Александр Басов - Вдали от солнца (СИ)

— Как она смогла пройти мимо часовых в лесу?

— Они там далеко друг от друга стоят, — пояснила девушка, которую назвали Юной. — При желании, проскочить можно. Главное, момент выбрать подходящий, когда оба отвлекутся.

— Я не слишком одобряю такой способ зарабатывания денег, — мысленно Грета уже согласилась, но решила озвучить свои моральные принципы, — но на мою помощь вы можете рассчитывать.

Ничего особенного ей делать не пришлось. Прямо посреди леса, возле большого приметного дерева, девушки сложили свои пожитки и стали переодеваться. Крестьянские платья сменились на весьма откровенные наряды, в которых не каждая замужняя женщина рискнула бы показаться на глаза мужу.

— На случай, если вы проголодаетесь, госпожа, — сказала Лива, — я взяла корзинку с едой.

— В какой стороне Озёрный замок?, — Спросила Грета.

— Мы как раз пойдём в том направлении. В сотне шагов отсюда находятся передовые посты полевого лагеря военных. Все готовы?, — Обратилась Лива к подругам и, услышав утвердительные ответы, произнесла: — Ждите нас здесь, госпожа. Если повезёт, то успеем обслужить сразу две смены часовых.

"Интересно, — думала Грета, глядя вслед уходившим в лесную чащу девушкам, — что заставляет их зарабатывать деньги таким способом? Неужели нельзя найти приличную работу? Наняться прислугой, или…".

Она вдруг вспомнила, что Лива говорила о том, что она со своими подругами приехала сюда развлечься, а значит, никаких предубеждений по поводу занятия проституцией у них не существовало. Новые знакомые Греты не были похожи на падших женщин, каких ей неоднократно приходилось видеть Энгельбруке. Те носили вызывающую одежду, вели себя вульгарно и даже бравировали своим положением в обществе.

"Нет, — сделала окончательный вывод Грета, — Лива и её подруги не такие. Хотя, если войдут во вкус подобной жизни, то ещё неизвестно, как сложится их дальнейшая судьба".

Она не следила за временем и не могла сказать, как долго отсутствовали девушки. Возвратились они в прекрасном настроении, улыбались, кто-то тихо напевал озорную песенку.

— Всё прошло замечательно, — подтвердила Лива. — Могло быть ещё лучше, но какой-то армейский чин устроил обход вдоль линии постов, и нам пришлось спешно уходить. Здесь неподалёку есть небольшое озерцо, мы сейчас идём туда купаться. Если хотите, присоединяйтесь к нам, госпожа.

— Нет, — отказалась Грета, не пожелавшая знакомить Ливу со своими планами, — я, пожалуй, вернусь в деревню.

Она помнила рассказ Юны, ухитрившейся проскользнуть мимо часовых, и решила проверить, сможет ли таким способом добраться до Озёрного замка.

— Как пожелаете. Спасибо вам за помощь. Встретимся в гостинице.

По примятой ногами девушек траве, Грета отправилась в сторону сторожевых постов. Первого солдата она увидела, когда до него было не более тридцати ярдов. Среди листвы мелькнул красно-жёлтый мундир, и если бы часовой стоял лицом к приближающейся женщине, то обнаружил бы её раньше. Судя по рассказам девушек, часовые располагались в линию. Грета попятилась, не рискуя выходить на открытое пространство и осторожно, пытаясь не шуметь, направилась к следующему посту.

Как она ни старалась, так и не удалось найти точку, из которой просматривалось бы местоположение обоих солдат. Не набравшись смелости, чтобы пересечь охраняемый рубеж, Грета двинулась дальше. Она прошла не меньше полумили, прежде чем отыскала небольшую, поросшую высокой травой ложбинку, которую едва бы смогли надёжно контролировать стоявшие с обеих сторон часовые. Радуясь удаче, Грета немного понаблюдала за солдатами, а потом спустилась в ложбинку.

Благодаря высокой траве, можно было не нагибаться, но женщина опасалась подняться в полный рост. Раздвигая руками траву, она делала шаг вперёд, замирала на некоторое время, затем повторяла всё с начала. Такой способ передвижения должен был обеспечить хорошую скрытность, поэтому Грета очень удивилась, когда, раздвинув траву в очередной раз, упёрлась взглядом в тяжёлые армейские сапоги. Сразу же возникло желание удрать отсюда как можно быстрее, она выпустила стебли из рук, попятилась назад и тут же услышала властное:

— Стоять.

В голове стремительно пролетело несколько мыслей, касающихся дальнейших действий. Грета начала склоняться к тому, чтобы изобразить деревенскую дурочку, но вовремя поняла, что в этом случае, к Озёрному замку точно не попадёт. Пришлось выбрать другой вариант:

— Мне обязательно нужно пройти, господин военный. Я могу заплатить.

— И что я буду делать с этими деньгами?, — Скривился часовой, гладя на предложенные золотые монеты. — Увольнение мне до самого конца декады не положено, а тут такая удача.

— Берите-берите, — обрадовалась Грета, ещё не догадавшаяся, к чему он клонит.

— У женщин всегда есть чем заплатить, — ухмыльнулся солдат, обхватил её за талию и прижал к себе. — О! Да ты и сама вся трепещешь! А, может за этим пожаловала, красотка? Ты не прогадала!

— Мне нужно пройти, — жалобным тоном произнесла Грета, дрожавшая от одной мысли о том, что ей придётся расплачиваться подобным образом. В глубине души она поняла, что другого выхода нет, но смириться с этим ещё не успела.

— Пройдёшь, — пообещал часовой, заваливая женщину в траву. — Только никому не говори, что мимо меня шла.

Солдат не стал нарушать обещания и пропустил Грету на охраняемую территорию.

— Если поймают, соври, что шла с той стороны болота и заблудилась, — посоветовал он. — Тогда лишних вопросов никто задавать не станет. Я и завтра буду здесь стоять. Приходи, если заскучаешь.

— В какой стороне Озёрный замок?, — Отведя взгляд от ухмыляющегося часового, спросила женщина.

— Вон там. Но ходить туда не советую. У ворот замка своя охрана. Там парни несговорчивые, даже за деньги не пропустят. Если будешь долго им глаза мозолить, то и стрелой могут угостить.

Выяснив направление, Грета пошла вперёд, не особенно заботясь о том, куда ступают ноги. Больше всего на свете сейчас интересовало другое: каким образом следует расценивать такой поступок? У неё не существовало никаких обязательств перед Ладвигом, он никогда не требовал хранить ему верность. Это могло бы стать прекрасным оправданием для какой-нибудь другой женщины, но только не для Греты.

Она всегда считала, что её отношения с Ладвигом строились на взаимной любви и доверии, а это было равносильно супружеской клятве во время венчания. Мучительно подыскивая определение для своего поступка, Грета старательно избегала понятия "измена", звучавшего страшнее, чем смертный приговор. Пытаясь примириться со взбунтовавшейся совестью, она решила считать произошедшее неким одолжением. Словечко было до невозможности гадким, двусмысленным, но ничего лучшего Грета придумать не смогла.