Виктория Шкиль - Тьма надвигается с Севера [СИ]

Сердце его бешено колотило, грозя выпрыгнуть из груди, пальцы сами собой стискивались на поясе, ища рукоять сабли, а взгляд шарил по сторонам, упорно никого не находя в пустой комнатке. Может быть, это духанщик подкрался к двери и шпионит за ним? Откинув в сторону подушку, Дарик схватил лежащие под ней ножны с саблей и в один прыжок преодолел отделяющее его от двери расстояние. Выдернув кинжал из щели между косяком и дверью, полукровка пинком распахнул её вовсю ширь и… Никого! Коридор был пуст, но ощущение чужого присутствия упорно не желавшее покидать Дарика усилилось ещё больше. Теперь он чувствовал это так словно кто-то стоял за его спиной. Поддавшись внезапному импульсу, Борагус быстро обернулся, бросая опасливый взгляд себе за спину и, в тот же момент, с испуганным воплем подскочил на месте, потому, что над его кроватью, прямо в воздухе висел улле-Эфеби, убитый им пять дней назад!

Проповедник выглядел так, будто шагнул в реальность прямиком из его сна. Та же перетянутая кушаком белая рубаха-юбка и зелёная чалма на голове. Не было никакого погребального савана или кровавых пятен на месте смертельных ран на одежде, которыми так любят хвастать приведения. Он казался живым и реальным, как если бы никогда не умирал.

Дарик попятился спиной вперёд, едва не упав, запнувшись о брошенную в коридоре циновку. Выставив перед собой саблю в дрожащей руке, будто оружие могло послужить ему щитом, он круглыми глазами смотрел как улле медленно опускался на пол. Не к каждому убийце являются его недавние жертвы — ещё меньше находится среди них тех, кто воспримет это спокойно.

— Какого демона?!! — С нарастающими в голосе нотками истерики, воскликнул полукровка, как только Эфеби коснулся мягкими остроносыми туфлями выцветшего ковра на полу комнаты. — Что тебе надо?!

Дух не ответил, лишь осуждающе покачал головой, в ответ на упоминания демонов. Шагнув вперёд, он скрестил руки на животе и… и дальше, мужество, не изменявшее Дарику всю его жизнь, на этот раз не выдержало испытания. Он бы не спасовал, явись к нему зубастый упырь или оживший мертвяк — с ними можно было положиться на собственные руки и честную сталь, но бесплотный противник, которого не способно поранить простое оружие, повергал Дарика в трепет. Ноги сами понесли полукровку прочь, вынеся его в общий зал, наполненный дымом кальяна и чадом забитого очага. Перемахнув с разбегу через чей-то низенький столик, Борагус задел ногами кувшин с кислым вином, перевернув его содержимое на посетителя, вызвав у последнего целую бурю неописуемых эмоций. Народу вокруг было не много — человек пять-шесть и один, уже знакомый Дарику, хафаш, но публикой они были особенной, которая предсказуемо отреагировала на внезапное появление мужика с оружием в руках и безумной мутью во взоре. Звон бьющейся посуды слился с лязгом выхватываемых клинков, а вал проклятий, обрушившихся на голову полукровки, заглушил натужный кашель подавившегося затяжкой вампира.

Дарик будто не замечал, что оказался в окружении полдесятка сердитых головорезов, требовательно что-то орущих ему на различных атраванских диалектах. Полукровка безотрывно смотрел на дверь, из которой только что выпрыгнул, со страхом ожидая появление из неё призрака. Терпение у головорезов в зале отказало всё же быстрее. Краем глаза, Дарик успел заметить, бросившегося на него высокого бедина, в грязных шароварах из парусины. Сабля ожила в руках полукровки, взметнувшись вверх, со звоном отражая нацеленный в его голову ятаган, а затем, по дуге устремилась вниз подрезая ногу бедина на середине бедра. Мужик коротко вскрикнул, отшатываясь в сторону и пытаясь руками остановить бодро текущую из раны кровь. Ловкость и быстрота, с которой Дарик проделал этот выпад, удивили всех (а больше остальных самого Дарика). Потому, когда полукровка бросился к выходу, описывая окрашенной кровью сталью круг над своей головой — никто не рискнул попытать счастья, встав на его пути. С прыжка распахнув дверь ударом плеча, Борагус выскочил на улицу.

— Догоним его! — Кричали посетители духана из друзей раненого бедина, или же просто сочувствовавшие ему.

Трое из них выскочили на улицу бросившись догонять обидчика. В духане осталось несколько человек, среди которых был медленно, но верно истекающий кровью раненный и несколько бестолково суетившихся вокруг него товарищей, пытавшихся остановить кровь. Кто-то из них достал нож, оттягивая край заляпанных кровью шаровар раненного, собираясь пустить их на тряпки для перевязки. Бедин яростно заругался на это, грозя выпустить кишки тому, кто покусится на его штаны. Торопливо перебирая пухлыми ножками, в зал вплыл тяжело дышащий духанщик, несущий в руках узкий отрез ткани. Он стал единственным обратившим внимание на зашевелившегося в своём углу кровопийцу. Увидев творившиеся на его лице метаморфозы, духанщик выронил ткань, немедленно попятившись спиной к двери из которой только что появился. Тонкие трепещущие ноздри хафаша, придававшие ему сходство с хищной птицей, всё более раздувались, вдыхая висящий в воздухе возбуждающий запах крови. Он был голоден, а запах открытой крови раздразнивал его аппетит, вызывая жажду терпеть которую не способен ни один кровопийца. Хафаш шагнул вперёд, сначала медленно, будто через силу, но потом уверенней приближаясь к занятой своим делом кучке людей. [3]

Спустя десять минут, он выходил из духана, аккуратно протирая платком кровь в уголках губ, над воинственно топорщившейся бородкой. В пустом зале за его спиной оставалось четыре неподвижных тела, небрежно сваленных в одну кучу, да трясущийся за занавеской хозяин заведения, который давно и всецело был слугой их ашира, даже не догадывался об этом сам. Чистое расточительство убивать полезного человека, когда его можно просто заставить забыть увиденное или вообще изменить его воспоминания. Оказавшись на улице, хафаш покрутил головой по сторонам, пытаясь определить направление в котором убежал его подопечный, после чего уверенно направился в сторону моря.

* * * *

«Жало Скорпиона» осталось далеко позади, но Дарик продолжал мчаться вперёд, не разбирая дороги. Страх гнал его будто кнутом, заставляя видеть белые одежды улле-Эфеби буквально повсюду. Полукровка перемахивал через груженые тачки уличных торговцев и грубо сталкивая со своего пути нерасторопных горожан. Вслед ему летели проклятия обиженных и помятые овощи которые падали не достигая цели.

Остановился он только тогда, когда квадратные домики закончились, резко обрываясь крутым, спускавшимся к морю пустырём, разграничивавшим стоящий на сопках город и порт у его подножия. Отсюда шла широкая насыпная дорога, петляющая между обрывами и большими, торчащими из земли валунами. Проходя мимо минаретов бетеля, который как путеводная веха встречал всех приходящих со стороны моря путешественников, она сливалась у его подножия с дорогой, спускающейся к Порту-Бала с другой стороны храма. На обочинах росли кривые пальмы и колючие кусты, а ближе к окаймлявшим дорогу городским стенам виднелись шалаши нищих. Сейчас здесь было пусто — дорога оживёт поздним вечером, когда из порта в город потянутся скрипящие колёсами, гружёные повозки купцов, мелкие ремесленники и длинные вереницы пеших рабов.