако [СИ]

— Что делать будем? — спросил Дёма.

— Либо новый плот вязать, либо бережком припустим.

— Сколько берегом ходу?

— Часа полтора.

— А вязать плот?

— Примерно столько же.

— Рискнем?

Хамы, будучи биты, могли представлять еще более серьезную угрозу, чем в первый свой рейд. Могли накинуться из кустов, используя элемент внезапности. Могли народу побольше собрать. А если одного битого за двух небитых считать, то наберется порядочно.

— Рискнем, — сказал Прометей.

Они пробовали двигаться берегом, но ноги утопали в киселе. Под обрывом, где был песок, путь преграждали свисавшие ветви и корни, торчащие из земли. Кустарник то и дело сбегал вниз, и приходилось его обходить опять же по киселю. Да и река все ближе прижималась к обрыву. Ноги вязли.

— Надо подниматься наверх. Так мы до полудня не доберемся, — не выдержал Аркадий.

Цепляясь за корни, торчавшие по склону обрыва, они поднялись.

Лес, хвойный по преимуществу, вплотную подступал к краю обрыва. Кое-где по стволам взбирались к солнцу незнакомые Дёме вьющиеся растения. Да и деревья, хоть и были похожи на сосны, отличались размером шишек и игл. Росли густо. Казалось, что этот мир дик, неизведан и полон неясных сил.

Однако вдоль берега вилась еле заметная тропа. По ней и двинулись. Приходилось то и дело отводить ветви руками, да успевать под ноги смотреть, преступая через корни, валежник, хворост, сломанные ветви, упавшие на тропу.

— Звери здесь есть? — спросил Дёма. Кроме ремня да обломка копья другого оружия при нем не было.

— А как же: волки, медведи. Но они без повода не накинутся. Хамы — да. Эти так просто от нас не отстанут. Знают, куда идем. Надо спешить, пока они не опомнились.

Путники наддали ходу.

— Этот одноглазый — предводитель у них, — успевал сообщать Аркадий. — Зовут Невзор, ибо глаза нет. Тот, который бивнем махал — Селяныч.

— Ты говорил, не бывает у них отчества.

— Ни отчества, ни отцовства. Ибо женщину, предназначенную для зачатья, пускают по кругу, чтоб никто не знал, кто отец.

Неспешно тащились змеи через тропу, извиваясь, никого не боясь. Кто-то верещал в кустах, наполняя воздух страхом и болью. В этих дебрях недобрых таилась своя жизнь, поминутно заявляя о себе чьей-то смертью.

— Тс-сс..

Дёма прислушался. Слева повторилось курлыканье. Ничего будоражащего в этих звуках не было. А наоборот, слышалось нежное, переливчатое. Но Аркадий сказал:

— Уже опомнились. Сгруппировались. Параллельно идут.

— Может, все-таки вплавь?

— Долго ли продержишься без подручных средств? Далее лес кончается. Скалы, камни. Внезапно не нападут. А от камней уже пять минут ходу.

Лес действительно поредел. Двигаться стало легче, ветерок обдувал разгоряченные ходьбой тела. Путники увеличили скорость и утратили бдительность. И были наказаны. Почва вдруг качнулась под Дёмой, ему показалось, что на что-то мягкое наступил. Свету мгновенно стало меньше, и опомнился он уже на дне ямы, потирая ушибленные бока. Хорошо кольев на дне не было.

Он тщательней ощупал себя. Вскочил. Ощупал опять: цел.

— Иваныч! — позвал он, однако вместо Аркадия сверху свесилась борода.

— Жив и даже шевелится, — удивился состоянию Дёмы одноглазый Невзор. — Ну что, пацан? Остаёшься здесь зимовать или к нам поднимешься?

— Что же мне зимовать. Мне возвращаться надо, — буркнул Дёма.

— Тогда держи фал.

Сверху сбросили свежесрубленный стебель вьюна, на один из которых еще так недавно и почти беспечно любовался Дема. Он ухватился за него и полез вверх.

— Всем стоять и никому не двигаться, — велел одноглазый диким своим воинам, готовым немедленно наброситься на пленного и избить. — Сними с него, Селяныч, ремень. А то он с этим ремнем драться кинется. Да свяжи его, чтоб не дергался. Чем меньше нас беспокоит противник, тем крепче выдержка у наших бойцов, — добавил он, адресуясь к Дёме, как бы извиняясь за эту печальную необходимость вязания рук.

Аркадий был уже связан.

— И откуда эта яма взялась? — спросил он удрученно. Сам, однако, угодить в нее не успел.

— На страуса ставили, — охотно объяснил Невзор.

— Страусов в лесу нет.

— Мало что нет. А вишь, пригодилось.

Он хохотнул. Хамы охотно поддержали веселье.

— Всем, трутни, по трудодню, — объявил предводитель. — Всем веселиться и честно радоваться удаче. Нюхаилу — благодарность за бдительность. Он еще с вечера тебя почуял, чужой. Что чуждым нехамским духом пахнет. Ну что, доходяги-дистрофики. Алиментарный альянс. Промотавшийся Прометей и Пришедший-из-Ниоткуда. Сами пойдете или нести на руках вас прикажете?

Нюхаил во все время пути непрерывно пыхтел и плохо пахнул. Дёма всегда считал, что чем сильней человек воняет, тем хуже у него с обонянием. Этот, очевидно, был исключением. Был он длиннорук и широконос, словно напрямую от примата происходил.

— Куда вы нас ведете? — поинтересовался Дёма.

— В табор пока, — ответил Невзор. — А там, может быть, и дальше, если народ еще прежде вас не убьет. Народ у нас боевой. Да сами увидите.

— Неужели убьёте?

— А что ж вас, оставить на семена? Захотим — убьем. Захотим живыми в Аид отправим. Однако пытать в любом случае будем, не обессудь.

— Как пытать? — встрепенулся Аркадий.

— Так. Мы будем вас вопрошать, а вы нам в ответ восклицать будете.

— Вы ничего от меня не услышите, потому что я вам ничего не скажу, — быстро сказал Прометей.

— Чего же ты нам не скажешь?

— А чего вам от меня надо.

— Что же ты мне не сказать можешь, коли я сам не знаю, чего мне у тебя спросить? Еще не придумал, о чем вас пытать буду.

— Зачем же тогда пытать? — спросил Дёма.

— Так положено. Не может быть, чтобы тебе скрывать было нечего.

— Так думай быстрей, может, пока идем, и ответ найдется.

— Вот ты и думай, тебе пропадать. На какую тему беседовать будем. Может, ты лучше знаешь, чего мы хотим.

— Ну, дела… — изумился Дёма.

— Ничего не дела. Почти всегда так и бывает. Вон Промку спроси. Аркашку этого… Где имя, где прозвище никак не пойму… Его и пытать не надо, сам без спросу совет даст. Научит, как нам счастливыми сделаться. Преподаст полный соцминимум. Только все его советы мы наперед знаем. Культура там, трудолюбие. Руки мой. Может, как раз именно ты сделаешь нам предложение, от которого мы не смогём отказаться?

— Вредно и стыдно грязным ходить, — вставил Аркадий, хотя только что поклялся молчать даже под пыткой.

Из-за кустов вынырнули две собаки. Но гвалту от них было столько, словно целая свора кинулась встречать победителей.

— А вот и наше располагалище, — сказал Невзор. — Добро пожаловать — из вашей реальности в нашу действительность.

Небольшое, но кипучее кочевье расположилось на круглой поляне. Горели, обдавая дымом, костры. Торчал головастый идол в центре стойбища.