Кира Соловьёва - Небесные корабли (СИ)

Мильт расплылся в улыбке. Это знакомство до сих пор оставалось самым забавным в его бесконечной жизни. Обычно в компании амайе все старались держаться подчеркнуто любезно, с непрошибаемой осторожностью - чтобы, упаси Боги, не прогневить загадочное существо из-за моря. Это здорово тяготило, превращая нормальные разговоры в зеленую, вязкую тоску - и убивая желание их начинать.

Но Эхэльйо не видел смысла придумывать новый, абсолютно чуждый его характеру образ, и он с удовольствием принял приглашение поужинать, распить на двоих бутылку эетолиты и прикинуть, что еще решится натворить инквизиция в своей жажде искоренить колдовство. Амайе был в курсе, что отличий между темным и светлым даром нет, и они представляют собой две стороны единого целого - поэтому прикидывал вполне логично и обоснованно, а остроухий, в свою очередь, щедро поделился с ним известными фактами и рассказал, с какими инквизиторами можно шутить, а с какими - нет.

К слову, тогда он упомянул некого господина Улума - грозу свободных магов, безжалостного убийцу и четвертого в списке противников, заранее приговоренных к смерти - Гильдия даже назначила цену за любое доказательство, что чертов инквизитор подох. Однако до Мильта доходили слухи, будто этот человек сейчас находится среди шаманов Восемнадцатого Круга - а значит, переметнулся на сторону колдунов, лишь бы спасти свою лживую, продажную шкуру. Все возвышенные идеалы, включая веру в Богов и череду возрождений, были запросто втоптаны в песок и навсегда забыты.

Капитану "Оборотня" такое положение дел казалось неправильным, сломанным. Если ты искренне предан чему-то или кому-то, лучше отдать за это жизнь, чем растянуть ее остаток во враждебной для тебя обстановке. Впрочем, все разумные существа - разные, и догадываться о причинах, толкнувших Улума на такое откровенное предательство, получается лишь в общих чертах. Примерно.

- Капитан, - прозвучало внизу. - Вы в порядке?

- Да, - Мильт поднялся и посмотрел на растрепанную, перемазанную копотью Нильму. Сдвинул брови: - Что с тобой случилось?

- А-а-а, - рассеянно протянула девушка. - Понимаете, я заходила к господину некроманту - уточнить, будет ли он ужинать, - а он разбирал старый артефакт. Свой, из запаса десятилетней давности... мне стало интересно, и я задержалась - взглянуть, что из этого получится. Ну а получился... получился маленький бабах.

- Каюта уцелела? - с обреченностью преступника пробормотал амайе.

- Вроде бы... то есть да, капитан! - вздрогнула Нильма. - А вы зайдете на камбуз? Кок волнуется.

- Нет, - поразмыслив, мотнул головой мужчина. - Передай ему, что я не голоден. И еще - что благодарен.

- Так уж и благодарны? Я слышала, вы собираетесь его заменить.

- Верно. А что, тебе нравится местная стряпня?

Девушка вздохнула:

- Нравится, не нравится... у Ельны, безусловно, хватает недостатков, и готовит он так себе... но человек он хороший, душевный.

- И душевно орет на подчиненных, стоит им случайно споткнуться, - подытожил Мильт. - Мне жаль, Нильма. Человек либо справляется, либо нет - и наш кок явно страдает вторым вариантом. Если у тебя есть какие-нибудь пожелания касательно того, где искать нового повара, ты можешь их высказать. Я все выслушаю и учту.

- Было бы неплохо поискать уже в Плиарете, - предложила она. - Или в Хасатинии.

Капитан сдержанно фыркнул, а потом не выдержал и расхохотался.

- Говори тише. Если Эльва услышит твои слова, он погибнет на месте... или предпримет все необходимые меры, чтобы погибла ты - вместе со своими ужасными идеями.

Нильма обиженно отвернулась - но, шагая обратно в камбуз, улыбнулась в ответ звенящему смеху амайе.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

РАЙЗА

- Спасибо, капитан. - Маргул, стоя по колено в воде, шутливо отсалютовал. И отвернулся: - До встречи.

- Прощай, - согласился амайе, следуя старой плиаретской традиции. - И будь, пожалуйста, осторожен.

- Да-да, обязательно, - буркнул картограф, шлепая к берегу. Под ногами податливой, теплой волной расходился белый песок и разбегались мелкие, бесполезные еще креветки.

Мильт подождал, пока он доберется до берега, и велел возвращаться к "Оборотню".

Маргул бодро прошагал еще десять выстрелов, углубившись в скалистую, кое-где заросшую кустами пустошь. Со временем она переросла в цветистое дикотравье, потом возникли чахлые деревца, а потом - густые заросли шиповника. Картограф обошел их по большой дуге, памятуя о том, что среди колючих ветвей ютится немало птицеподобной нежити, и она, хоть и относительно безобидна, все равно любит внезапно выскакивать из укрытия и пугать неосведомленных путников.

Хасатиния осталась точно такой же, какой была. Все та же своеобразная, мало кому до конца понятная родина звонарей, первое королевство, где появились колокола. Их отдаленный звон доносился до ушей Маргула даже сейчас: лодка приблизилась к землям Хасатинии в опасной близости от Виерса. Маргул планировал для начала зайти в этот город - там у него имелось несколько не самых лучших, но и не самых худших друзей, - а путь в Ярну продолжить завтра. Может, после сна на твердой поверхности колени перестанут дрожать с непривычки, но пока подросток не мог избавиться от впечатления, будто палуба корабля - куда более удобная вещь, чем суша.

От нечего делать на ходу он подсчитывал, сколько времени займет поездка из одной точки королевства в другую. Выходило, что никак не меньше трех дней - и это если удастся купить лошадь, ведь пешком, по летней жаре и с тяжелыми сумками далеко уйти не получится. Или получится, но будет невероятно сложно. Маргул представил, как падает бездыханным, едва переступив порог родного дома, и мрачно усмехнулся.

К Виерсу он вышел уже через три часа, изрядно поплутав между надгробиями старого, давно заброшенного кладбища. На ум упрямо лезли ироничные слова Эльвы, мол, повстречаешь где-нибудь нечисть - непременно сообщи мне! - хотя кладбище было добротным, аккуратным и освященным. Видно, жители близлежащих сел - вон, над полями поднимаются тонкие полосы дымков, - не горели желанием сводить знакомство с гильвирами, упырями, умертвиями или дакарагами.

Маргул тоже не горел - и вздохнул с облегчением, когда могилы остались позади. Вышел на тракт, берущий свое начало в Званге, и без происшествий добрался до обитых железными шипами городских ворот - единственного места, где позволялось входить в город и выходить из него. К удивлению картографа, обычная для здешних мест очередь отсутствовала, а стражники поленились выйти из караулки, чтобы выяснить, кто пожаловал в чудесный, светлый и легендарный Виерс. На всякий случай заглянув в окно, подросток испытал жгучее разочарование: трое здоровых мужиков, безмятежно похрапывая, развалились на печи, на полу и на деревянной лавке, а под небольшим, сколоченным из сосновых досок столиком валялось восемь ярких, наверняка дешевых бутылок из-под вина.