Кира Соловьёва - Небесные корабли (СИ)

- Жуть, правда? - кто-то нагло похитил у Эльвы яблоко и вонзил в него зубы. Поднапрягшись, парень различил Маргула - в основном за счет яркого рыжего пятна. - Я все надеюсь убедить капитана, что эту древность пора выбросить и поставить вместо нее хорошую скульптуру, но он лишь отнекивается. Мол, на площади испокон веков стоит первый небесный корабль, и он должен тут стоять, пока вышеупомянутые века не растворятся в бездне вечности.

Картограф попытался изобразить одухотворенный взгляд, но никаких результатов не добился.

- А по-моему, Мильт правильно говорит, - возразил некромант. - Это же память.

- Память для того и нужна, чтобы хранить важные события где-то на задворках сознания, - рассердился Маргул. - И извлекать их оттуда в определенных ситуациях. А здесь - ну зачем она людям? Создавать лишний повод для гордости? Так они к этому поводу отношения не имеют. Небесные корабли принадлежат амайе, и строят их тоже амайе, а люди... люди всего-навсего работают. Причем работают ради регулярной зарплаты, как я... или как ты. Им без разницы, привнесут они что-нибудь в историю Плиарета или останутся безымянными корсарами, грабившими суда потенциальных врагов и провожавшими менестрелей из чужих земель в эти.

Эльва пожал плечами, намекая, что не хочет спорить. Картограф украл у него еще одно яблоко, вежливо попрощался и нырнул в таверну, вызвав там целый шквал радостных восклицаний.

Ну еще бы. Он ведь с "Оборотня", а "Оборотень" покидает Плиарет надолго. Это тебе не местный торговый кораблик, призванный перевозить вещи и продукты с Королевских Гаваней на Пристани, Остров Отверженных или Дайру. Это боевой фрегат.

Поразмыслив, некромант тоже заглянул в таверну - прямо противоположную той, где угнездился Маргул. Вывеску он проигнорировал, но, кажется, там было написано что-то длинное и вычурное, а не "Звездная сеть".

Заняв столик у окна - неправдоподобно маленький и хрупкий, рассчитанный от силы на двоих, - Эльва попросил у сонной разносчицы рыбу, запеченную в сметане, и картошку с укропом. Та пообещала, что все появится спустя двадцать минут, но уходить почему-то не спешила. Магу даже пришлось поднять на нее глаза:

- В чем дело?

- Ну... понимаете, я бы с удовольствием составила вам компанию, - запинаясь, пояснила девушка. - И за обедом, и... после него.

- Хм? - Некромант намеревался поморщиться, но раздумал, осененный новой идеей. - А что, это было бы неплохо. Только вот, - он указал на хозяина заведения, застывшего за стойкой немым укором, - не обидится ли ваш работодатель?

- О, я с ним поговорю, - заверила просиявшая разносчица.

- Вот как? - Эльва одарил ее широкой улыбкой. - Что ж, я желаю вам удачи - и с нетерпением жду.

Девушка послушно ретировалась, предоставив некроманта самому себе. Он немедленно занялся изучением других посетителей таверны. Друг на друга эти самые посетители походили не больше, чем яблоко - на помидор, но одна объединяющая черта все-таки нашлась: у каждого, кто сидел за здешними столами, был накрепко зашнурован ворот, скрывая ключицы и часть шеи. Плиаретская традиция? Или такой суровой вещью грешит только Эльм? Снаружи царит жара, причем адская - кто вышел из дома без платка, тот утирает пот рукавами или обливается соленой морской водой, а может, вообще плавает наравне с небесными кораблями. Так зачем мучить себя стянутым воротом? Страшные люди... и не люди.

В углу собралась троица молчаливых амайе, занятых исключительно едой. Под соседним окном распивала эльфийский эль компания гномов, по виду - давно и безнадежно пьяных. Эти пытались не ограничиваться собственно распиванием и перевести его в распевание, однако выбранный язык - или все-таки исполнение? - больно резанул по ушам. Хозяин таверны тут же вышел из своего привычного состояния типа "ненавижу все сущее" и, ловко лавируя между посетителями, отвесил оплеуху первому же попавшемуся гному. Представитель низкорослого народа осекся, едва не откусив себе язык, и виновато ссутулился:

- Извините, господин. Мы увлеклись.

- Ничего страшного, - веско проронил мужчина. - Но, полагаю, вам пора прекратить. Братоубийственное веселье начинается ночью, а днем будьте добры изображать милых и порядочных ребят.

- Да, конечно, - пробормотал гном, вскакивая. Результат данного действа Эльву не впечатлил - низкорослый народец, он и в Плиарете низкорослый народец, - вон, макушкой едва до пояса хозяину достает.

Разносчица вернулась без фартука, удерживая хрупкими пальчиками два подноса. Один поставила перед некромантом, а второй - к себе на колени. Судя по довольному выражению лица, именно в такой позе она трапезничала каждый день.

Парень пожелал ей приятного аппетита. Девушка ответила тем же и с готовностью воткнула вилку в жуткое красноватое месиво, не вызывавшее к Эльвы никаких приятных ассоциаций.

- Извини, но что это за кошмар? - спросил он, с усилием отводя взгляд.

- Это? - разносчица прожевала уже отправленный в рот кусок, нахмурилась и пояснила: - Змеиный суп. Только я его, кажется, недосолила.

- Змеиный? - изумился некромант. - Тут, на островах, вы питаетесь змеями?

- Ну да, - подтвердила она. - А вам что, никто не рассказывал? На Плиарете мало лесов, зато озера имеются в изобилии. А в озерах, как, кстати, и на прилегающих к ним равнинах в изобилии водятся съедобные змеи. Несъедобные тоже, но их мало кто путает. Разве что жители деревень.

Парень сделал мысленную заметку, что при случае надо будет поговорить о ползучих гадах с Эхэльйо - авось поделится информацией, вкусные они или нет, - и вонзил тонкий серебряный нож в рыбий бок, накрытый кусочками моркови.

- А вас, - произнесла девушка, взбалтывая закрытую баночку с лимонным соусом, - как зовут?

- Эльва, - представился некромант, скромно опустив родовое имя.

- А меня Ши. Рада с вами познакомиться.

Он приподнял уголки губ, не желая ее обидеть, и продолжил орудовать ножом. Девушка, не заморачиваясь правилами этикета, вытерла подбородок манжетой рукава, отставила миску и неподдельно восхитилась:

- Ого, как изящно вы кушаете!

- Эмм... - Парень прожевал то, что успел отрезать от рыбы, и растерянно посмотрел на Ши. Она тоже на него посмотрела - так, будто увидела сошедшего на грешную землю Бога. - Что случилось?

- Ну-у, - протянула девушка, кокетливо опуская глаза. - Вы, наверное, из благородных? Не расскажете о своей семье? Где вы родились, как вас воспитывали? Я слышала, будто благородные ежедневно бьют своих детей, чтобы они вели себя сдержанно, не выражая лишних эмоций.

- Вовсе нет. Свойство не показывать людям свои чувства - благоприобретенное, оно у всех само со временем проявляется. А большинство благородных трясется над своими детьми, как бабки над огородом: когда же они вырастут? Когда дадут урожай? Однако, как правило, вся слава и почет достаются первому ребенку в семье - то есть кровному наследнику рода. Моего старшего брата ценят, словно он состоит из золота и золотом гадит, а меня... меня бросили на попечение няньки, разрешили играть с местными мальчишками - особняк-то наш совсем рядом с городом, туда и обратно можно за час сбегать. Потом, правда, спохватились... мол, Эльва, где ты нахватался этих дурных привычек? Ужас какой! Вилку надо держать левой рукой, нож - правой, и никак не наоборот! Салфетку заправлять за воротник, а не класть на колени! Локти на столешнице не устраивать, в течение завтрака, обеда и ужина не чихать, и так далее. Мнение родителей меня мало волновало, если волновало вообще, но няня потратила бесконечного много недель на мое обучение, когда ей стали за это доплачивать. Она была хорошей женщиной, и мне нравилось ее радовать. Да и Кайта, мой второй брат, настаивал на нормальном поведении - мол, однажды ты вырастешь, и нам придется брать тебя с собой на приемы. Грозил запереть меня в фамильном склепе на ночь, если я не перестану прямо за столом чесать комариные укусы... в итоге, кстати, все-таки запер, и я случайно - больше от страха, чем по злому умыслу, - заставил проснуться своего прадедушку.