Андрей Рейман - Тени над Эрдеросом. Рука со шрамом (СИ)

- А чего это вы тут все еще стоите? - Спросил горбун наблюдавших за сценой морферимов и Йорвина.

- Мы зд...

- А, так вас в город не пускают, - перебил горбун Йорвина, заметив, что его спутники не люди, - М-да... Ну пойдемте что-ли ко мне. Нечего тут на ветру стоять.

- Ты кто, и куда собираешься нас вести? - встрепенулся Юрки.

- Туда, где нет снега, но есть печка. Ха! Нет, вы видали этого прыща? Мало того, что привез древесину на день позже, да еще и промокшую, которая вся цветет. А требовал за привоз чуть ли не вдвое больше уговоренной цены. Надуть меня хотел. Блин, и чего мне с ней теперь делать?

- Простите, но кто вы? - спросила Зуали.

- Ах, да, пардон. Я Кейн, местный гробовщик.

Кейн протянул руку. Первым ее пожал Йорвин. По сравнению с лапищей гробовщика, его рука была похожа на ладошку десятилетнего ребенка. Примеру Йорвина последовал и Юрки. Хоть он и сдержался, но опытный глаз мог бы безошибочно определить, что Юрки был готов завыть от того, настолько крепким было рукопожатие. Эйнари перенес этот процесс относительно безболезненно, хотя он тоже оценил хватку горбуна. Кейн собрался было потянуть руку и Зуали, но разглядев ее половую принадлежность, одумался.

Кейн вел пришельцев по тропе через метель, а они следовали за ним. Естественно, они ему не шибко поверили, но выбор у них был небогатый. Околеть на ветру никому не хотелось. Через пять минут тропа вывела идущих на загородное кладбище. Из снега выглядывали надгробные плиты. Некоторые были настолько старыми, что уже изрядно искрошились и покосились, не говоря уже о том, что их почти занесло снегом, и мало кто смог бы определить, кто же там похоронен. Но иногда встречались и довольно свежие захоронения. Пару могил даже еще не успел совсем занести снег. По дороге путники увидели старушку, поникшую перед одной из могил. Кутаясь в шерстяную шаль, женщина шептала какие-то молитвы за упокой близкого человека и стряхивала снежинки с надгробия. Грусть вновь овладела Йорвином. Вновь перед его глазами пронеслись события тридцати пятилетней давности. Но вместе с грустью окрепла и решимость. Кулаки Йорвина сжались.

Гробовщик привел их к маленькой бревенчатой халупе. Ее стены были несколько неровными, но в целом строение выглядело довольно крепким. Сзади у домика была небольшая пристройка. Отперев на ее двери замок, Кейн завез биндюгу внутрь, и запер обратно. Тем же самым ключом он отпер входную дверь, вошел и пригласил войти остальных.

- Ну чего вы там застыли, как будто метлу проглотили? Заходите.

Йорвин, а затем и морферимы зашли внутрь. Кейн закрыл за ними дверь. Внутри были очень низкие потолки, поэтому Йорвину и Эйнари пришлось пригибать головы. Хозяин же при своих внушительных размерах спокойно ходил под этим потолком и даже не касался его макушкой. Кажется, помещение это было построено специально под него.

Впятером здесь было тесно. В предбаннике халупы было две двери. Одна - входная, а другая вела в соседнюю комнату. Пол был завален деревянной стружкой и опилками. Наибольшее скопление этого золота находилось возле двух рабочих столов, которые были приставлены друг к другу под прямым углом. Дверь в соседнюю комнату находилась аккурат напротив окна. По сути, помещение состояло из двух одинаковых половин - комнат, в которых было по одному окну.

Кейн пустил гостей в соседнюю комнату. Там стояли два пенька, заменявшие табуреты и маленький столик. Возле стены стоял шкафчик и маленькая военно-полевая печка, которую используют в армии для отопления шатров старшего командного состава. На другом конце комнаты стоял старый деревянный сундук с ржавым замком, и был свален в кучу различный садовый инструмент - лопаты, грабли, коса, топор, была привалена к стене тачка, у которой не было колеса, и носилки, у которых одна ручка была прибита гвоздями и перекручена проволокой. На стене висели две пилы. Одна - огромная двуручная, другая - одноручная.

Кейн приволок откуда-то еще один пенек. Теперь пеньков хватало на троих. Морферимы расположились на них, а Йорвин уселся на сундук. Гробовщик собрал с пола несколько брусков и щепок. Сунул их в печку и принялся разводить огонь. Через несколько минут в печке заполыхало, а в воздухе запахло дымом. Затем гробовщик принес чайник с водой и поставил его на специальную вмятину на печке.

- Сейчас я вам чего-нибудь горяченького соображу, - сказал он, полезая в шкафчик. Оттуда он достал деревянную шкатулку. Когда он открыл ее, морферимы почувствовали суховатый запах цикория. Когда вода нагрелась, Кейн заварил им цикорий в больших железных кружках.

- Извиняйте, конечно, но съестного у меня ничего здесь нет. Вы пока отдыхайте, а мне надо закончить работу. Поболтаем после.

- Это не ваш дом, что ли? - спросила Зуали, принюхиваясь к напитку. Кейна этот вопрос, однако, немало рассмешил. Он хохотал, пока не поперхнулся.

- Этот сарай? - проговорил он, отсмеявшись и откашлявшись, - Нет, это моя мастерская. Мой дом в городе.

- А можно узнать, что за повод? Почему вы помогаете нам?

- Повод? - хмыкнул Кейн, - Разве он нужен, чтобы не пройти равнодушно мимо? Верно я говорю, а, монах?

- Совершенно, - Кивнул Йорвин, отметив про себя, что гробовщик, возможно, имел дело с его братством.

- Да и вдобавок, я просто не уважаю законы, связанные с гонениями нелюдей. Чем гномы или эльфы хуже людей? А ничем. Только после того, как городскую казну грабанули, что-то у графа в мозгу тренькнуло, какая-то шестеренка, видать, сломалась. За одну ночь провели чистку и выставили всех эльфов и гномов голышом за городскую стену. Почему, спросите вы? А вот, почему. Когда грабителей схватили, среди них оказалось несколько нелюдей. Ну и что? Остальные-то были люди самые настоящие. Почему и людей-то всех не выставить заодно?

Кейн снял со стены ручную пилу и пошел в соседнюю комнату пилить.

- Среди тех, кого выставили, были мои друзья, - продолжил Кейн, перекрикивая скрип пилы уже за рабочим столом, - Меня тоже хотели репрессировать, но... - Кейн осекся. Он и пила смолкли одновременно.

- Почему вас-то? - спросил Йорвин, имея уже свои собственные догадки на этот счет.

Кейн вернулся в «гостевую», и, скрестив руки на груди, встал возле окна так, чтобы левая половина его лица была хорошо видна.

- Я тоже человек только наполовину, - произнес Кейн изменившимся голосом, - А наполовину я тролль.

- Ха! - Совсем по-человечески прыснул Юрки, - Полутролль?

- Нет, так не бывает, - От удивления Йорвин аж подпрыгнул на сундуке, на котором сидел. - Такое... невозможно.

Кейн повернулся к Йорвину. В дневном свете было видно, что левый глаз Кейна был карий, а правый, неестественно огромный - густо фиолетовый.

- А ты, монах, я вижу, очень умный и образованный. Тогда скажи мне, сколько у людей рождается детей с настолько ярко выраженными мутациями? Видел ли ты горбатых с рождения детей, у которых руки были больше их голов, ноги короче рук, а глаза - фиолетовые?