Виктория Шкиль - Тьма надвигается с Севера [СИ]

— Они всё ещё там? — Нарушив затянувшееся молчание спросила Лиллис, прислушиваясь к доносящимся снаружи звукам, боясь услышать знакомые голоса хаммадов и перестук копыт их лошадей.

— Я никого не слышал. — С трудом развернувшись, точнее просто свалившись на бок, ас'Хазир первым пополз к выходу из укрытия. Вообще надо обладать непомерным упорством, чтобы целые сутки сторожить беглецов сидя под палящим зноем — куда быстрее находится сотня причин этого не делать. К тому же, если бы преследователи точно знали где они спрятались, то давно бы уже выкурили их из норы.

Раскидав колючие ветки, хаммад протиснулся в узкий лаз, сдирая плечи об острые выступы песчаника. Оказавшись снаружи, он помог выбраться из норы Лиллис. Там, поддерживая друг друга, они поднялись на ноги, впервые хорошо осматривая место, подарившее им укрытие. Сорах не ошибся — над пустыней действительно стоял глубокий закат, заливая равнину и возвышающиеся кое-где одиночные скалы в багряно-золотые тона. Между скалами росли купы кустов неприхотливой суджи и редкие кактусы, которые могли дать приют некоторому количеству живности, при должном везении могущей стать их добычей. Пустынные жители могли без всякой брезгливости есть ядовитых змей или саранчу, но здесь не росло ничего, что нуждалось бы в воде. Лисы были не в счёт, так как давно покинули эту нору, уйдя в более богатые добычей места.

Отсутствие воды для двух людей посреди жаркой пустыни — это смертный приговор. Даже если где-то есть колодец, они не дойдут до него пешком, потому что верблюда Сораху пришлось прогнать, сильно хлестнув его по заду плоскостью лезвия ятагана для дополнительной скорости. Это помогло увести погоню в сторону от их укрытия и запутать след. Даже когда преследователи изловят оставшегося в одиночестве верблюда, они уже не найдут на каменистой почве следов Сораха и Лиллис и не определят точно того места где те покинули его.

Обратная сторона спасения — они остались с пустыней один на один. Они не протянут в ней без воды! Всё, что оставалось у двух беглецов — плескалось на дне их фляг — хорошо, если этого хватит на один день. Разве что попробовать идти ночью…

— Может нам вернуться обратно к тому оазису? — Осмотрев неприветливые окрестности, предложила девушка, робко поглядывая на ас'Хазира.

Пустынник отрицательно покачал головой в ответ, так как место их прошлой стоянки было самым идеальным для засады и если их противники не отказались от мыслей захватить беглецов, то они обязательно будут их там ждать. Слишком это соблазнительно вернуться на старое место, где был колодец.

— Тогда пошли вперёд. — Твёрдо решила Лиллис, откидывая за плечи длинные волосы, уложенные во множество тонких косичек. — Лучше погибнуть в пустыне, чем стать вечным рабом. Ты ведь сам это говорил!

— Да. Идём. — Выдохнул хаммад, поправляя на поясе перевязь с оружием и первым шагая вперёд. — Отныне наши жизни в руках Аллуита.

* * * *

Всю ночь они шли, а следующим днём отдыхали, укрываясь в тени скал, за которыми зной лютовал чуть меньше и песок был лишь чуточку прохладнее чем на открытом месте. Засохшие лепёшки не лезли им в горло и в минуты отдыха путники буквально заставляли себя съесть хоть кусочек, чтобы побороть слабость. После этого их начинала мучить жажда, на которую приходилось расходовать драгоценную воду. Пили по глотку, но такая скудная доза только распаляла жажду, превращая её в настоящую пытку. Ведь вода здесь, рядом, плескается в висящей на поясе фляге! Просто протяни руку и возьми!

Чтобы хоть как-то отвлечься они проводили время в разговорах, рассказывая друг другу истории. Сидя в лисьей норе, они разговаривали редко и шёпотом, боясь выдать себя, теперь же они словно стремились вернуть упущенное время. Лиллис поведала Сораху о своей семье, о Маандибе, о том, как брат заменил ей отца, а потом и мать. Хаммад сознавался, что давно покинул своё племя и даже не знает, жив ли кто ещё из его родни. Жизнь его была проста и незамысловата, лишённая тех радостей, которые были у Лиллис, однако ей она казалась яркой и насыщенной, полной приключений — совсем не такой обыденной и скучной, как в её пустынном ауле.

— Расскажи, что ты знаешь о Саракаше… — Внезапно попросила Лиллис, когда в их беседе наступила продолжительная пауза. — Той ночью и когда мы с братом только нашли тебя, ты повторял его имя. Кто он такой?

— А ты не знаешь? — Удивился ас'Хазир

— Только сказки. — Отозвалась девушка и, немного помолчав, добавила, — но, ни одна из них не была так страшна как та ночь.

Хаммад озадаченно нахмурился, соображая, что можно рассказать Лиллис кроме известных ему легенд. Кое-что сказать он действительно мог, правда эта версия истории никогда не нравилась улле и ревностным мазаритам. Повествовала она о временах, когда в Святой Стране ещё не знали Пророка, а Аллуитом называли не Единственного Неповторимого Создателя всего сущего, а просто одного из языческих божеств, который был в их кругу лишь первым среди равных.

— Пятьсот лет назад в пустыне было больше оазисов и ручьев, а на месте медленно погребаемых песками руин, шумели многолюдные города. — Начал свою историю Сорах, — Пророк Амаэль Бохми ещё не принёс слово об Аллуите населяющим Атраван народам, да и самого Атравана тогда ещё не быыло. Вместо него был десяток царств и одно из них звалось Мааритским и правил им царь Зулл Саракаш. Пожалуй, его можно было бы назвать Великим царём, так как не было в его стране никого равного с ним по силе и власти. Он был и правителем, и верховным жрецом, и первейшим волшебником, и не было в его державе вещи не подвластной ему. Он всегда получал то, чего желал и неважно каким путём он к этому приходил…

— Он был жестоким царём… — Поёжилась девушка, стараясь плотнее ужаться в тени скалы.

— Несомненно. — С важным видом подтвердил ас'Хазир. — Иначе бы он не пошёл на все эти гнусности. — И прижал указательный палец к губам девушки, упреждая готовый сорваться с них вопрос. — Т-с-с… Я обо всём расскажу!

… Именно он создавал злых и жестоких басарганов — великанов с четырьмя руками, которые служили ему охраной. Он призывал демонов и дэвов, почитая их как богов и принося им в жертву людей. За это они даровали ему знания, с помощью которых он мог сотворить самое страшное колдовство. Например, открыть врата ведущие прямиком в Периферию. Перед ним трепетали и враги и друзья, но даже цари не живут вечно. Рано или поздно к ним является Хариумшах, чтобы забрать их души в своё загробное царство, где они будут ожидать суда Аллуита. За Периферию ведь не захватить своих сокровищ и даже царский титул не даёт там особых привилегий. Саракаш же был не просто великим царём, но ещё и верховным жрецом, строившим в честь богов великолепные храмы и приносившим им богатейшие дары, только он не верил в их милость. Боги, какими бы неправильными они не были — не слепцы — видят неправду и мошенничество. Ведь всё «подаренное» им золото оставалось в храмах, которыми Саракаш управлял как верховный жрец и по-прежнему мог использовать его по своему разумению. По сути, он просто перекладывал его из одного своего сундука в другой…