Алеф Элдер - Глазами Странника [СИ]

— Довольно! Посмотри на своего отца и на своего деда. Ты видишь нас в последний раз. — Граниш выполнил, что было велено. — Теперь повернись к нам спиной.

Над ним возвышались ворота из адариона. Они поднимались на десять саженей вверх и имели вдвое большую ширину. В толщину врата раздувались на целую сажень. Этот черный металл с огненными прожилками являлся самым крепким материалом в Яраиле, и вероятно в мире не было места надежней Баркхааша. По другую сторону ворот Граниша ожидали бесконечные опасности мира.

— Открывай врата! — крикнул Орниш в темноту. С раскатистым гулом ворота поползли вверх. — Иди и не оборачивайся до тех пор, пока ворота за твоей спиной не опустятся, — обратился он уже к сыну. — Теперь у тебя нет дома. Нет родных. Нет отца.

Горниш ничего не сказал внуку вслед, он смотрел на камень под ногами и в задумчивости покачивал головой.

Как только Граниш обеими ногами переступил черту ворот, темнота рассеялась. Он стоял в цилиндрическом белом помещении. По стенам полу и потолку скользили письмена на разных языках.

— Намару, — вспомнил он.

Ватным одеялом раскинулся Альвакрис. Невесомые круглые башни возносились к звездам. Но еще выше башен возвышались могучие деревья. Многие из них являлись живыми молниями. Они вспыхивали и гасли и каждый раз принимали новые формы. Иной раз вспышки были так сильны, что воздух вокруг дрожал и грохот разносился на весь город. Большую составляющую в архитектуре городов альвов имел лед. Льдом укрепляли облачные дома, возводили ледяные скульптуры. Ледяные дорожки вели в сады, где ледяные травы и деревья росли у ручьев и озер. Со льдом часто соседствовали камни нежных тонов: хрусталь, берилл, аквамарин, топаз. Одно из таких мест, роща Пророчеств, была священна для альвов. Ожидавшая дитя альва прикасалась к Радужному древу и через три дня в его кроне рождался крошечный сотканный из облаков и света младенец с драгоценными камнями вместо глаз.

Возле Радужного древа стоял высокий, как и все мужчины его расы, выше среднего человека альв, с длинными прямыми белыми волосами и аметистовыми глазами, четко очерченными скулами и тонкими чертами лица. На нем было нарядное белое платье изо льда и хрусталя. Оно не закрывало рук, но поднималось в плечах и опускалось до самых стоп.

— Миридис! — радостно позвал он. — Припади же скорее к Радужному древу! Я так хочу увидеть нашего ребенка.

— Рамилис? — друга детства альва узнала мгновенно.

— Конечно я, дорогая моя, — Рамилис нежно обнял ее. — Рад, что ты вернулась.

— Вернулась, — глупо повторила она, не помня, как здесь оказалась. — Но почему я вернулась? — воспоминания были туманны как сновидения. — Ведь я уходила на поиски… других предвозвестников. На поиски судьбы и своего предназначения.

— И ты нашла свою судьбу. Она здесь, со мной.

— Но другие предвозвестники?..

— Миридис, — грустно произнес альв. — Нет никаких предвозвестников.

— Нет, есть. Граниш и Дъёрхтард и…

— Послушай, — прервал Рамилис. — Никого из них никогда не было. Тебе все это приснилось.

— Нет…

— Пожалуйста! — в голосе Рамилиса звучала нескрываемая боль. — Миридис, не надо больше говорить о предвозвестниках и своем сне. Я устал, — его глаза увлажнились. — Устал повторять тебе одно и то же. Не думай о них, прошу тебя. Я так долго ждал, когда ты очнешься.

— Но тогда… что со мной произошло? — Миридис начали посещать обрывочные воспоминания. Она просыпается на руках у Рамилиса. Их союз благословляют старейшины. Она снова просыпается, на этот раз посреди рощи Пророчеств. — Я начинаю вспоминать…

— Ты не смогла увидеть своей судьбы и посчитала себя мессией, которому долженствует спасать мир. Ты покинула нас и отправилась на поиски других подобных тебе «предвозвестников» как ты их назвала. Но в путешествиях тебе встретился один маг — сомур. Его как раз и звали Дъёрхтардом. Погрузив в глубокий сон, он внушал тебе ложные воспоминания, чтобы с твоим сном проникнуть в Альвакрис и завладеть секретами старших альвов. Мы полагали, что развеяли злую магию окончательно, но теперь вижу, что ошибались. Дъёрхтард пытался заслужить твое доверие, должно быть и во сне ты видела симпатию с его стороны.

— Да…

— Миридис! — позвал раскатистый голос.

Альва обернулась. Перед ней стоял альв с густыми серыми волосами и бородой, спускающимися ниже пояса. На нем было одеяние старшего альва — серая облачная ряса, поблескивающая крошечными молниями.

— Папа! — Миридис зарылась лицом в его бороде.

— Девочка моя, вернулась, — бормотал Онурис. — Больше никаких магов.

Но при этих словах Миридис вспомнился высокий старец тоже с длинными волосами и бородой, но в белых шкурах и перьях. Альва нерешительно отстранилась от отца.

— Она вновь чуть не уснула, — произнес Рамилис.

— Вот как? — приподнял бровь Онурис, но в его голосе не было страха. — Миридис, ты должна прикоснуться к Радужному древу, и злые чары навек оставят тебя.

Миридис подошла к дереву и протянула вперед руку. В этот момент все казалось таким простым и правильным. Счастье здесь, впереди, нужно только прикоснуться. Смутные тревоги останутся позади, ее ждет беззаботная жизнь с Рамилисом. Проведенные с ним дни прорисовывались в памяти все отчетливей, но заглядывая в прошлое, она видела в их отношениях только дружбу. Рамилис ей нравился, но он никогда не предлагал большего, чем дружбу. Она опустила руку.

— Нет.

— Почему ты так поступаешь со мной? — разочаровался Рамилис.

— Ты всегда была упрямицей, — вздохнул Онурис.

— Я не помню, как здесь оказалась, но знаю одно: вы не те, за кого себя выдаете.

— Тогда мне придется заставить тебя это сделать, — из грозовых ножен, которые раньше Миридис не видела, Рамилис обнажил клинок молний.

— Рамилис никогда не стал бы угрожать мне.

Альв посмотрел на клинок, опустил взгляд ниже, согнулся и растаял туманной дымкой.

— Миридис! — строго крикнул «отец». — Немедленно прикоснись к Древу!

— Не указывай мне, что делать, пограничный страж имен.

Онурис в изумлении разомкнул губы. Его рот раскрывался все шире, терял очертания, закрывал и поглощал ненастоящее лицо, оставив одно только кольцо дыма. Тело альва исчезло, растаяло и кольцо рта. Вместе с ним пропал и Альвакрис.

Он брел ледяными пещерами стамухи Шамана. За каждым углом белые как снег могли скрываться вендиго, но медвежий нюх улавливал присутствие врага за многие коридоры прежде, чем уши и тем более глаза его обнаруживали. У развилки Белый Охотник помедлил. С правой стороны доносились запахи мяса, шкур и боли. Несомненно, они принадлежат его родичам. С левой стороны ощущалось только присутствие вендиго. Передняя правая лапа сделала шаг в свою сторону. Внезапно беродлак замер — ловушка. Запах старый, здесь нет его народа, больше нет, теперь только трупы. Он повернул налево.