Владимир Калашников - Ослеплённый разочарованием

Он снова в плену. Заперт на острове. Точнее, на вершине храмового купола крепости. Внизу разъярённые адепты Обители, желающие расправиться с ним за то, что он убил их бога. Вокруг, на сколько хватает глаз, вода. И тритоны, жаждущие разделаться с ним за то, что он открыл взору небес их океан.

Уруг-Карр не помнил подробностей прошедшей битвы. Помнил, что в какой-то момент всё вокруг стало таким маленьким… Помнил своё падение в воду, последовавшее за тем, как он поверг Раг-Каззора… Помнил как барахтался в горячей воде, пока не добрался до груды обломков…

Как он вновь оказался на яйцеобразной крыше гигантского храма? Он не знал… Никто…

Уруг-Карр не потерял ни клинков, ни секиры; плеть он не выпускал из рук. Хотя и говорят, что воин не должен иметь любимого оружия, Уруг-Карр привык к плети и полюбил её. Уж она-то никогда не предаст… Кастет только куда-то задевался, но его воину не было жалко, — всё равно собирался выкинуть дрянную бесполезную вещицу.

Сзади послышался грохот пробиваемого изнутри купола. Уруг-Карр оглянулся. Из дыры выглядывала голова Ренейлы. Чудовище энергично заработало лапами и вскоре полностью выбралось. За ней волочились обрывки цепей…

Уруг-Карр поднялся и взял плётку. Вдвоём им будет веселее…

— Ну что, научился хоть чему-нибудь? — старик грозно смотрел на детину из-под седых бровей.

— Да, господин! — детина поклонился.

— Гляжу, вежливости у тебя и вправду прибавилось. Может, через пару лет из тебя выйдет неплохой ученик.

— Вам лучше знать, господин! — снова поклон.

— А сготовь-ка мне отвар той травки, что в мешочке, третьем справа, на притолочной балке.

Потягивая горячую жидкость из деревянной кружки, чародей следил за тем, как глаза детины расширяются от ужаса.

«Неужто он думал, что на меня подействует лисий яд?», с некоторой печалью думал маг.

— Что-то чай горчит… Плохо справился с заданием!.. Придётся тебе побыть некоторое время ещё каким-нибудь нужным и полезным предметом. Ну, например, сиденьем в общественной уборной славного города Лороха. Недолго, — пару веков… — чародей утробно засмеялся.

— Открой пошире па… ротик!

Уруг-Карр запустил туда руку, поковырялся и вытащил колючую кольцевую распорку. Чтобы извлечь шипастую полосу из горла, ему пришлось засунуть руку уже не по локоть, а по плечо. Риск, что Ренейла вспомнит про свой голод и жажду, был велик, но воин не сомневался, что в таком случае плётка, обернувшаяся вокруг шеи ликантропа, превратится в гарроту. Или в кольцевую гильотину.

К радости Уруг-Карра и чародея, острые распорки в желудке и кишках Ренейлы исчезли. Не выдержали постоянного воздействия особо кислотного желудочного сока ликантропа.

Совершив превращение, Ренейла укрыла нагое тело одеждой, приготовленной предусмотрительным магом, и села на землю. Она сильно исхудала.

— Тебе принести поесть? — Уруг-Карр присел рядом.

— Человечинки у тебя не найдётся, — недовольно буркнула Ренейла.

Может быть, чересчур много участливости в его голосе стали причиной её грубости? Но он же от чистого сердца…

— Мы ещё не закончили…

Чародей подобрал с земли шипастую полосу и разогнул её, — Уруг-Карр готов был поклясться при необходимости, что так покорить своим мускулам металл не смог бы даже он, — старик же порвал полосу и загнул каждый кусок в кольцо, но уже шипами внутрь. Кольцо побольше он закрыл на шее Ренейлы, четыре маленьких кольца — на её запястьях и щиколотках.

— Тебя следовало бы казнить за те преступления, но я не могу этого сделать. Что-то стал слишком мягкосердечен в последние годы. Поэтому — живи, но помни, что шипы вопьются в тебя при трансформации. И не думай, что ты сможешь съесть деревенского кузнеца, когда он снимет обручи с тебя, — я запечатал их так, что сам не смогу освободить тебя от них. Живи, как человек. Не как оборотень. Это твой последний шанс.

Маг торжественно закончил речь и неспешно удалился.

Ренейла не особо устала, переплыв океан. Несла на спине Уруг-Карра. На берегу их ждал чародей. Словно знал, где они вскарабкаются на изломанный край земли из воды.

…Уруг-Карр взобрался на спину чудовища; плётка оплела её шею. Ренейла разбежалась по куполу храма, оставляя когтями засечки на камне, оттолкнулась от самого края и перемахнула через тридцать локтей пустоты. Смиренная волей и плетью Уруг-Карра тварь приземлилась на площадку под шпилем башни. Из её бойниц, и из бойниц соседних башен, выглядывали лучники, но попасть в Ренейлу в полёте никто не смог. Такой же прыжок, — и она перенесла воина на вершину высокого бастиона, затопленного солдатами. Отмахнувшись лапами от копий, чуть было не ударивших в бока, Ренейла спрыгнула на широкую стену, и дальше, в воду…

Закончив с ликантропом, маг пошёл по берегу к деревне. Уруг-Карр — за ним. Девушка осталась сидеть на берегу. Воин предлагал ей отправиться с ним, уговаривал, но Ренейла лишь злобно зыркала на него исподлобья.

— Пусть остаётся, — шепнул маг, — может она хочет удалиться в изгнание, и в пустыне до конца дней замаливать грехи, просить прощения за преступления.

Уруг-Карр в этом сомневался, не сказал ничего старику. Много позже, узнав мага поближе, он понял, что это была одна из его шуток, которые он выдавал с абсолютно серьёзным лицом.

Шутки эти почти никогда не были смешными.

…Варкраг угрюмо смотрел на армию, растянувшуюся позади.

Впереди показалась опушка леса. В рядах воинов зазвучали радостные разговоры, — наконец-то проклятая степь кончилась.

На опушке леса стояла небольшая деревня, — полторы сотни дворов. Здесь они и переночуют.

Деревня была пуста; окна заколочены.

На встречу им вышел древний старик. И Варкраг узнал в нём того мага, который двадцать лет назад восстановил его ногу, разбитую молотом в кузне. Низко поклонился.

Люди разместились в деревне; изб на всех, естественно, не хватило. Но усталым людям достаточно было и простой охапки сена на земле.

Рано утром следующего дня Варкраг поднял их всех.

Варкраг прямо сказал солдатам:

— То, что услышите сейчас, предайте остальным. Теперь мы вне законов, установленных Орденом, и Ках-Норр будет охотиться за нами, пока не истребит всех. Но вместе мы сможем выстоять. Если кто хочет уйти — пусть уходит сейчас, а не бежит во время боя, а боёв нам предстоит много. Но пусть решившие уйти знают, что на землях, подвластных Обители, ни покоя, ни жизни им не будет. И не надеются на милость «мэтров жрецов», их милость все мы видели на площади Ал-Шог-Гора…

— Так чего ж мы ждём? — сказал один из тысяцких, назначенных Варкрагом потом, на военном совете в избе чародея. — Уходим все вместе туда, где Обитель не достанет нас!