Виталий Сертаков - Мастер Лабиринта [СИ]

- ... сначит, не допустим. - Доктор Девидофф. Очень спокойно и тихо.

- Да. - Саградов. - Ты знаешь, что нужно делать. Хорошо, что ты понимаешь. Поэтому, ты же понимаешь, что ты должна...

- ...так это мой долх теперь? - С ядом в голосе.

Что-то мягкое и лёгкое опустилось сверху, тёплое, как объятья мамы.

Я подсмотрел сквозь ресницы. Незнакомый стройный мужчина закутывал меня в плащ из белоснежных птичьих перьев. Их припорошила коралловая крошка и пахли они гарью, но все равно они как будто светились изнутри.

Мужчина заметил, что я очнулся, и подмигнул.

- Мастер должен быть уничтожен. - Тяжело уронил Саградов.

Почему он так говорит? Я же убил Мастера. Вон он, лежит в центре кельи, где я так много рисовал. Он хотел, чтобы я создавал картины только для него - а теперь ни одного наброска не осталось - вместо прекрасных картин темнели разводы сажи. На глаза навернулись слезы.

- Это я сделаю. - Мягкий золотой голос Марии. Как ты сюда попала, моя Золушка? Тебе не место на развалинах замка. Ты должна быть там, с принцем. Каким-нибудь.

- Когда увижу, что он становится таким же. - Продолжила Дейке.

Я хотел спросить о чём - о ком - речь, но прикусил язык.

- Я с ней согласен. - Произнёс Каладиан. Это прозвучало как точка. Как весомое окончание спора. Саградов не возразил.

Знакомо процокали каблуки и женщина опустилась на корточки рядом со мной, впилась пальцами и в плечо и потормошила.

Я открыл глаза, встречая взгляд Клары Девидофф. Её висок испачкал мазок копоти, но в остальном... кажется, даже макияж свежий. Чёрные распущенные волосы, уверенный каре-алый взгляд, широкое колье из кровавого бисера, плотно охватывает горло, спускаясь на деловой костюм.

- Как ты? - Доктор Девидофф бесцеремонно ощупала моё лицо, шею и запястья. Тронула длинными ногтями птичью накидку. - А это откуда?

Всё болело. Двигаться не хотелось. Из царапин на лице шла кровь, и это было неправильно. Со мной всё неправильно.

- Тошнит сильно. - Пожаловался я.

- Это было бы плохое решение. - Качнула головой женщина.

Я содрогнулся.

Она знает, что я сделал. Они все знают.

Вот о ком они говорят. Вот кого они хотят убить.

Я выпрямился, позволяя себя трогать и рассматривать как новое, неизвестное науке животное. Или Франкенштейна.

- И... как я? - всё-таки спросил я.

- Я была уверенна, что у тебя эпилепсия. - Улыбка приподняла край её алого рта. Как триггер: меня захлестнул острый короткий смех.

Когда я отсмеялся, Клара передала мне бутылку, оплетённую суровой нитью, и с ручкой как у сумки через плечо.

- Фсегда бери с собой воду, кохта идёшь на фойну. - Заметила Клара, что я её рассматриваю. - Пей. Умыфайся. Ты хрясный как чертёнок.

Я засмеялся вновь, хотя это и было больно. На меня по очереди оборачивались Саградов, Каладиан, Золушка.

Я смеялся, пока не увидел Мая. Он лежал лицом вверх, у выхода из кельи. Рядом с сыном Саградова.

Эпилог

Я рисовал в кафе напротив здания иммиграции. На столе немым укором высилась проклятая троица учебников: алгебра, геометрия и логика. Экзамен через четыре дня, а я чувствую себя таким же неготовым, как и в начале года. Таскаю их в рюкзаке, надеясь через закрытые обложки напитаться знанием. Задачки мне уже в кошмарах снятся.

На крыльце службы собралась длинная очередь самых разных людей, и я делал быстрые наброски, дополняя их необычными чертами лица и черепа, когда кто-нибудь забегал в кафе.

В моём чае пять ложек сахара, он по вкусу как сироп и остыл давно, а я всё жду. Я жду в каждом месте по два-три часа. Потом собираю книги и иду в следующее. Уже половина пятого, и снаружи всё сумрачнее, а я обещал Каладиану возвратиться до темноты. Наверное, не сдержу слово.

Я жду брата. Или послание от брата.

Иногда блокнот приходиться откладывать, потому, что мир искрится и мерцает, а у людей пропадают тени. Левым глазом я ещё плохо вижу - доктор Девидофф говорит, что это временно.

Поэтому, когда кто-то подошёл слева, я заметил в последний миг. Дёрнулся, расплываясь в улыбке. Думал, что это всё-таки Андрей рискнул... но оказалось - незнакомая женщина. Лет тридцати пяти, сутулая и невыразительная, в мешковатой куртке, с волосами под чёрным траурным платком и в очках-стрекозах. Может, всё-таки от брата? Шпионка оказалась безынициативная. Она села напротив и молчала.

А потом вдруг сняла очки и улыбнулась мне улыбкой Золушки.

Без косметики, вся какая-то серая и сжатая... я должен был узнать её, но не узнал. Золотые волосы выцвели в тускло-жёлтый и почти полностью спрятаны, взгляд из гречишного сияющего мёда стал обычным карим.

От радости видеть её я задохнулся. Вскочил. Потом сел. Расплылся в улыбке - впрочем, тут же смещая улыбку на левую сторону, чтобы не беспокоить порез.

- Где ты была?! Я тебя... - ждал.

Марии нет никакого смысла искать встречи. Я убил того, кого она любила. Но я всё равно ждал. И она пришла. Радость требовала вилять хвостом и прыгать вокруг неё как щенок.

Золушка достала из мешкообразной сумки квадратную деревянную шкатулку и подвинула ко мне:

- С днём рожденья.

- Откуда ты знаешь?! - Мне вдруг... точнее, опять, захотелось её обнять.

- Я всё о тебе знаю.

- Не всё. - Засмеялся я.

- Ну ладно, многое.

Смеяться - это больно. Я потёр шрам под глазом. Все время руки тянутся. Клара уже сняла швы - но след останется. Сейчас он красный, и видны отпечатки от стежков. Девидофф обещала меня связать и оставить в морге, если буду его трогать. По-моему, она несерьёзно. Хотя кто её знает.

Я подвинул коробку ближе. Ко мне будто привязали десять шариков с гелием, и я вот-вот взлечу под потолок. Прежде чем я открыл, Мария прижала ладонью мои пальцы, удерживая на крышке.

- Как ты? - Поймала Дейке мой взгляд.

Я вдохнул, чтобы ответить. Но слова куда-то... испарились. И смотреть ей в глаза стало вдруг так... тяжело. Я передвинул по столу учебники. Открыл и закрыл альбом. Пощёлкал механическим карандашом.

Пальцы Золушки сжались на моих:

- Олег?

- Да нормально. Вчера забрал из дому летнюю одежду. И книги тоже.

Набегом забрал, пока у отца совещание. Мама плакала, и было больно уходить, оставляя её такой.

Мария молчала, ожидая, что я ещё что-нибудь скажу. Смотрела внимательно. Ей интересно, она не ради вежливости спросила. Я пожал неуютно плечами. Мол, всё полный порядок:

- Каладиан позволил жить у него пока что. Но он опять в запое. Это у него такой дурацкий способ не разрушать всё вокруг. Вот, математика. - Я показал на учебники. - Экзамен скоро.

- Тебя восстановили в школе?

- Ну, нет. Мне разрешили закончить - последний же класс. Я не могу посещать занятия, только экзамены. - Я усмехнулся, вновь глядя Дейке в глаза. - В сопровождении безопасников Экосферы. Это... немного слишком, по-моему. Но мне выдадут сертификат об окончании. Уже круто.