Сергей Варлашин - Лууч (СИ)

— Ну, я пошел, обратно на мост и не раздеваясь, сняв одни лишь чеботы и гамаши. Нырнул с моста в реку, против течения. Перед приземлением в воду, я увидел пораженные и не верящие в происходящее лица ребят. А еще представил, как должно быть, сейчас удивиться, тот таинственный незнакомец моему поступку. И вот. Я уже глубоко под водой и стремлюсь выплыть на поверхность, чтобы успеть ухватиться за спасительную опору. Но не тут-то было. Течение оказывается сильнее меня во много и много раз, такой силы я, и представить себе не мог. Оно тут же уносит меня прочь от моста, прямо под водой. Наконец вынырнув, я понимаю, что оказался уже в дюжине шагов, по ту сторону моста и если сейчас я не соберу всю волю и концентрацию в кулак, а потом не заставлю себя доплыть до опоры назад, то меня ждет верная смерть. Это понимали и ребята, мигом оказавшиеся на мосту. Это понимал и незнакомец, тоже стоявший на мосту. Между тем, все мои друзья сильно испугались за меня, но не проронили ни слова, дабы не отвлечь меня от спасительного броска назад. Незнакомец же напротив, оставался спокоен и беспристрастен. — Шаман долил нам по чашкам оставшийся напиток и наиграл мелодию.

Музыка его была тревожна и обрывиста, он перестал играть внезапно, это обострило наш с ХайСыл интерес к продолжению истории.

— С неистовой волей к жизни я бросился плыть назад, против безудержного течения. Через пару минут гребли, как мельница на хорошем ураганном ветре я смог приблизится не более чем на одну четверть. В то же время, мои конечности одеревенели от холода, я почти потерял чувствительность в них. Еще несколько минут отчаянных усилий привели меня в исходное положение, где я вынырнул. Еще минута и меня уже отнесло ровно вдвое дальше. Шанс доплыть назад растаял, как снеговик на летнем солнце. Меня спас незнакомец. Нет он не бросил мне веревку, которой у него и не было, он не звал на помощь, даже не отправил за тем или другим одного из ребят, он лишь пристально посмотрел мне в глаза, когда я обреченно посмотрел сначала на своих друзей, а потом на него. Затем сказал, спокойно и буднично, словно мы сидели на перилах моста и мирно беседовали, тихо так, что я едва его расслышал — «Хватит сопротивляться, будь текуч подобно воде». Это и спасло мне жизнь. Я тут же перестал исступленно грести назад и расслабился, даже закрыл глаза. — Шаман взял небольшой, тройной барабан, зажал между коленей и принялся набивать на нем ритм.

— Ритм, набиваемый им, был ни чем иным как стремительный поток воды, который нес меня вперед, роняя и кидая вниз и в стороны. Я то погружался глубоко на самое дно, где рисковал разбиться о камни, то внезапно выныривал, едва успевая отдышаться и выставить перед собой руки или ноги, чтобы опять не разбиться о камни на поверхности. Продолжалось мое плавание положительных минут двадцать, я окончательно и бесповоротно замерз и потом вовсе не смог сопротивляться и вообще, как-либо шевелится. Мне ясно проявилось знание, что если я не утону, не разобьюсь о камни, то обязательно умру от окоченения. Но все сложилось иначе. Течение вынесло меня на широкий разлив и прибило к берегу, там я зацепился одеждой, за ветку выброшенной на отмель коряги и впервые прекратил плыть. Дойти до деревни я не смог бы, не в силах моих было просто встать, так сильно замерзло мое тело. Последнее что я помню, это быстрые шаги по воде, потом руки с серыми обтрепанными руками, и улыбающееся лицо незнакомца. Я был на седьмом небе от счастья, но не от того что не утонул, а от того что не струсил. Он это понимал, но его это кажется, смешило. Силы, окончательно покинули меня и следом за ними, сознание. — Рассказ прекратился набиванием нового ритма по туго натянутой коже барабана.

В этот раз быстрый ритм ударов явил бегущего через лес и луга незнакомца, каждый удар был топотом его ног. Ритм прекратился, это он принес на руках маленького КерукЭде в деревню.

— Затем я долго болел, болезнь была почти смертельной, так сильно я переохладился в воде, ко мне никого не допускали, но один раз зашел мой будущий учитель и спросил — «Готов ли ты стать моим учеником». Я лишь кивнул. На следующий день я пошел на поправку, температура внезапно быстро ушла, и уже на третий день я чудесным образом стоял на своих двоих, а родители собирали мои немногие вещи. Он взял меня с собой, с тех пор жизнь моя круто изменилась. А теперь вы мне расскажите все, что с вами приключилось. — Шаман закончил рассказ, убрал все инструменты подальше от себя и расположился удобнее, чтобы слушать.

Мы рассказали поочередно ему все, что с нами случилось. Потом ХайСыл сказал.

— Мы тоже смогли выбраться, потому что стремились, во чтобы то, ни стало одолеть Эллетрессию Мориту Ла Влакар, как вы тогда стремились доплыть в целости и невредимости.

— Вы смогли выбраться, потому что игрушки мира Лууча, имеют для него большую силу, потому что он сам наделяет их ей. — Сказал шаман и заливисто захохотал.

Вместе с ним засмеялись и мы, наконец, меня окончательно отпустили потрясения, вызванные в свете и тьме последних событий.

Эллетрессия моя первая ученица, которая, между прочим задумала в один прекрасный момент, что превзошла учителя. Она удивительно талантливая девочка. — Довольно потер скулы и волосы на голове КерукЭде.

— Жаль, что пришлось ее убить, КерукЭде, мне правда очень жаль, я даже не знаю, как выразить вам свои извинения и глубочайшую скорбь по ней, что засела теперь глубоко в моем сердце. Точно она была моя мама, а какая она красивая, вы бы видели ее в пещере, в свете огня. — На мои глаза стали наворачиваться слезы, но я как настоящий мужчина сдержал их.

Чувство совершенно ужасного и непоправимого тяготило меня и тревожило ум.

— Настоящая жена Головуса, она же моя первая ученица так просто не даст себя в обиду, даже таким воинственным ученикам, как вы оба. — Он улыбался во всю ширину рта.

— А я думал жена Головуса… — Удрученно проговорил ХайСыл и замолчал, переваривая все сказанное, в том числе уязвленное чувство, будучи теперь не первым учеником шамана.

— Да дорогой ученик, настоящая, первая и единственная жена Головуса, Эллетрессия Морита Ла Влакар, и у них родилась дочь. Но Головус вскоре не смог выносить всего того что творила его жена и поставил вопрос ребром, либо он забирает дочь и уходит от нее, либо она прекращает в темную использовать свою великую силу. Но она не послушала его или восприняла не до конца всерьез, теперь это уже не имеет значения. А имеет значение то, что Головус со своей маленькой дочерью умудрился сбежать от нее и растить дочь с другой женщиной, вплоть до недавнего времени. Пару лет назад она нашла его и не выдержала его измены, за что применила в наказание к нему самое сильное свое заклинание. Любовь ее к нему была так сильно, что она не могла причинить лично ему никакого физического вреда, обрекая его на более сильные душевные страдания, погрузив его новую избранницу и дочь в вечный сон и забвение.