Джордж Норман Липперт - Руины Камелота (СИ)

Язим постучал пером по пергаменту.

— Сколько скота и лошадей, вы сказали, держите, сэр?

— Три и два, — ответил хозяин, не моргнув. — Моя лучшая вьючная лошадь сломала ногу прошлой осенью, и нам пришлось ее зарезать. Нам поистине тяжело без нее, господин, не сомневайтесь.

— Не сомневаюсь, — искренне ответил Язим. — Сколько времени вы уже владеете этим заведением, сэр?

— Четыре зимы. Первые две были самыми трудными. Едва ли удавалось скопить монетку, со всем строительством и ремонтом. В этом месте не было ни одной прямостоящей стены, когда мы заехали. Почти голодали, это правда.

Язим кивнул. Его перо все еще скрежетало по пергаменту.

— И поэтому вы до сих пор не сообщили об этом заведении в местный налоговый орган?

Хозяин настороженно кивнул.

— Я собирался, вы понимаете. Все по справедливости. Я и моя жена, мы лишь хотели внести свой вклад, каким бы маленьким он ни был.

Томас вздохнул и огляделся по сторонам:

— Здесь должно быть ужасно одиноко, когда сезон заканчивается, — заметил он, поднимая бровь, — если так выглядит твой бизнес на высоте. Содержание трактира и конюшни должно быть не особенно выгодно столь далеко от главной дороги.

— Вы правы, господин, — согласился владелец несколько подозрительно. — Пожалуй, может пройти несколько недель подряд, прежде чем появится хоть один прохожий.

— Это наводит на мысль, — спокойно продолжал Томас, встречаясь взглядом с хозяином, — зачем создавать себе хлопоты, держа трактир в подобном месте.

— Простая человеческая доброта, полагаю я, — объявил Язим, скручивая перо и чернильницу в пергамент и засовывая в мешок. — Качество, которое мы видим слишком редко в городе, к сожалению. Благодарим вас, добрый сэр. Вы можете рассчитывать на дружественный визит налогового управления этой области в течение года. Со своей стороны, однако, мы желаем вам хорошего дня.

С этими словами Язим встал, а Томас двинулся вслед за ним. Хозяин моргнул, глянув на Язима, а затем перевел взгляд вниз на небольшие стопки монет на столе. Вопрос, на мгновение появившийся на его лице, быстро исчез. Он принялся сгребать монеты в свою огромную, мозолистую ладонь.

— Всегда рад принимать слуг короля, — громко сказал он, как будто стараясь приглушить звон монет. — Как я уже говорил, я и моя жена, мы просто хотим делать свою работу. Рад быть полезным. Прощайте же, господа. Безопасного пути.

Через десять минут двое мужчин уже были верхом на лошадях, удаляясь прочь от каменной гостиницы по едва заметной дороге.

— Я бы лучше предпочел остановиться в варварском лагере на ночлег, — заявил Томас, оглядываясь назад.

— Как потомок этих самых варваров, — спокойно прокомментировал Язим, — я полагаю, это говорит скорее о различиях между понятиями гостеприимства наших культур, чем об этой конкретной гостинице.

Томас нахмурился и покачал головой.

— Отбросим тот факт, что ты не взял никакого налога с владельца. Но ты должен знать, что в его конюшне больше двух лошадей. Там четыре стойла, и все они свежие. Почему ты позволил ему посчитать только двух?

Язим слегка усмехнулся и направил лошадь вперед.

— Налогоплательщик, который считает, что ему удалось перехитрить свое правительство, может оказаться удивительно преданным гражданином. Такие люди не устраивают мятежи, потому что они опасаются, что нового правителя, возможно, будет не так легко обмануть. Подобная безопасность стоит несколько потерянных монет в год.

— Ты научился этому у самого эрцгерцога? Что-то я не заметил такого указания, когда нас назначили на эту работу, — размышлял Томас, покосившись на своего друга.

Язим пожал плечами.

— Мы, варвары, умеем читать между строк.

Томас кивнул. В течение нескольких минут они ехали в тишине. Дорога повернула в чащу молодых деревьев. Тени несли прохладу после яркого света вечернего солнца.

Наконец, Томас сказал:

— Что касается чтения между строк, я все думаю о твоей истории…

— В самом деле?

— В самом деле. И я не перестаю задаваться вопросом, сколько из этого действительно правда, а сколько, ну, чистая фантазия. Не хочу проявить неуважения, так как это довольно хорошая сказка, и я весьма увлечен ею, но все же…

Язим сочувственно поджал губы.

— Да, история кажется довольно фантастической. По правде говоря, я не вспоминал об этой сказке в течение многих лет, с тех пор как был ребенком. Молодежь гораздо быстрее, чем взрослые впитывает такие вещи, как волшебники и оборотни, духи вулканов и драконы.

Томас выглядел слегка разочарованным.

— Означает ли это, что ты сам не веришь в эту историю?

Язим глубоко вздохнул. Перестук лошадиных копыт громко раздавался в полуденной тишине.

— Нет, я верю, — ответил он, — но не так, как я когда-то верил. Еще нет, по крайней мере.

Томас взглянул на своего друга.

— Что это значит?

— Это значит, что прошло слишком много времени, с тех пор как магия оказывала влияние на наш мир. Ее сила, по большей степени, ушла. Но намеки на нее остаются, свидетельствуя о времени сильно отличающемся от того, что мы знаем.

— Ты уже видел подобные доказательства?

Язим подумал.

— Я почувствовал это, — ответил он задумчиво. — Мы, в конце концов, на краю той земли, известной во времена Камелота, как Штормовая Пустошь. Теперь это просто неизведанная глушь, усеянная небольшими лесами и населенная преимущественно кочевниками. Магия ушла из земли, но земля не забыла ее. Разве ты не чувствуешь?

Томас покачал головой.

— Я чувствую только, что ты пытаешься напугать меня в преддверии ночи, и ничего больше, и я осмелюсь сказать, тебе это не удастся. Замок остался далеко позади, твой рассказ становится все больше сказкой. Но пусть тебя это не останавливает. Мне чрезвычайно интересно, даже если вся история — чистая фантазия.

— Тот трактир, — сказал Язим, почти про себя, — очень стар. Гораздо старше, чем известно самому владельцу. Камень его стен говорит о веках, а не десятилетиях. Может быть, то, что мы видели, гостиница, в которой мы останавливались прошлой ночью, перестроена на том самом месте, где принцесса, сама Габриэлла Ксавьер, обнаружила развалины проклятого трактира на границе Штормовой Пустоши.

Взгляд Язима обострился, и он косо посмотрел на своего спутника.

— Проклятие, возможно, давно ушло из того места, но есть что-то в нем неправильное, тем не менее. Скажешь, что ты этого не почувствовал?

Томас нахмурился. Он взглянул на смуглого мужчину, а затем снова отвернулся.

— Я спал внутри ее стен. И я до сих пор дышу, когда мы оставили ее позади.

— И все же ты испытываешь облегчение, — заметил Язим, слегка прищурив глаза. — Вот почему ты не стал настаивать на уплате налога. Ты, как и я, был рад убраться из того места. Ты почувствовал его неправильность так же, как и я. Тебе не нужно это признавать. Я вижу все по твоему лицу.