Андрей Рейман - Тени над Эрдеросом. Рука со шрамом (СИ)

К середине дня поднялся ветер и пошел снег. Город Гвантан встретил Йорвина и компанию метелью.

Тракт оканчивался, упираясь в ворота городской стены из высокого бревенчатого частокола. Ворота были открыты, но обозам и караванам путь в город перегораживал шлагбаум, по обе стороны от которого стояли караулки стражи. Заметив подозрительных пришельцев, стражники вышли из караулки, прихватив свои двухзарядные пехотные арбалеты. На них были яйцеобразные кольчужные шлемы и красно-зеленые бушлаты, также обшитые кольчугой.

- Хто такия, окудова, и зачем пожаловали у Гвантан? - спросил первый. У него почему-то один глаз был прищурен, а другой наоборот - вытаращен.

Йорвин счел, что нет смысла что-либо утаивать от блюстителей порядка. Тем более от стража с таким пытливым оком. Он снял капюшон и кивком велел своим спутникам сделать то же самое.

- Ох, ты ж ё! - Оба стража подскочили, когда увидели морферимов. - Ребяты, шо ж вы за нелюдь такая, а?

- Мы лесная раса морфериам из великого Отророфельда! - гордо произнес Юрки. - Посторонись, страж, и дай нам войти в город, - В этот момент Йорвин забеспокоился, боясь услышать «а то хуже будет». К счастью, он этого не услышал.

- Пушщать не велено. Графов указ. Гвантан - энто людской город, а потому пушщать ельфо́в, гномо́в и прочих разных - запрешшено, - Второй страж с лицом в виде булыжника стоял твердо, но было видно, что арбалет в его руках заплясал от страха.

Юрки не нравился тон говорившего, и он потянулся за клинком, но Йорвин несильно пихнул Юрки локтем, и тот сделал вид, что хотел почесать шею. Он непонимающе глянул на Йорвина, но встретив в его взгляде сталь, подчинился.

- Но куда же нам податься? - спросил он., - Мы много дней шли в этот город, нам необходимо туда.

- Енто не мои дела. Не пушшу. Вертайте взад.

Постояв еще с минуту, и посверлив стражников глазами, Юрки развернулся и зашагал в обратном направлении. Остальным ничего не осталось, как последовать за ним.

- Ты, добрый человек, могешь ходить, - сказал стражник Йорвину.

- Нет уж, - ответил он. - Без моих друзей мне там делать нечего.

- Ну, как хош, мил человек, выбирай друзей лутче, в следщий раз, - стражники опустили арбалеты и, сделав лица попроще, скрылись в караулке.

А снег все шел и шел. И не просто шел, он валил с такой силой, что казалось, небо трещит по швам, и на землю падают его обломки и крошево. И это крошево подгонял неистовый ветер, который вполне мог бы поколебать недобросовестно сделанную крышу.

- И что дальше? - спросил Юрки, когда они скрылись из виду караульных.

- Я не знаю, - сокрушенно пожал плечами Йорвин. - Правда, не знаю. Наверное, было ошибкой тащить вас с собой. Я как-то не подумал, какую реакцию вы можете вызвать у людей. Для меня мы все под лунами равны. А для этих вахлаков некоторые сильно равнее, - Йорвин вздохнул и поежился. Его одежда неплохо согревала, но ветер такой силы сводил все тепло на нет.

Из-за тучи снега на тракте показалась повозка, накрытая тентом. Старый возница остановился около морферимов и уставился на них, разинув беззубый рот. Когда на него уставились четыре пары нечеловеческих глаз, возница опомнился. Он достал что-то из кармана, подул, потер об тулуп и сунул в рот, делая вид, что кроме снежинок ничего мимо него не пролетало.

Возница мусолил во рту непонятную съедобину, пока со смежной тракту тропинки не вышел еще один человек. Ни Йорвин, ни морферимы такого человека раньше не видели и не увидят больше нигде. Он был горбат, но отличался внушительным ростом и телосложением. Его руки были огромными как у Торвальда и Тулбора вместе взятые, и при всем при этом нечеловечески крупные ладони с неимоверной толщины пальцами. Таким ручищам, пожалуй, позавидовал бы и самый крутой гном - горняк. Этот человек был явно немолод. Волосы у него были русые с проседью на лбу и висках, курчавящиеся и нечесаные. Когда порыв ветра сдул волосы с его лица, у Йорвина отвисла челюсть. Его правый глаз был вдвое больше левого - совершенно нормального по размеру. Его нос был похож на орлиный клюв, губы тонкие, чуть презрительно скривленные, челюсть, мощная и широкая, венчалась гордым выдающимся подбородком. На горбуне была шуба на овечьем меху, льняные шаровары и чеботы из сыромятной кожи. С собой он вез биндюгу на корабельном шкоте.

- Ну, отойдите, что ли, - сказал он морферимов скрипучим, как старый пол, неприятным голосом, с едва проступающей нервецой. Морферимы дружно подчинились.

При виде горбуна, возница слез с повозки и принялся развязывать узлы на тенте.

- Наше вам, - поприветствовал он горбуна.

- Взаимно, - cухо ответил тот.

Возница снял тент с повозки. Под ним лежали уложенные рядами доски, напиленные из не очень хорошей сосны, и не очень-то недавно.

- Все доставлено в целости, - заявил он, залезая рукой в свою сумку.

Пока горбун перекладывал доски на биндюгу, возница извлек из сумки перо, чернильницу и какую-то бумагу, которую стал внимательно разглядывать, делая какие-то пометки.

- Вот, - сунул он под нос горбуну бумагу, - Накладная. Поставьте подпись. С вас двести нециев за груз и еще тридцать пять за доставку.

- Чего - чего? - возмутился горбун. - Какие еще тридцать пять нециев, бубном тебя хрясь?

- За доставку, - потряс пальцем перевозчик, искренне недоумевая, что же так удивило его клиента.

- Да ты чего, совсем оборзел, барыга? Двадцать давече было, не надо мне мозги морочить.

- А в накладной ясно написано, что тридцать пять.

- Накладная, - передразнил горбун, отмахнувшись от бумаги, - Эта... бумажка. Ты ей вообще подтереться можешь. Слушай, ты, раз ты такой пунктуальный и честный, то объясни-ка мне одну вещь.

Горбун схватил перевозчика за шиворот и сильно тряхнул. Тот попытался вырваться, но не сумел, ведь недовольный клиент был намного сильнее. А тот, держа перевозчика правой рукой, провел пальцем левой руки по одной из досок. На пальце собралась плесень.

- Чего ж ты мне, шаромыга, дерьма-то навез, а? Тут половина дерева уж зацвела, - горбун вытер палец об штаны перевозчика.

- Но я же... я не... я лишь... пе... пе...

- Пе-пе-пе, пшел вон отсюда. Забирай, сколько дают и хромай. А то я тебе не тридцать пять монет, а тридцать пять пендалей навешаю, каналья.

Вырвавшись из хватки горбуна с пузатым кошельком, перевозчик взлетел на козлы, и как только весь груз был переложен на биндюгу, развернул повозку, и что было мочи погнал лошадь в обратную сторону.

- Я вашему преподобному все скажу! - крикнул возница идалека.

- Скажи - скажи! - Крикнул горбун вдогон скрывающейся в метели повозке.

Когда повозка скрылась, горбун стал привязывать уложенные на биндюгу доски, не прекращая ругаться себе под нос. Когда доски были привязаны, горбун потащил биндюгу обратно, откуда пришел. Пройдя мимо Йорвина и морферимов, горбун резко остановился и искоса на них взглянул.