Елена Ершова - Поцелуй василиска

— Потерпи немного, — простонал Дитер. — Пожалуйста…

И подался навстречу.

Мое тело прострелило жгучей болью. Я закричала, дернувшись, кулон вспыхнул и ожег меня, словно к коже прижали раскаленную шпагу. Дитер упал сверху, накрыв мои губы поцелуем и шепча что-то успокаивающее и нежное. Я вся дрожала и горела, не зная, оттолкнуть его или прижать сильнее, но боль постепенно уходила, оставляя место сладостной дрожи и странному ощущению наполненности. Тогда, дав мне привыкнуть к себе, Дитер начал двигаться. Сначала осторожно, боясь причинить боль, потом все сильнее, глубже, наращивая темп. Огненная лавина снова потекла по моему телу, собираясь в один пульсирующий сгусток где-то в глубине, известной только женщине. Я подавалась ему навстречу, задыхаясь от болезненного возбуждения, подстраиваясь под ритм, и с каждым движением томление становилось сильней, слаще. Уже не стесняясь, я стонала и шептала его имя:

— Дитер…

Он тоже отвечал, но я уже не понимала, что именно. Дитер задвигался быстрее, приближая меня к чему-то нереальному, болезненно-сладкому. Пульсирующий сгусток внизу вдруг взорвался и окатил меня жидким огнем. Выгнувшись в руках Дитера, я закричала, и мир затопило сладкой волной. Оглушенная и вздрагивающая, я чувствовала только, как что-то горячее выплеснулось на мой живот, и Дитер упал рядом. Он стиснул меня так, что я издала стон, уткнувшись лицом в его взмокшую грудь. Мы долго лежали в обнимку, не говоря ничего, только гладили тела друг друга, наслаждаясь долгожданным покоем и слушая удары наших сердец. Потом Дитер вздохнул и поцеловал меня в висок:

— Спасибо.

— За что? — тихонько спросила я, все еще не видя его, но ощущая волнующий запах и нежась в его руках.

— За то, что расцвела для меня, — ответил генерал. — За то, что показала мне любовь…

Меня разбудил солнечный свет, проникающий через неплотно задернутые шторы. Тонкая полоска золотилась, в ней дрожали и падали пылинки, и мягкий блик отражался в оправе очков Дитера. Он спал, повернув ко мне умиротворенное лицо, и улыбался во сне. Темные стекла были спокойны, как озерные омуты, мне было легко и не страшно. Я легонько дотронулась пальчиком до его лба, теперь гладкого, не изрезанного страдальческими морщинами, провела по прямому носу, погладила припухшие от ласк губы и подбородок с уже пробивающейся утренней щетиной.

Мой муж и самый близкий человек в этом мире. Кто знал, что кошмар обернется сказкой? Я улыбнулась и, наклонившись, прикоснулась губами к губам Дитера. Он вздохнул и схватил меня за руку.

— Ай! — взвилась я. — Испугал!

В темных стеклах зажглись золотые огоньки — это Дитер открыл глаза.

— С добрым утром, пичужка, — произнес он и притянул меня к себе, ответно целуя. — Как спалось? Что видела во сне?

— Спалось замечательно, — заулыбалась я, ложась на его свернутую руку и обводя пальцами татуировку на груди. В некоторых местах черную драконью чешую пересекали белые росчерки шрамов. — Что снилось, не помню. А тебе?

— Мне снилась ты, — ответил Дитер, лаская мою обнаженную спину. — Ты пригласила меня на белый танец, и мы танцевали вальс среди приглашенных гостей.

— Сон в руку, — обрадовалась я. — Повторим сегодня же?

— Ты уверена? — Брови над очками слегка приподнялись. — Во сне мы танцевали голыми.

— Вот бесстыдник! — Я шутливо пихнула его в грудь, а Дитер засмеялся, привлек меня к себе, и некоторое время мы целовались, нежась в кровати и наслаждаясь.

— Вот бы так было всегда, — прошептала я, вздохнув и уткнувшись носом в его шею. — Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою…

— О чем печалишься, пичужка? — заботливо спросил Дитер.

— О том, что тебе нужно будет когда-нибудь снять очки и проверить, снято ли проклятие…

— Придется, — эхом откликнулся генерал, и я поежилась в его руках. — Но не сейчас. И не с тобой.

— Почему?

— Не хочу разрушать волшебство и не хочу терять тебя.

Я снова вздохнула и погладила его по животу.

— У тебя шрамы…

— Это следы от плетей, — ответил Дитер, беря меня за руку и обводя косые штрихи на своей коже. — У маленьких мальчиков с мельницы не бывает детства, и я работал наравне со взрослыми. А это, — он обвел круглую отметину возле плеча, — след пули. Однажды меня подстрелили во время боя…

— И наверняка выхаживала прелестная куртизанка? — подхватила я, насупившись.

— Не очень прелестная и совсем не куртизанка, — засмеялся Дитер. — Это был Шэн.

— Твой друг альтарец? — Я вспомнила о подаренном браслете и тронула запястье.

Сплетенные нити плотно обхватывали мою руку, были невесомы и приятны на ощупь.

— Да, он, — подтвердил Дитер. — Я только получил капитанское звание и рвался в бой, вот и подставился под пули.

— Мужчины, — улыбнулась я. — Всегда как мальчишки. Все только в солдатиков играть, не понимая, что их тоже кто-то ждет дома живыми…

— А ты бы ждала меня? — тихо спросил Дитер.

— А разве это не очевидно? — хмыкнула я. — Только не в таком ужасном месте, как Мейердорфский замок.

Дитер отодвинулся и сдержанно спросил:

— Чем же он не угодил?

Я приподнялась и всплеснула руками:

— Да как же! Он же нуждается в хорошей хозяйке. Да весь второй этаж — это просто какой-то склеп. Нужно перекрасить стены, расширить окна, впустить в комнаты свежий воздух.

— И выкинуть портрет моей матери? — холодно спросил Дитер.

Он тоже приподнялся на подушке, и я ощутила, как кольнули в его очках золотые огни.

— Нет, — примирительно отозвалась я. — Ни в коем случае. Портреты надо отреставрировать и украсить ими холл. Вот письма лучше сжечь, а статуи перенести в тенистое и безлюдное место. Посуди сам, кому из твоих гостей понравится прогуливаться по кладбищу?

Дитер молчал, раздумывая и хмуря брови.

— А еще, — продолжала я, — мне было бы приятно, если бы ты снова вернулся к живописи. У тебя несомненный талант, Дитер. Ты мог бы заниматься любимым делом в промежутках между королевскими интригами и дипломатическими переговорами.

— Я почти потерял навыки, — буркнул генерал, прореживая пальцами волосы.

— Нужно только вернуться, — воодушевилась я. — Ты мог бы начать с набросков, нарисовать сад или замок. Или… меня.

Огоньки в очках Дитера блеснули интересом, и я с удовольствием увидела, как губы изогнулись в улыбке, а генерал наконец-то снова расслабился.

— Готова рискнуть, пичужка?

— Хоть сейчас! — Я игриво задрапировала себя покрывалом и томно глянула на супруга.

— Осторожней, Мэрион. — В очках Дитера зажглись хищные огоньки. — Когда ты так смотришь на меня, мне хочется не рисовать тебя, а целовать.

— Ну так попробуй!

Дитер с потешным рычанием бросился на меня, я запищала, барахтаясь в покрывале, и так, целуя и обнимая друг друга, мы не услышали, как хлопнула дверь.