Алеф Элдер - Глазами Странника [СИ]

— Почему только мужчины носят волчьи шкуры? — спросил маг, глядя на спешащих людей. Все они занимались приготовлениями к пиру: мужчины таскали туши коз и овцебыков, волокли длинные деревянные столы, женщины семенили с кувшинами, ендовами и лоханями, дети, по мере сил, помогали и тем и другим.

— Когда мальчик проходит посвящение, он получает шкуру волка и ему дают имя. Шкура же зверя становится и его собственною плотью одновременно — длакой. До тех пор ребенок носит одежду козы. Женщина не может стать волком. Женщинами рождаются слабые души. Они должны служить мужчинам, чтобы в следующей жизни стать сильнее. Лишь мужчина-борут после смерти попадает на бескрайние поля Думурьи.

— Как называют мальчика до обряда инициации? Как выбирают имя женщинам?

— Называют так, какими они являются детьми по порядку. Видишь того большого ребенка? — проследив за рукой, Дъёрхтард увидел седеющего мужчину с вислым брюхом, однако в козьих шкурах. Большим каменным тесаком он разделывал козью тушу. — Это мой брат, его называют Девятым. Из лука он с двух саженей не попадет в козу, но сумеет зажарить ее как никто в народе Волка. Но мой брат исключение.

— Почему?

— Иногда мальчик не получает имени. Он не возвращается из леса и не приносит шкуру волка, а сам становится пищей зверей. Но с Девятым было иначе. Он не уходил в лес, а прятался за частоколом. Отец хотел изгнать его с позором, но внял мольбам матери и сохранил ему жизнь. С тех пор Девятый — вечный ребенок, даже меньше ребенка, ибо и дети смеются над ним. Он лишен права голоса и права продолжать род. Мужчины с ним не разговаривают, он безропотно выполняет поручения женщин, всегда следуя за ними покорной тенью.

— Жестоко, — посочувствовал Девятому Дъёрхтард. На плечо взрослому ребенку опустился снегирь. Невинно улыбаясь, мужчина погладил птицу, окрашивая оперение красным, и что-то ласково прошептал. — У него не было шансов в битве с волками. Вы отправляли его на смерть.

— Да, — без раздумий ответил Лунный Глаз. — Никто не ждал его возвращения. Здесь выживают только сильные. Если мы будем позволять жить и продолжать род таким как Девятый, наши потомки обречены на смерть.

Когда взошла луна, путников пригласили к первому столу. Длинные сосновые столы ломились от чаш, тарелок и блюд с мясом. Для невзыскательного взгляда Дъёрхтарда кушанья почти не отличались: красное мясо, сырое мясо, темно-красное мясо, печень, язык, мясо сильно зажаренное. Помимо прочего здесь присутствовали жареные головы домашних и диких животных. И хотя боруты ели все, что можно съесть, уши они отрезали и складывали в специально отведенную для того чашу. На вопрос Дъёрхтарда Снежная Грива подал знак музыкантам, которые услаждали слух хёвдинга, его народа и гостей во время трапезы. А вот для тонкого слуха альвы шум, громко именуемый здесь музыкой, стал воспитателем терпения. Боруты стучали в бубны из натянутых на кости шкур, дергали жилы, заменяющие струны в причудливых инструментах, дули в рога, а также извлекали звуки из желудков овцебыков, пронизанных большими и маленькими полыми деревянными трубочками. Люди Волка называли это музыкой, хотя во всем мире беспорядочное нагромождение звуков именуется какофонией. Музыканты наиграли простой мотив, многие из них хором озвучили слова Синей книги:

От самой трапезы маг отказался и лишь время от времени припадал к чаше с брусничным соком. Для Миридис, которая, как и все альвы не употребляла животной пищи, пир оказался настоящим испытанием. В нос ударял сильный запах мяса и если бы не заблаговременно ожидавшая ее можжевеловая веточка, чей аромат она время от времени вдыхала, дабы перебить вездесущий запах жареной плоти, она недолго бы пребывала в сознании. Граниш находился по левую руку от хёвдинга и замыкал троицу с одного конца. Он ел мало, но с энтузиазмом, смаковал и нахваливал приготовленную пищу. Первое и, пожалуй, самое важное, на что он обратил внимание — помимо прочего на столе находилось мясо волка. Способный показаться на первый взгляд кощунственным ритуал пожирания тех, кого боруты считали предками, имел простое объяснение. Причащаясь: поедая волков, облачаясь в их шкуры, люди ощущали себя волками, постигали разум, получали их силу. Волчатину и медвежатину Граниш попробовал лишь из вежливости и, извинившись, отставил в сторону, сославшись на слишком большую жесткость для старых зубов. В действительности ему претила мысль убивать и есть этих умных животных. Но волк редко ест себе подобных, потому большую часть кушаний составляло мясо коз и оленей. Оленину Граниш отметил отдельно, назвав самым вкусным мясом, которое ему доводилось пробовать до сей поры.

— Конечно, вкусно, — добродушно согласился Снежная Грива, оторвал зубами огромный лоскут мяса с козьей ноги и запил брагой из кленового сока, которая наполняла ритон [21] Ритон — сосуд для питья в виде рога, с головой или головой и торсом животного с узкой стороны. с головой волка.

Сам вождь не возглавлял стола, а находился несколько правее центра, так что все сидящие могли видеть находящегося позади него Люперо. Специально для волка поставили высокую каменную скамью, перед которой на резном костяном блюде выложили лучшие кусочки козлятины, оленины и зайчатины. Так для людей, сидящих вдали, казалось, что церемонию возглавляет адорант.

— Это не бледные подземные грибы или огромные черви, которыми вскармливают цвергов, — продолжил хёвдинг.

— Откуда вам это известно? — изумился Граниш.

— Я пожил немало на этом свете. Все боруты за нашим столом мои дети, внуки и правнуки, а ведь все они уже давно волки.

Граниш обвел взглядом сидящих. Среди них были и хрупкие юноши и уже убеленные сединой мужи. Конечно, для Девятого здесь не нашлось места.

— Что случилось с Пастырем Ветров? — спросил Граниш, пользуясь моментом, когда музыка стала играть тише.

— Не знаю, — отрезал Снежная Грива. — Двенадцать ночей назад он словно обезумел. Говорил о каких-то переменах и белой угрозе, а затем убежал в свою хижину. Я отправил охотников по следу, но они еще не вернулись. Это тревожные вести, ведь его дом находится в пяти человечьих лунах, а прошло восемь ночей.