Элисон Гудман - Эона. Последняя заклинательница драконов

Еще одна жуткая мысль прорвалась сквозь мой страх: жив ли Киго? А Идо? Сетон приказал их схватить, но в сражении всякое случается.

По толпе ожидающих пронесся ропот, возвещая о прибытии пленных. Сетон крепче сжал мою руку, люди расступились, и к нам медленно двинулась гордая фигура в обрамлении двух конвоиров: Киго. Руки скованы за головой, как у всех узников, Императорская жемчужина дерзко сверкает над открытым горжетом доспехов. Живой. За ним пара охотников тащила обмякшее тело Идо – доставлен без сознания, как и приказано.

Киго высоко держал голову, но я видела боль и раскаяние, дрожью пробегавшие по его телу с каждым ударом сердца. Поражение опустошило дух юного императора. А то, что осталось, легко читалось на осунувшемся лице: отчаяние, безысходность и внутреннее мужество, которое не давало ему упасть. Расстояние между нами сокращалась, и вот темные глаза встретились с моими, и я увидела то, что еще сохранилось в духе Киго. Я.

Сетон остановил конвоиров взмахом руки. Они толкнули Киго на колени в паре шагов от нас. Охотники выпустили Идо, и он рухнул наземь – ресницы и брови были единственными пятнами цвета на бледном лице. Я отыскала взглядом Рико, Делу и Тозая. Окровавленные, но живые, они стояли на коленях позади Киго среди других изнуренных пленных мятежников. Виды не было. Я молилась, чтобы она осталась в безопасном лагере вместе с моей матерью, Риллой и Чартом.

Взгляд Киго замер на моей залитой кровью тунике.

– Эона, что он с тобой сделал? – прохрипел он. – Ты в порядке?

Я кивнула, хотя порядком и не пахло, и выдавила:

– Мне так жаль. Он принудил меня. – Попыталась поднять руки, но не смогла шелохнуться. – Фолиант.

– В тебе меньше чести, чем в куске дерьма, – выплюнул Киго, уставившись на дядю.

– А ты унаследовал честь своего отца, – отозвался тот.

Киго стиснул челюсть, вдоль сильной кости проступили изгибы напряженных мышц.

– Это был не комплимент. – Сетон глубоко вдохнул, словно смакуя свои следующие слова. – Склонись пред своим императором.

В голосе Киго звучала сталь.

– Нет.

– Склонись!

– Я не склонюсь пред тем, кто предал эти земли, – громко произнес Киго.

От его слов солдаты встрепенулись в предвкушении – словно открылись врата и на поле выпустили двух бойцовых псов.

Сетон кивнул одному из стражников:

– Приведи мне кого-нибудь из его людей.

Солдат приволок и поставил перед нами на колени пленника. Кайдо, сгорбленный от истощения. Я подняла глаза на Киго – его бескровные губы шевелились в немой молитве.

Сетон вскинул меч Кинры:

– Склонись, или я убью твоего человека.

Киго напрягся, но прежде, чем успел вымолвить хоть слово, Кайдо вдруг бросился к Сетону с искаженным яростью лицом:

– Он не склонится пред тобой!

Меч опустился. Хрустнули кости, в воздух брызнула кровь. Тело Кайдо рухнуло на землю. Я зажмурилась, но образ его головы, наполовину отделенной от плеч, словно въелся во внутреннюю сторону век.

– Юсо, – рявкнул Сетон, – кем из пленных мой племянник дорожит?

Мои глаза распахнулись. Капитан шагнул из небольшой свиты позади нас, и я затаила дыхание, когда он двинулся вдоль линии коленопреклоненных узников, держась чуть поодаль от их ощутимой ненависти. Кто-то плюнул, и слюна, описав дугу, приземлилась у его ног.

Юсо замер перед Делой:

– Вот эта оборотная, ваше величество.

Она нацепила мужские доспехи и волосы заплела в высокую мужскую косу, но все же осталось женщиной, воительницей, свирепой и смертоносной. Рана на ее лице снова открылась, и кровь размазалась по щеке точно боевая раскраска.

– Надеюсь, умирать ты будешь долго и мучительно, – процедила оборотная.

Не обратив на нее внимания, Юсо указал на Рико:

– Еще островитянин. Он с принцем с самого начала.

– Зачем ты это сделал? – Голос Рико походил на неумолимое острое лезвие, но я все же расслышала в нем боль – предан своим капитаном…

– У него мой сын, Рико, – выдавил Юсо сквозь зубы.

Мгновение они таращились друг на друга, а потом капитан двинулся дальше и снова остановился.

– Тозай, его генерал.

Мастер Тозай поднял голову, изможденное морщинистое лицо посерело, сильные широкие плечи поникли. Он всегда был опорой Киго, а теперь я видела перед собой разбитого человека.

– Отведите их на платформу, – велел Сетон. – Я хочу, чтобы каждый увидел, как я изыму жемчужину и уничтожу сопротивление, раз и навсегда.

Сетон вышагивал передо мной по маленькому центральному помосту. Он вновь посадил меня у своего трона, дабы каждый видел павшего к его ногам заклинателя. Лжеимператор снял доспехи и тунику, оставшись лишь в штанах и сапогах; покрытый шрамами мускулистый торс блестел в лучах полуденного солнца прожилками пота. Со своего места на коленях я чувствовала смрад его предвкушения.

– Разденьте его, – велел он стражникам.

Киго вскинул голову. Я знала, что он не осмелится ничего предпринять. Он уже раз набросился на охранника – сломал ему челюсть, – но за эту вспышку ярости Дела получила десять ударов палкой по спине. Я посмотрела на оборотную, стоявшую на коленях позади Киго. Она дрожала от боли, бледные плечи покрывали красные рубцы. Сетон пообещал племяннику, что за следующий его бунт отвечать буду уже я.

Стражники проворно разрезали кожаные шнурки, удерживавшие доспехи Киго, и стащили защиту с тела. Затем ножом распороли узкую тунику. Он угрюмо пялился на горизонт, пока мокрую липнущую ткань отдирали от его кожи, обнажая торс. Я слышала, как Сетон резко втянул воздух, узрев свой трофей во всей красе. Без высокого воротника вокруг жемчужина казалась даже больше, ее золотая оправа с когтями, погруженными глубоко в плоть Киго, сияла. Когда камень заберут, с ним уйдет и половина его горла.

Сетон знал цену зрелищному представлению. Я поняла это еще во дворце, когда он убил мать и брата Киго, прежде чем спустить с привязи свору солдат. Теперь он тщательно готовился забрать жемчужину. Навес по его приказу сняли, а сигнальщики и свита ушли, дабы не загораживать вид солдатам, что окружали помост головокружительной разноцветной мозаикой. Помимо пленников и их охранников, на возвышении также остались верховный лорд Туй, лекарь и Юсо. Я все гадала, зачем Сетон держит при себе капитана. Вероятно, чтобы насмехаться над нами постоянным напоминанием о предательстве. Лжеимператор не упускал ни единой возможности причинить боль.

Справившись с задачей, стражники поклонились и попятились, один с нагрудником Киго в руках, другой – с ошметками его туники. Дела не подняла взгляда, когда они проходили мимо. Я стиснула зубы, вспомнив, как толпа радостно улюлюкала, пока ее избивали. Рядом с ней на коленях стоял Рико – сплошь напряженные мышцы и злющие глаза. Но что он мог? Над каждым из них высился охранник, и нас окружали тысячи людей. Тозай сосредоточенно пялился на распростертое у подножия малого помоста тело Идо. Его зорко стерегли два охотника, хотя заклинатель так и не вышел из мира теней. Он лежал так близко, что я могла видеть, как поднимается и опадает его грудь при каждом глубоком вздохе и как медленно бьется жила на шее. С Идо, как и с остальных, сорвали кожаные доспехи, и в окровавленной прорехе на рукаве его туники виднелись края запекшейся раны. Тозай перевел взгляд на меня, проницательные глаза вопрошали. Он искал надежду. Но Идо тут не поможет. Даже если он очнется, Сетон заставит меня подавить его волю.