Кристина Юраш - Денег нет, но ты держись!

За длинным столом уселась вся знать с женами и наследниками. Все пили, ели, слушали байки заядлых охотников. Каждая семья притащила свои охотничьи трофеи. Некоторые шкуры были явно поедены молью, что свидетельствовало о том, что все подвиги были делами давно минувших дней, однако, как базарная бабка с веткой, обмахивающая полуразложившуюся рыбу, их владельцы утверждали, что это самый настоящий «свежак». Буквально вчера, судя по рассказам, сраженный на охоте медведь уже был изрядно полысевшим… Не знала, что в лесах Арианона водятся лысые медведи, но поверим на слово.

– Я тут недавно скакал по зимнему лесу. И услышал пронзительный женский крик, – распинался сэр Виллмарт, прихлебывая вино из бокала. – Я тут же свернул с дороги. Сугробы – непролазные, темень – страшная. Но настоящего рыцаря это не испугает. И тут я увидел деву, которая спасается от разъяренной медведицы. Она была большой, волосатой, с вот такой грудью, на … на три головы выше меня ростом! Вот такая!

Рыцарь развел руками, показывая невероятные габариты.

– А медведица? – раздался наивный женский голос, сопровождаемый дружным смехом.

– Медведица? – растерялся сэр Виллмарт. – Медведица, медведица… Так вот олениха была уж больно прыткая! Я едва за ней угнался…

Я сидела и молча слушала весь этот бред, ковыряя вилкой в своей тарелке. Аппетита, как назло, не было, хотя блюдо было приготовлено отменно.

Тем временем кто-то достал увесистые оленьи рога, которые привели всех присутствующих в восторг.

– Сейчас еще немного выпьем и выясним, чьи рога крепче будут! – заявил бородатый толстяк, доставая свои охотничьи трофеи.

Через полчаса остатки рогов валялись на полу вместе с «оленями», которым вздумалось ими бодаться. Праздник продолжался.

– Пойдем прогуляемся, – с отвращением сказал дядя, придерживая меня за локоть. – Сейчас будет их любимая забава по киданию костей, а судя по тому, сколько они выпили, промахов будет гораздо больше, чем попаданий.

Мы немного молча постояли на балконе, а потом молча вернулись обратно. Вернувшись в зал, я увидела Ленса, который вертелся рядом с моим местом.

– Я попросил его присмотреть за твоим кубком… Думаю, что хоть на это у него ума хватит…

Дядя тем временем подошел к барону Лафферу, который взахлеб убеждал всех, что принцесса совсем обнаглела, мол, теперь принимает решения без участия министров. И это приведет государство к неминуемому краху в очень скором времени. Но, увидев дядю, барон Лафер резко поменял тему. Участь барона Оселота его явно не радовала.

Я проводила взглядом черную фигуру, чувствуя, что мне совсем не хочется разговаривать с Ленсом. А придётся. Он настойчиво тянул меня к столу, явно желая мне что-то сказать.

– Принцесса! – сказал философ, краснея. – Я… я… хотел сказать тебе… Я люблю тебя…

Я взглянула на Ленса явно растерянным взглядом.

– Я действительно люблю тебя, принцесса! Я предлагаю тебе бросить все и сбежать со мной! Поверь мне, у нас все будет хорошо. Я уверен в этом… Ты не пожалеешь, что решила связать свою жизнь со мной! Теперь, когда у меня есть деньги, все наладится. Я понимаю, что ты с детства привыкла к роскоши… И поверь мне, если все будет хорошо, ты получишь гораздо больше, чем рассчитывала… – сказал Ленс, беря меня за руку.

– Ты пьян? – отшатнулась я от него. «Соглашайся хотя бы на рай в шалаше, если терем с дворцом кто-то занял!» Есть только один человек, ради которого я готова согласиться на шалашик. Но боюсь, что шалашик его не устроит. Он скорее убьет, украдет, обманет, но его семья никогда не узнает страшного слова «нужда».

– Вовсе нет! Я не пьян! – пылко заявил философ, вставая между мной и столом. – Я не могу смотреть на то, как ты все дальше и дальше падаешь в пропасть… Я хочу дать тебе новую жизнь. Я готов быть таким, каким ты меня хочешь видеть… Я дам тебе настоящую любовь, которую ты заслуживаешь! Он не любит тебя так, как люблю тебя я. Я хочу вырвать тебя из его лап, снять колдовское наваждение…

– Ленс, – вздохнула я, понимая, что этот пыл мне явно не нравится, – я скажу тебе вот что… Я не люблю тебя. Прости, но я действительно не люблю тебя. Ни за какие деньги я не соглашусь быть с тобой… Пойми же это… Он действительно мне очень дорог. Я готова пойти за ним хоть на край света и терпеть все тяготы нищеты. Знаешь почему? Потому что я уверена в нем. В каждом его жесте, в каждом взгляде, в каждом слове. Рядом с ним я чувствую себя защищенной. Где бы я ни была… Знаешь, правильно говорят. Сердцу не прикажешь. Я не могу приказать сердцу полюбить тебя. Потому что оно принадлежит ему.

– Ну что ж… – вздохнул Ленс, протягивая мне мой кубок. – Значит, выпьем за любовь. За два разбитых сердца. Ты разбила мое сердце отказом, а я молюсь, чтобы он не разбил его тебе…

Я вздохнула и сделала большой глоток.

Через минут десять все вокруг поплыло перед глазами. Весь шум стал сливаться в единый гул. Я глупо улыбалась, стараясь не подать виду, что чувствую себя неважно. Нечего было пить крепкое вино натощак! Может быть, я сильно разволновалась? Гул усиливался, перед глазами все стало расплываться. Я встала, пошатнулась и сделала несколько шагов в сторону коридора, в надежде, что свежий воздух немного отрезвит меня.

– Ты как себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил дядя. – Может быть, мне сопроводить тебя в твои покои, моя дорогая?

– Нет, спасибо… – ответила я, вслушиваясь в свои слова. Такое ощущение, словно они доносились откуда-то издалека и говорила их вовсе не я. Я не узнавала своего голоса.

Я прошла вдоль стены и дошла до балкона. До балюстрады оставалось каких-то несколько шагов, но я почувствовала, что силы мне изменяют, и упала на снег. Закашлявшись так, словно вчера меня отпустили из тубдиспансера попрощаться с родными, я сжалась в комок, пытаясь понять, что со мной происходит…

«Ленс меня отравил… – пронеслась странная мысль в голове. – Не может быть… Я его отвергла, а он меня отравил…»

Я услышала шаги. Меня взяли на руки и понесли в сторону моих покоев, положив на кровать и укрыв одеялом.

– Не переживай, моя дорогая. Ты не умрешь… Сейчас все пройдет… Полежи несколько минут… Сейчас я дам тебе выпить противоядие, и через час ты даже не вспомнишь об этом прискорбном инциденте. Зато сегодня ты увидишь лицо истинной добродетели и узнаешь кое-что презабавное. – А лице Демона блуждала коварная улыбка.

Я выпила то, что мне влили в рот, почувствовав себя заметно лучше. Через десять минут в голове прояснилось. Я сумела сесть в кровати, подложив подушку под спину.

– Нет, дорогая моя. Будь так любезна поумирать еще немного, – усмехнулся дядя. – Только я тебя умоляю… не переигрывай. Ты готова, дорогая моя?