Джордж Норман Липперт - Руины Камелота (СИ)

Звук легких шажков послышался из травы рядом с Габриэллой. Сухая листва разлетелась, и появился нос, гладкий и красный, подергивающиеся усы, а затем черные глаза лисицы. Лисица поглядывала на спящего человека на некотором расстоянии и поскуливала про себя. После некоторой внутренней борьбы, известной только ей, она проворно выпрыгнула из кучи листьев — ее ноги в черных чулках бесшумно двигались по траве — и стала осторожно приближаться, то рыча, то тихо повизгивая. Она подняла голову, всмотрелась в блеск чего-то зеленого и затихла. Блеск исходил из тени у горла спящего человека.

Более уверенная теперь, лисица подошла. Она остановилась возле головы Габриэллы, понюхала ее волосы и щеки. Видимо удовлетворенная, она навострила уши и огляделась, ее блестящие глаза осмотрели туманную долину. Наконец, она аккуратно улеглась, свернувшись вокруг головы Габриэллы и спрятав свой хвост под подбородком девушки, где он соединился с черным носом лисы. Лисица глубоко вздохнула и засопела, выпуская воздух, а затем расслабилась в поднимающемся солнце.

День начался. Под ним, беспомощно и тревожно, в сопровождении своего странного товарища, спала Габриэлла.

Когда она проснулась, солнце было огромным, золотым шаром, на полпути между горизонтом и сапфировым куполом неба.

Все тело ныло и онемело, но она мгновенно встряхнулась, заставляя себя встать, и свернула одеяло. Странные сны еще занимали ее мысли, фантастические видения Дэррика и Маленького принца, Сигрид, зовущей охрану, себя самой, пойманной ими и вынужденной идти с ними в Херренгард, где смерть ожидала их всех. Еще более странно, она вспоминала видения, словно за ней наблюдали во сне, как будто все виды существ, от суетливых пауков до больших лесных зверей, пробирались мимо нее, роняя свои дикие мысли в ее спящую голову. Нетерпеливо, она потрясла головой, проясняя ум и готовясь к наступившему дню.

Габриэлла была ужасно голодна и жаждала горячей ванны, и больше всего на свете она чувствовала глубокий, внезапный страх, что было уже слишком поздно, что ее путешествие был обречено.

— Перестань, — приказала она сама себе, запихивая одеяло в свой мешок и откапывая там ломоть хлеба. — Просто продолжай двигаться. Все остальное не имеет значения.

Ее сумка была чрезвычайно легкой, она содержала лишь небольшой запас из кухни замка, кремень, фляжку и несколько монет. Она порылась на дне в поисках кожаного ремешка для волос, и наткнулась на тяжелый предмет, завернутый в ткань. Он коснулся ее руки, и она со вздохом вытащила предмет.

Конечно, Габриэлла взяла его не из кухни замка. Она взяла его из академического собора. Она отправилась туда за ним прошлой ночью, после того как сложила свои скудные припасы, но прежде, чем надела свои доспехи и собралась разбудить Сигрид. Это была свеча Дэррика, взятая из его семейной ниши в галерее собора. Габриэлла ощутила ее маленькую, плотную форму, и даже хотела развернуть ее на мгновение, но затем отказалась от этой идеи. Она спешила, в конце концов. Достаточно было просто знать, что свеча там, с ней, даже если это в действительности только символ. Девушка поместила сверток обратно в сумку и туго затянула узел.

И тем не менее, это чувство закрадывающегося беспокойства все нарастало. Наконец, когда она встала и закинула за плечи сумку, наклонив голову, чтобы услышать звук ручья, который она знала, находился рядом, Габриэлла поняла, что произошло.

Угол солнца указывал не на позднее утро, а на ранний вечер. Она проспала почти целый день.

Стон панического разочарования раздался из глубины ее горла. Она повернулась на месте, а потом поняла, что все даже хуже. Ее глаза расширились из-под спутанных прядей волос.

— Нет! — сказала она полушепотом, качая головой в отрицании. — Нет! Как я могла быть настолько глупой?

Габриэлла пробежала несколько шагов туда и сюда, лихорадочно вглядываясь сквозь деревья. Через минуту ее ноги с плеском попали в ручей, который она первоначально искала. Теперь это было маленьким утешением.

Ее лошадь исчезла.

Она хлопнула себя рукой по лбу, запустила пальцы в волосы, и испустила гортанный крик смешанного гнева и отчаяния. Она не привязала лошадь как следует, когда остановилась отдохнуть. Вероятность была велика, что лошадь уже вернулась обратно в конюшни замка.

Ей придется идти остаток пути пешком.

После нескольких минут бесполезной ярости Габриэлла заставила себя успокоиться. Все еще негодуя, она встала на колени у ручья, плеснула водой на лицо, убрала волосы назад в спутанный, но практичный хвостик, и вновь взвалила на плечи свой мешок. Мгновенно оценив угол тени и высоту солнца, она отправилась в путь.

Она молода, напомнила Габриэлла себе. Она могла путешествовать гораздо дальше в течение дня, чем любое подразделение армии с его запасами и арсеналом. К тому же, она не пойдет по тому пути, по которому шла армия. Они были вынуждены двигаться основными дорогами и трактами. Что более важно, они не смогли подойти к Меродаху по прямому маршруту. Они сделали крюк через Развалины, Перевал Годрэмгит, и Долину Бродмур, и наконец, приблизились к лагерю Меродаха в каменистых предгорьях горы Скелтер.

Теперь, однако, Меродах и его армия были в пути. У Габриэллы не было времени воспользоваться длинным маршрутом, особенно если она вынуждена путешествовать пешком. У нее не было выбора, кроме как добраться до этого человека как можно быстрее. Для этого ей придется срезать путь — пойти самой лучшей и самой кратчайшей дорогой, которую можно себе представить.

Она отправится прямо через проклятые земли Штормовой Пустоши.

Солнце постепенно сползало вниз, в то время как Габриэлла брела дальше, делая приличные успехи даже без своей лошади. Пока что ее путь вел через такой густой лес, что она нисколько не выиграла бы времени, путешествуя верхом. Тьма от деревьев скрывала дневной свет, внимая наступившему вечеру, и Габриэлла решила, что она будет продолжать идти и ночью, при свете звезд, чтобы наверстать упущенное время. Пока она шла, она съела почти весь хлеб и сушеную оленину из своей сумки, заботясь только о том, чтобы съесть достаточно для поддержания силы. К счастью, по пути ей попадались многочисленные ручьи, позволяя ей пополнять и сохранять необходимый запас воды в ее фляжке. Они часто проходила мимо диких кустов ежевики, которые она собирала и питалась, даже когда шла.

Медленно и прочно ночь обживалась на небе. Расстояние между деревьями стало увеличиваться. Огромные, древние дубы толщиной с колонны, с покрытыми мхом стволами, начали уступать место молодым березкам и елям. Воздух остыл и наполнился движением, поднялся ветер. Разноцветные опавшие листья хрустели и шуршали под настойчивыми шагами Габриэллы, время от времени поднимаясь на ветру и улетая прочь, как испуганные птицы.