Александр Басов - Вдали от солнца (СИ)

— Когда человек перестаёт видеть в оппоненте врага, то рушатся даже самые прочные барьеры, которыми люди ограждают свою позицию от посягательств здравого смысла. Я рад это слышать, Дигахали. Генетический материал животных способен серьёзно повлиять на программу развития первозданных растений. Уже было несколько случаев, когда претерпевшие непозволительную метаморфозу предшественники давали жизнь новым деревьям. В результате возникали чудовищные гибриды, ограничивать распространение которых было просто некому. Деревья первозданного леса не могли составить им достойную конкуренцию. Это грозило полным разрушением экосистемы.

— Где жилища твоего народа?, — Спросил охотник, не обнаруживший никаких признаков строений. — Или вы живёте на лодках?

— Ни лодки, ни плоты не нужны. Нас недаром прозвали Ходящими-над-головами. Все жилища расположены на вершинах деревьев. Ты ещё успеешь ими полюбоваться, а пока я хотел показать, как выглядит не тронутый деятельностью человека первозданный лес.

— Молодые охотники моего племени тоже строят дома на деревьях и живут там, пока не придёт время обзаводиться семьёй. Лучше всего поселиться в дупле дерева, как это делает куница, но дуплистых деревьев подходящего размера не так уж много. Я обустроил свой дом на вершине ивы. Он получился очень просторным и всем, кто его видел, он напоминал сорочье гнездо. Большой такой шар из переплетённых между собой веток. Жаль, что у тебя нет возможности на него посмотреть, Тау.

— Почему, нет возможности? Представь внешний вид своего дома, и этого будет достаточно. Я

увижу всё, что когда-то было тобой построено.

Воспоминания перенесли охотника в тот день, когда он впервые показал свой новый дом Авиосди. Его возлюбленная ахнула от удивления, когда заметила, что смастерил Дигахали на вершине старой ивы.

— Тебе нравится?, — Спросил у неё охотник.

— Да, — смущённо улыбнулась девушка. — Я не слышала, чтобы кто-нибудь строил такие дома.

— Все, кто его видел, говорили, что дом выглядит, как гнездо огромной сороки.

— Очень похоже!, — Засмеялась Авиосди. — Особенно, если убрать всю листву.

— Наверное, мне следует вырезать из дерева большой птичий клюв, вымазать его сажей, и укрепить над входом. Как считаешь?

— Не нужно. — Серьёзно ответила Авиосди. — Могут подумать, что ты начал поклоняться птицам. Оставь эту затею.

— Я, всего лишь, пошутил! Не нужен там никакой клюв…, — Дождавшись, когда девушка облегчённо вздохнёт, охотник продолжил: — А птичий хвост очень даже не помешает. Из чего бы мне его сделать?

— Ты ведёшь себя, будто мальчишка! Или решил разозлить шамана? У тебя и так хватает недоброжелателей! Стоит допустить какую-нибудь ошибку, и они обязательно потребуют твоего изгнания из племени!

— Не сердись. — Дигахали улучил момент и достал из складок одежды заранее приготовленный подарок. — Держи. Это тебе.

— Откуда это?

— У меня давно хранилась створка от раковины речной ракушки. Она легко обрабатывается, если осторожно тереть её край о шершавый камень. Я долго размышлял, что может получиться из этой створки, а потом решил сделать вот такую заколку для волос. Примерь… Нет, неправильно. Наружная сторона раковины тёмная и невзрачная, а внутренняя — очень красивая. Нужно перевернуть, чтобы она была видна. — Он сам сдвинул в сторону прядь волос девушки и закрепил их заколкой. — Вот так. Теперь всем будет казаться, что у тебя в волосах распустился цветок. Ты и сама похожа на цветок, Авиосди. Будто нежная водяная лилия, которую освещают лучи утреннего солнца…

— Спасибо за подарок. — Она потупила взор, коснулась указательным пальцем сначала своих губ, а затем приложила палец к губам Дигахали.

Она не могла себе позволить большего, но и этого было достаточно, чтобы охотник возликовал.

— Хочешь посмотреть, каков изнутри мой новый дом?, — Предложил он девушке. — Давай руку, я помогу тебе взобраться наверх.

— Когда я стану твоей женой, — сказала Авиосди, холодно глядя на его протянутую руку, — то с радостью перешагну порог любого дома, в который ты меня приведёшь. В этот дом на дереве я зайти не могу.

— Только ворчливые старухи верят глупым приметам. — Фыркнул Дигахали и, передразнивая одну известную всему племени особу, произнёс: — Плохая примета, если незамужняя девушка зайдёт в гости к неженатому охотнику. Остынут их чувства друг к другу, не быть им никогда вместе.

Авиосди засмеялась, а Дигахали схватил её за руку и без особого сопротивления со стороны девушки, увлёк её на вершину ивы.

— Разве наши чувства могут остыть?, — Спросил он, глядя в глаза любимой.

— Нет, не могут. — Не отводя взгляда, ответила она.

— Я тоже так считаю. Вчера говорил с твоим отцом, Авиосди, и он сообщил, какие подарки нужно преподнести вашей семье. Только после этого я получу согласие на свадьбу. Твой отец — мудрый человек — он не требовал невозможного, но, чтобы выполнить все условия, понадобится время. Мне придётся покинуть племя и отправиться на заработки.

Глаза девушки наполнились слезами, став похожими на два озерца с прозрачной солёной водой. Берега не смогли удержать влагу, и она пролилась через край двумя крошечными водопадами.

— Я буду ждать, — сказала Авиосди, печально улыбаясь мокрыми от слёз губами, — чувства остыть не могут.

— Ты не поверишь, Дигахали. Первый выстроенный мною дом, почти ничем не отличался от твоего. Разве что, размерами. Правда, это было связано с тем, что дерево, на котором я построил дом, значительно превосходило твою иву. Сейчас покажу, как он выглядел… Похож?

— Да, — признал охотник, — если не брать в расчёт, что ты гораздо аккуратнее сплетал между собой ветви.

— Всё зависит от качества исходного материала. — Улыбнулся Тау. — В твоих воспоминаниях была красивая девушка. Тебе так и не удалось создать с ней брачный союз?

— Это полностью моя вина. — Вздохнул Дигахали. — Я был молод, глуп, самонадеян, нетерпелив и неосторожен.

— Именно в такой последовательности?

— Да. Одно прямо проистекало из другого. Результат печален, если не сказать больше — ужасен.

— Каким образом, всё это, даже суммарно, могло воспрепятствовать объединению любящих друг друга людей?

— Мы были разлучены на длительный срок. Когда я смог вернуться, уже ничего нельзя было поделать…

— Выходит, ты отказался от борьбы за свою любовь?

— Что ты можешь знать о наших обычаях?, — Раздражённо произнёс Дигахали. — Что ты можешь знать о том, как надо бороться за свою любовь, если у Ходящих-над-головами нет соперничества друг с другом? Я не могу понять, по каким правилам вы живёте…

— Вот именно!, — Прервал его речь Тау. — Даже в кошмарном сне тебе не приснится устройство нашего общества. Ты, хотя бы имел возможность пойти наперекор законам своего племени, а у нас мысль о подобном деянии предосудительна. Нас изначально учат тому, что бросить вызов принятым в обществе нормам поведения, значит признать свою ущербность. Нет худшего проступка, нежели проявление иррационального мышления, присущего низшим формам жизни. Это недостойно Человека Совершенного.