Павел Васильев - Из пыли времен (СИ)

Рука принца легла на теплую шею вороного, он ослабил поводья, ткнул пятками в бока. И Инесвент перешел на быструю рысь и вырвался вперед, оставляя гнедого позади. Ветер откинул капюшон Марену на спину, подхватил плащ, растрепал волосы. Выгнал из головы ненужные, лишние сейчас, мысли.

Когда нагнал Атен, лицо его выглядело посвежевшим, румяным — ничто так не очищает разум, как морозный ветер, бьющий в лицо.

Лес только просыпался, когда они втроем покинули дом Саодира.

За все время, проведенное в доме охотника, девочка никогда не ходила в сторону Призрачных гор, и местный лес выглядел незнакомо, хоть и не сильно отличался от того, в котором они обычно охотились. Золотое Солнце точно так же пробивалось сквозь листву, падало на землю разрозненными прядями, выхватывая отдельные клочки, усыпанные хвоей и прошлогодними листьями. Воздух в лучах мерцал кружащейся пылью, словно сотни маленьких светлячков тянулись к свету. А тишину нарушали лишь шаги, похрустывающие на нехоженой земле.

Складывалось впечатление, что даже зверье старается держаться подальше от Заповедного леса. Но при этом он не выглядел зловещим, даже наоборот — прекрасным дикостью и спокойствием, что не нарушались тысячелетиями суетой, какую всегда приносят с собой Смертные.

И теперь они втроем шагали через нетронутую чащу к Призрачным горам, что застилали бы небо на горизонте, если бы не кроны деревьев, нависшие над головой.

Вокруг — ни единой тропы, едва угадывались направления. Но адерик ступал уверенно, словно часто ходил по этим местам.

Впрочем, Лита тоже чувствовала себя «в своей тарелке»: за две трети жизни, что она провела в этом Мире, успела изучить все охотничьи премудрости. Во многом, правда, больше полагалась на обостренные чувства Свободной Охотницы — девочка слышала и видела куда лучше адерика, нос улавливал самые тонкие ароматы, которые в Ярком Мире казались насыщеннее и отчетливее.

«Нарин послала ребенка?!» — удивлялся Саодир, мысленно оглядываясь на Кина.

Но, с другой стороны, кто лучше этих беспризорников мог знать Регелстед вдоль и поперек? И не только то, что доступно взгляду, но и то, что сокрыто. Эти «крысята» и впрямь могли «просочиться» повсюду…

Но адерика слегка настораживало, что городской мальчишка двигается так же неслышно, как и он сам: ни разу не запнулся, не зацепился за ветку. А его желание отправиться с Литой в Серый Мир?.. «Здесь я уже все видел», — что это за ответ? Сколько ему? Что он мог видеть?!.. Но Нарин не послала бы невесть кого. Значит, доверяет.

«Хоть бы сказала, ведьма! — ворчал Саодир про себя, стараясь не подать виду. — Такая же, как ее Богиня!»

Но тут же себя одергивал: «А чему, собственно, удивляюсь?»

«Если я скажу, что ты должен сделать, ты поступишь наоборот», — вспомнил он улыбку на прекрасном лице Инниут.

…Двигались быстро.

Золотое Солнце нагрело воздух, и Заповедный лес ожил, стали слышны шебуршания, шорохи. В ветвях раздались приглушенные чириканья, правда, ни птиц, ни другой живности на глаза не попадалось. Словно сами деревья бережно скрывали их от постороннего взгляда.

И все же, лес уже не выглядел таким безжизненным и таинственным.

Лита с головой ушла в свои мысли. Цепочка событий выстраивалась, и многому находилось объяснение. Но еще больше открывалось пробелов. Но это никак не влияло на ее планы. «Я найду его. Не важно, как все началось, я знаю, как все закончится!»

Из всех троих, только Кин выглядел не обремененным, какими-либо думами. Молча брел следом, беззаботно оглядываясь по сторонам, и всматриваясь в шуршащие кроны. Корни, которые и адерик, и девочка с таким тщанием перешагивали, словно сами отползали с его пути, а ветви, что норовили уцепиться за одежду, отдергивали пальцы.

И Саодир все больше хмурился, подмечая эти детали.

…Солнце перевалило за полдень, когда стена деревьев расступилась.

Глазам открылся густой зеленый ковер, что тянулся до самого подножия Призрачных гор, где плавно накатывал на темный камень, что переходил в белоснежные вершины, теряющиеся в облаках. Дикая нетоптаная равнина раскинулась от западного до восточного горизонта. Стебли, доходившие до щиколотки, колыхались под порывами легкого ветра, гуляющего по простору, что толкал медленные редкие облака по лазурному небу — будто отщипывал чуть-чуть клубящегося тумана от вершин Призрачных гор и нес в Гольхеймурин частичку чужого Мира.

Лита невольно залюбовалась. И сама не заметила, как сделала несколько шагов на пружинящее покрывало. Рука легла на молочный эфес Черного Меча, что висел на поясе, привычно придерживая, чтобы не бил по бедру; рукояти парных клинков выглядывали из-за спины у поясницы. И лучи Эриана заиграли в волосах, Венет подхватила непослушные локоны, и те вспыхнули, развеваясь ярким живым пламенем, что нельзя ни укротить, ни обуздать. Глаза засияли на юном лице, как два чистейших изумруда, и свет — не отражался в них, а шел изнутри, словно они сами полнились смарагдовым огнем.

Саодир с Кином переглянулись, на лицах обоих мелькнуло что-то среднее между удивлением и восхищением: Лита походила на прекрасную и грозную Богиню, какой иные мифы живописали Дауру — Мать Бесконечного Времени и Хозяйку Истинной Ночи… Говорили, гнев ее повергает в трепет даже Старших Богов, и сам Эриан не осмеливался показаться, когда черный саван накрывал мир…

— Двинемся ночью, — тихо обронил Саодир, наблюдая, как огненные всполохи переливаются в волосах, что казались сейчас струями расплавленного металла. — В Эренгате тоже есть храм Ордена. Даже если ваш «нагой трюк» удался, не стоит рисковать.

Расположились на границе леса, в тени раскидистых ветвей. Саодир развязал мешок, доставая вяленое мясо. Не торопясь поели, откинувшись на толстые стволы.

Золотое Солнце брело по небу, словно нарочито медленно. Тепло окутывало Литу со всех сторон, будто могучие объятия. Словно отец прижал к своей груди, как прижимал всегда: крепко, но нежно. Усталость прошедших дней вновь накатила, веки потяжелели, а когда девочка с усилием распахнула их, то находилась уже не здесь…

Перед ней стоял Холар в том прекрасном мужественном образе Перворожденного с длинными волосами, собранными на затылке в «конский хвост». Прямой нос подрагивал, ловя окружающие запахи, в которых Лита чувствовала чад факелов, смешанный со свежим воздухом и сладковатым ароматом крови — совсем, как тогда, в последний день в Хемингаре. Кривая усмешка растягивала чуть полные плотно сжатые губы, лента, перетягивающая бороду, сверкала серебром, свободные концы подрагивали на ветру. Цепкий взгляд смотрел хищно, выжидающе. Но смотрел мимо нее…