Павел Васильев - Из пыли времен (СИ)

— Ты!.. — гневно прошипела Лита, пригибая голову, словно матерый волк.

И в этот же самый момент ощутила чужое присутствие. Будто чья-то сильная ладонь легла на плечо. В руке появилась приятная тяжесть, кожаная оплетка ласкала пальцы. Лита опустила глаза — рука сжимала молочно белый эфес. Воздух вокруг черного клинка подрагивал маревом, словно сама тьма сочилась из него тонкими струйками. Или, словно он пил эту тьму.

Девочка перевела взгляд на Холара — лицо более не скрывала чужая личина.

Небесные топазы гневно полыхнули, затягиваясь обсидиановой чернотой. Утробный рык вырвался сквозь оскаленные зубы, влажные клыки сверкнули в лучах Золотого Солнца…

И он бросился на девочку, вмиг Обращаясь Зверем.

Но Лита рванула навстречу. Вскинула раскрытую ладонь вперед, словно желая схватить Зверя за горло, рука с мечом скользнула назад, замахиваясь для удара… Для одного единственного, но сокрушительного удара, а именно таким он и будет — в этом Лита не сомневалась!

Воздух дрожал и гудел от стянутой вокруг Силы — она оплетала тугими тенетами, пронизывала стальными нитями, звенящими от малейшего прикосновения.

С растопыренных пальцев девочки сорвалось бушующее пламя, ударив в иссиня-черную шерсть. Огонь окутал Холара с головой и полыхнул, словно первый луч восходящего солнца, волной разносясь во все стороны, поглощая и сметая все на своем пути. Весь окружающий Мир потонул в бушующем янтарном урагане.

Лита ворвалась в огненный вихрь, рассекая языки черным клинком…

…И открыла глаза.

Темное покрывало медленно истончалось, становилось прозрачным. Проступили каменные стены, усеянные паутиной трещин. Развеялись остатки свежего бриза, пахнуло спертым, затхлым воздухом. Потолок давяще навис над лицом.

Она узнала камеру — одну из тех, что видела в подземелье.

Мрак темницы ничуть не угнетал Литу. Чтобы видеть, Свободному Охотнику не нужен свет.

Четыре каменные стены давили со всех сторон. В одной располагалась тяжелая дверь, обитая грубым металлом. Лита видела массивные петли, которые ее держат, когда приносили еду.

Комнатушка — два шага в ширину, и чуть больше в длину. Вытянуться и то можно лишь по диагонали. В углу отхожее ведро, которое меняли не чаще, чем раз в неделю. Массивные цепи, намертво вделанные в противоположную от двери стену — ни следа ржавчины. Явно не без магии… Правда, девочку никто не заковывал.

Пол — голая, утоптанная земля, пальцы сотрешь по локоть прежде, чем пробьешься хоть на фалангу.

Сколько побывало в этой темнице до нее, оставалось только гадать.

И девочка снова стала ждать подходящего момента. Линия Жизни еще не оборвалась, нужен всего один шанс — вырваться, найти того, кого зовут Когуар, и навсегда стереть ухмылку с лица Холара! В этот раз Судьба не сможет сдержать ее руку! Она ударит так, что у Зверя не будет даже возможности пустить в ход магию! И пускай потом и впрямь придется отвечать перед Проклятым Богом…

…Еду приносили трое: магистр и два «бордовых» воина. Дверь не успевала открыться, а тело Литы становилось непослушным, каменным. Будто сковывали той самой цепью у стены. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Лишь голова и шея оставалась в ее власти. Несколько раз падала, когда заклятья окутывали внезапно, разбивала нос и губы. Потом приноровилась, усаживалась ко времени, опираясь на стену.

Однажды удалось притвориться бессознательной…

Воин приблизил лицо почти вплотную, чтобы удостовериться, что пленница жива… Глупец! Маг, конечно, «связал» руки и ноги, но шея-то повиновалась!

Девочка «боднула» со всей силы, лоб обагрился кровью из разбитого носа стража; чувство сладкого ликования наполнило сердце, сладкая кровь добычи ласкала губы… И даже пинок по ребрам не показался тогда болезненным… Больше они, правда, этой ошибки не повторяли.

…Время для Литы слилось в одну долгую Истинную Ночь. Но, не ведомым для себя образом, она чувствовала его «течение». Девочка с уверенностью могла сказать, когда зашло Дневное Солнце, когда серебристый свет Ночных пробился сквозь усеянное адамантами платье Дауры, и даже, когда братья встретились.

И каждый день заставляла себя упражняться, чтобы тело не ослабло, не подвело в самый неподходящий момент. Занималась с мечами, стреляла из лука — воображение рисовало все очень ярко. Вспоминала все, чему учил Саодир, чему учил отец. Буквально чувствовала, как оперенье щекочет пальцы. Как они тянут тетиву, как та звенит, посылая древко. Ощущала на ладонях холодную кожу, оплетающую рукояти Когтей, чувствовала порывы рассекаемого клинками воздуха, слышала его стоны.

А еще пришли сны. И каждый сон дорисовывал что-то новое, какую-то незначительную деталь.

Она вновь стояла там, у пещеры, из которой впервые вышла в этот чужой Мир. Яркая зеленая трава расстилалась под ногами, щекоча босые пятки. Мама тянула ладони, но беспощадный Гнев Эриана жег ее. С протянутых к дочери рук, с озаренного надеждой лица отшелушивались легкие хлопья, которые тут же подхватывал ветер. Мама осыпалась на траву серым пеплом, что намокая от росы, усеивал зеленые стебли каплями «свинца».

Лита видела надежду в глазах матери, и в груди закипал гнев. Ненависть, какой она не испытывала прежде, поднималась из темных глубин. Трава под ногами начинала меркнуть, чахнуть, скручиваться. Иссушающая Сила исходила волнами, но не от той маленькой девочки — на поляне стояла она нынешняя. А за спиной… Кто-то стоял за спиной. Лита не видела, не могла обернуться, но чувствовала мощь, исходящую от него. Огонь его Воли вливался в жилы, наполнял и хлестал через край…

Тело матери разлетелось серым прахом, и сквозь него выступил Зверь. Черные глаза зло блестят, пасть скалится, он готов к прыжку. Но теперь и она готова встретить его! Правая ладонь сжимает кожаную оплетку рукояти, так приятно оттягивающей плечо. Рука отведена назад, готовая к удару. Глаза тонут в черных глазницах Зверя, словно свет в Бездне за Краем Мира.

Зверь кинулся на нее, но Лита не дрогнула. Но и не ударила мечом, как сперва собиралась. Левая ладонь, повинуясь непонятному инстинкту, вскинулась навстречу хищнику и с растопыренных пальцев сорвались «янтарные языки»… Лита непроизвольно зажмурилась от яркой вспышки. А когда открыла глаза, «огненные змеи» окутывали Зверя с головой. И с потрескивающим аппетитом пожирали черную шерсть и мягкую податливую плоть, обгладывая кости.

И из пламени выступил юноша. Молодой, стройный, с широкими плечами и грудью, обтянутой гладкой кожей, но твердой от мышц, как отполированный камень. Иссиня-черные короткие волосы топорщились на ветру. Мускулы бугрились на руках, выпирали, словно перетянутые невидимой нитью. А от правого запястья, медленно извивались живые серебристые узоры — мерцали призрачным светом, сплетаясь в невообразимую вязь, походившую, если присмотреться на Крылатого Змея. Могучие пластины груди, вздымались ровно и спокойно, распирая ребра.