Кристина Юраш - Денег нет, но ты держись!

– Я буду стараться… – вздохнула я, оценивая перспективы собственных «стараний».

– Посмотрим. Собака поддается дрессировке, получится и у тебя, – усмехнулся дядя. За дверью раздались шаги. Мы переглянулись. –  Ленс… – прошептал Демон. – Посмотрим, как он научился стучаться… Пора бы научить его вежливости и отучить от ночных визитов… А то, я смотрю, он уже начал наглеть…

Демон резко встал с кресла, подошел ко мне, развернул меня спиной к себе, сдернул рукав моего платья, отбросил волосы с моей шеи и припал к ней губами, поглядывая на дверь. В этот момент мне уже было все равно, какую сволочь принесло на ночь глядя, с какой целью, чего ему от меня надо. Я чувствовала, как мое сердце колотится с такой силой, что мне не хватает дыхания. Мой «любовник» обнял меня, положив руки на талию.

Я чувствовала прикосновения губ к своей шее, ощущала ветерок дыхания. Раздался стук в дверь. Мы промолчали. У кого-то были заняты губы, а у меня просто язык не поворачивался что-то сказать.

Не дожидаясь разрешения войти, дверь открылась. На пороге стоял Ленс со стопкой своей писанины. Такое ощущение, что у меня тут не покои, а пункт приема макулатуры. Хотя даже у пункта приема есть определенное время работы. А у принцессы, получается, нет. Прямо с порога, заходя спиной и закрывая за собой дверь, он восторженно сообщил:

– Я тут долго думал и пришел к такому выводу, что Провидение… У Провидения должно быть лицо… Кто-то, кто бы его олицетворял. И у него должна быть противоположность. Кто-то или что-то, что будет символизировать искушение перед…

А потом, увидев эту картинку, философ остолбенел, покраснел и выронил бумажки. Ленс! Приходи почаще! Я тебе завтра весь кошелек вытрясу!

– И что ты здесь делаешь в такое время? – нехорошим голосом спросил дядя, нехотя отрываясь от моей шеи.

– Я хочу спросить вас о том же! Вы же родственники! Как вам не стыдно! Я слышал, как об этом говорят слуги, но я не верил слухам! Но теперь я… я… даже не знаю, что сказать… – возмутился философ, собирая разбросанные по полу бумаги.

– Мы еще твоего благословения не спрашивали! – усмехнулся дядя, наступая ногой в черном сапоге на лист бумаги. – Если бы ты умел владеть оружием, то сейчас бы валялся у меня в ногах, истекая кровью! Но я даже руки пачкать о тебя не хочу! Закрой дверь с той стороны. Я разрешаю тебе навещать принцессу до заката солнца. Если ты еще раз вломишься сюда после заката солнца, пеняй на себя!

Обиженный, впечатленный и очень расстроенный философ удалился вон. Я уже приблизительно понимаю, кто послужит прообразом местного дьявола. Боже, какая прелесть!

Два портрета в полный рост втащили сразу две делегации. Проходить в порядке очереди они явно не желали. Еще бы! Речь шла о лакомом кусочке суши, застрявшем между горами, как кость в зубах, но который, как ни прискорбно, имеет огромное геополитическое значение.

Два портрета в полный рост водрузили передо мной. Один принц был таким толстым, словно всю жизнь прожил у бабушки на пирожках, блинчиках и ватрушках. Его тушка едва поместилась в портрет. Кстати, портрет был в два раза шире, чем портрет его соседа. Но самое интересное, что принц был на коне! Художник очень старался расположить его в выгодном ракурсе, но, увы, его усилия успехами не увенчались. Второй был вроде бы ничего, если бы не противные жиденькие черные усы вкупе с редкой черной бородкой. Голову он не мыл, очевидно, с рождения, поэтому волосы свисали сосульками. Хорошо хоть перхоть не нарисовали.

– Представление начинается, – усмехнулся дядя, глядя на обоих кандидатов.

Самое удивительное, что принцы смотрели не на меня, а друг на друга. Возникло такое чувство, что я сейчас должна благословить однополый брак по фотографии. Или это назойливые агитаторы принесли портреты своих кандидатов. Вот тебе и средневековое знакомство в социальной сети. Пока послы возмущенно переругивались друг с другом на тему, кто первый будет нахваливать своего монарха, дядя наклонился к моему уху и произнес:

– Толстяк уже трем кобылам хребет сломал, пока позировал портретисту.

– Неужели? – возмутилась я столь явному надругательству над животным миром.

– Я пошутил. Коня художник рисует отдельно. Иначе бы у бедного животного глаза были как у Ленса вчера при виде нашей милой сцены.

Волосы дяди коснулись моей шеи, и я почувствовала, как по телу пробегают мурашки. Бог ты мой, сколько будет продолжаться эта пытка?

– Принц Эдоб Тринадцатый! – торжественно объявила делегация усатого.

– Принц Корелл Восемнадцатый! – торжественно объявила делегация толстячка.

Кто кого? Эдоб Фотошоп или Корелл Дроу. Если портреты действительно прошли художественную обработку, то я не хочу представлять натурщиков!

– Принц Эдоб отличается своим мужеством! Он лично, своими руками уложил две сотни врагов! Мы все были свидетелями его подвига! – гордо ответили мне, потрясая портретом усатого.

– А принц Корелл отличается еще большим мужеством! Он уложил триста врагов! Причем сделал это без оружия! – отозвалась делегация, придерживая портрет своего пузана.

– Он их съел, – с усмешкой прошептал дядя, снова касаясь моей шеи своими длинными волосами. В такие моменты я забываю вдыхать и выдыхать.

– Принц Эдоб известен своей поэтической натурой. Он прислал вам свое стихотворение! – прокашлялся посол, разворачивая бумажку.

Нет. Только не стихи! Местная поэзия вдохновляет меня на костры инквизиции.

– Хм… – потянулся дядя. – Вообще-то нашу принцессу зовут Юстина. Осмелюсь поинтересоваться, кто такая Аврора?

Послы переглянулись. Это был полный дипломатический провал. Представители толстяка злорадно усмехнулись, придерживая огромный портрет далекого от поэзии и романтики господина. «Люблю повеселиться, особенно пожрать!» – говорил огромный портрет, который придерживали из последних сил.

– А теперь обидься как следует… – прошептал дядя, не сводя глаз с перешептывающихся гостей. Один из них что-то высказывал другому, обзывая его «болваном».

Да не вопрос! Легче легкого!

– Что за неуважение! Даже имя забыли поменять! – сказала я капризным голосом.

– Эм… Он сравнивает вас с Авророй! С зарей, мол… вы… это… осветите его жизнь… мнэ… своим… эм… светом… – стали выкручиваться послы, намекая на то, что я лампочка Ильича. Свет и радость приношу я людям! О как!

– Мы видим, что вы далеки от поэзии, поэтому лучше взгляните на подарки! Посмотрите на этот браслет! Он является фамильной реликвией рода Тошер. Когда-то его носила бабушка нашего уважаемого принца…