Изяслав Кацман - Деревянный Меч и Та, Которую Любит Небо

Можно считать, что от погони они ушли. Единственное, чего оставалось опасаться, так это трупоедов из числа тех, что платят дань гунворгам. Конечно, вряд ли агэнаяры будут слишком уж упорствовать ради своих поработителей. Но всё равно, не стоит чрезмерно расслабляться.

Гиалиец с некоторым сожалением оторвался от творящегося за горизонтом и вернул свой разум туда, где стояло в данный миг его тело. Дандальви смотрела на Даргеда слегка виноватым взглядом - как всегда после очередной истерики. Сейчас она действительно напоминала нашкодившую собачонку, понимающую, что не миновать трёпки от хозяина.

Изгой опустился на корточки и сказал ей: "Мне надоело слышать от тебя эти глупости, про то, что ты для меня домашнее животное".

От даргедова голоса Дандальви испуганно вздрогнула и вся внутренне напряглась. Гиалиец представил, как воображаемый хвостик поджимается ещё сильнее. Усилием воли он отогнал нелепую и неуместную сейчас мысль.

"Глупая" - Деревянный Меч ласково улыбнулся - "Да у меня нет никого на свете роднее и ближе тебя! Ты..." - Даргед запнулся, и не в силах подобрать подходящие слова на аганском, перешёл на гиалийский - "Мой Единый Народ". Дочь ард-дина мотнула головой, не понимая слов лумаргского языка.

"Я спасал тебя дважды " - продолжал он - "А ты меня спасаешь каждый день, сто раз на дню, тысячу. Глупая... придумала: собачонка, собачонка. Нет, ты - мой Единый Народ".

-А что это значит? - спросила княжна.

-Это значит: Единый Народ - перевёл изгой на аганский.

Дандальви непонимающе смотрела на него. Для неё это были просто слова.

Гиалиец задумался, но только на мгновенье, и добавил: "Единый Народ - это Любовь. Сила. Опора. Тепло. Всё на свете".

"Не понимаешь" - оскалился Даргед тоскливой улыбкой, встретив взгляд своей спутницы, полный желания понять, что же он хочет сказать - "Ну и ничего, я привыкну к твоему непониманию. Мне хватит твоей веры и твоего доверия".

"Хватит, пора отдыхать" - оборвал сам себя гиалиец и приобняв Дандальви, потянул её на землю. Прижимаясь покрепче к своей спутнице, он добавил: "Весь день будем отсыпаться, а вечером вновь пойдём". Дандальви молча уткнулась ему в плечо лицом.

Глава шестая. Восточная степь.

Дорог огонь

тому, кто с дороги,

чьи застыли колени;

в еде и одежде

нуждается странник

в горных краях.

Речи Высокого

I

Даргед внимательно осмотрел окрестности. Вроде бы всё спокойно. Стадо антилоп мирно шло на водопой. В приречных зарослях галдели птицы - обычно, не тревожно. И обрывисто сказав Дандальви: "Пошли", он начал спускаться с верхушки круглого кургана. На всякий случай гиалиец держал в руках лук. Последние пятнадцать дней непрерывного ухода от погони приучили к осторожности. На открытой местности гиалиец чувствовал себя не очень уютно. Глаза сами собой подымались в небо, откуда могла свалиться нежданно-негаданно погоня. То же испытывала и его спутница. Даргед едва ли не кожей ощущал её напряжение.

Наконец, они достигли приречных зарослей и выбрались на заросшую молодыми берёзками дорогу, ведущую к соединяющему берега реки мосту. Беглого взгляда на мост достаточно было, чтобы понять, что он пришёл в полную в негодность - брёвна настила частично отсутствовали, а из тех, что ещё уцелели, некоторые опасно шатались. Большого труда стоило перебраться на тот берег.

Отдышавшись, Даргед взял вправо от моста. Прошагав немного по влажной земле, гиалиец сказал: "На сегодня хватит. Расположимся на ночлег в этой ложбинке. Вечером можно будет развести костёр, огонь заметят только, если заглянут между этими двумя холмами". Он свернул от берега в ложбину, которая делала слабый поворот, так что место ночлега было надёжно укрыто от чужих взглядов.

-Интересно, как мы будем отсюда выбираться, если нас настигнет погоня? - устало спросила Дандальви.

-Между холмами можно легко подняться из долины в степь - сказал гиалиец - Кроме этого на ночлег можно расположиться на вершине правого холма, там есть старое укрывище наших следопытов. А в ложбине мы только приготовим поесть. Правда, на вершине можно околеть от ветра, сейчас как раз тянет с севера.

Про себя изгой отметил, что дни бегства и скитаний сказались на поведении княжны. Дочери воина и сестре воинов приходилось постоянно общаться и со свободными простолюдинами, и со слугами и рабами, и с благородными аганами (в отличие от жен и дочерей знати Улейда, проводивших большую часть своей жизни на женской половине под бдительным оком старух или евнухов), и она не была чересчур нежным и избалованным созданием - уж в этом-то Даргед успел убедиться. Но жизнь во дворце не предполагала постоянного ожидания возможных опасностей. Сколько раз гиалийцу приходилось объяснять ей самые простые и очевидные вещи, которые должен знать не то что беглец, но и просто путник в дикой и безлюдной местности. Теперь же то ли постоянные терпеливые объяснения, то ли последние их злоключения, то ли всё вместе взятое принесли свои плоды.

-Тогда лучше уж останемся здесь - предложила дочь ард-дина.

Скинув заплечный мешок, Даргед сказал ей: "Я соберу сушняк для костра, а ты пока отдохни".

-Я пойду, схожу к реке - сказала Дандальви.

-Хорошо - согласился он - Заодно посмотришь, всё ли тихо.

Дочь ард-дина подошла к берегу реки, скинув сапоги, она прошлёпала босыми ногами по вязкому илу и добралась до камней, торчащих из воды. Усевшись на обкатанный веками валун, девушка опустила измученные, стёртые в кровь, ноги в холодную весеннюю воду. Боль постепенно отпускала. Накатывали оцепенение и усталость. Солнце опускалось всё ниже и ниже, погружаясь в длинные и узкие облака, висевшие на горизонте. А Дандальви всё сидела и смотрела на медленно текущую речную воду, на противоположный, западный, берег, низкий, покрытый густым кустарником, на степь с небольшими рощами деревьев. Даргед уже развёл костёр, из ложбины вкусно пахло кашей, а она всё сидела и смотрела.

"Еда готова, любимая" - раздался голос гиалийца над головой. Дандальви от неожиданности вздрогнула. Тоскливым взором она посмотрел на него, снизу вверх. "Устала?" - участливо спросил Даргед. Девушка молча кивнула головой. Гиалиец неожиданно подхватил её на руки и понёс к костру. Пару раз, перепрыгивая с камня на камень, он едва не упал. Сердце Дандальви в ужасе замирало.

"Сапоги" - сказала дочь ард-дина, когда он опустил её на охапку прошлогодней травы возле огня - "Сапоги на берегу остались". Даргед поднялся и исчез в сумерках. Вскоре он вернулся с сапогами Дандальви.

-Поешь - гиалиец протянул котелок с бобовой кашей. Та принялась нехотя черпать варево деревянной ложкой.

-Устала? - спросил Даргед.

-Да - кивнула девушка - И ноги сбила.