Владимир Калашников - Ослеплённый разочарованием

Варкраг развернул на столе карту.

— Посмотрим на север и запад. Империей Тиугона фактически правит Наместник Обители. За Тиугоной лежит Империя Ппалдлга, герцогство Урцолза, мелкие княжества Ке-Генола, и во всех них стоят крепости Ордена. А дальше — Океан. Глянем на восток. Непроходимые леса — можно было бы скрыться в них, но через пару лет нас отыщут. За лесами вновь степи, и пустыня. До самого океана. Остаётся юг. Можно рискнуть пересечь степь…

— Там океан. Открывшийся океан… — спокойно заявил чародей.

— Ты что, старик, с ума сошёл? — грубо оборвал его самый дерзкий воин. И со стоном схватился за щёку. Зубы заныли…

— Выйдите из избы, и посмотрите сами.

В голосе мага было столько уверенности, что все присутствовавшие на совете высыпали наружу.

Они увидели то же, что и все остальные жители Тиугона: яростную схватку в поднебесье и серию взрывов, сотрясших материк. Степь проваливалась, и гигантский оползень остановился на околице деревеньки. Люди застыли, поражённые зрелищем.

— Был бы здесь тот воин, с плетью. Уж он-то наверняка знал бы, куда нам идти…

— Он придёт сюда. И совсем скоро…

Так и произошло. Спустя неделю маг привёл в поселение Уруг-Карра.

…Катастрофа, поразившая восточную степь, была не так уж велика. Огромный провал в земле остановился под стенами Лороха на севере, замер на опушке восточных лесов. Как далеко он продвинулся на запад и юг никто пока точно сказать не мог. Первые исследователи отправлялись на свой страх и риск бороздить водные просторы в утлых самодельных лодчонках или на грубо сколоченных плотах, и не возвращались. Может, их сожрали неведомые твари, раньше укрытые лигой камня и земли, а может утопили тритоны и русалки, готовые убивать всех людей лишь за то, что один из людского рода нечаянно освободил океан…

— Где ты так хорошо научился военной инженерии?

— Да вот в солдатики в детстве любил играть… — скромно сказал чародей.

По его совету вся опушка леса была превращена в единую большую баррикаду, — завал из деревьев громоздился на двадцать локтей ввысь. В ветвях были обустроены удобные насесты для птиц из того вида, что бросаются острыми перьями — лучников. Тщательно замаскированные проходы между корней позволяли делать в лес вылазки. Теперь со стороны леса атаки можно было не опасаться.

С трёх других сторон, — и по кромке океанского обрыва, — был на первое время насыпан вал, на вершине его вбит частокол. Чародей и самоназваный воевода рассчитывали впоследствии заменить палисад надёжной каменной стеной, — камня в скальном срезе обрыва было достаточно, а среди людей было много мастеровых, — потом решили, что две линии обороны лучше одной. Стену начали строить перед валом.

В первые же дни после открытия океана чародей посоветовал всем, у кого в Лорохе и окрестных сёлах остались семьи, забрать их и перевезти в растущую крепостицу, пока жрецы заперты в Ал-Шог-Горе, превратившемся в остров. Обитель будет мстить не только восставшим против неё, но и их близким. Семейных было много, и на дни деревня опустела. Зато потом… Вернулись все, за исключением двух-трёх семей. Маг заключил, что они пустились в вольные бега по бескрайним просторам Тиугоны и Ппалдлги. Гончие Ках-Норра нашли их через пару недель, и судьба беглецов была ужасна.

Маленькая деревушка на стыке бесхозных степей и дремучих лесов превратилась в небольшой городок. Приземистые избы селян раскатали по брёвнышку, вместо них за пару дней поставили справные деревянные дома. И строили их с учётом возможного городского боя, — крепкие ставни с прорезями, из которых можно пустить арбалетный болт, прочные двери, таран не возьмёт их с первого удара, черепичные крыши, — пожарище не должно повлиять на исход сражения.

Вниз, к океану, с обрыва, сделали удобный спуск, в случае надобности его можно было поднять наверх на канатах.

С питанием пяти тысяч воинов и более десяти тысяч членов их семей особых проблем тоже не возникало, — живность стала возвращаться в лес едва выветрился дух ликантропа, было теперь рядом море. И хотя равнинные жители побаивались выходить на рыбалку на самодельных плотах, — ничего другого у них и быть не могло, — ухи в поселении хватало на всех. Стада рыб безбоязненно входили в сети рыбаков, не ожидая подвоха, — с людской хитростью они сталкивались впервые.

Под вечер восьмого дня шестого месяца первого года после Открытия океана, на воде в двадцати локтях от стен крепости появилась раковина. На ней сидела Лейра. Часовой доложил воеводе, Варкраг — Уруг-Карру. Воин спустился по наклонному причалу к русалке.

— Чистой воды тебе, о прекраснейшая из своей расы!

— Яркого солнца, могучий человек!

Обменявшись столь высокопарными приветствиями, оба засмеялись. Поговорили немного о личном. Затем:

— Какие новости из-под воды? Из-за моря?

— Рассказать тебе морские новости последних месяцев? Когда скальный потолок рухнул, все города наши были погребены под завалами базальта. Жертв, к счастью, оказалось не так уж много: русалки и тритоны — народ быстрый, как и рыбы. «Крыша» падала не единовременно, а кусками, и мы успевали переплывать туда, где воды открылись солнцу и воздуху. Другие укрылись в «поддонных» пещерах, и потом сами выкопались из-под камня.

У нас, под водой, переменилась расстановка сил. Так, появились новые «божки», обладающие толикой силы, выдвинулись расы и народы, никогда не претендовавшие на первенство.

Осколки, части тела Раг-Каззора разлетелись по всему океану. Их части попадали в различных морских тварей, и врастали в них, уменьшаясь в размерах соответственно росту и комплекции нового хозяина. Так, хм, некая часть Раг-Каззора угодила в малую рыбку морского конька, вследствие чего поголовье подводных стад резко увеличилось.

Рука попала к моллюску, — получилось донельзя странное существо, — из центра раковины торчит конечность… Глаз прирос к глубоководному «морскому фонарю», и теперь он и его народ могут подниматься на поверхность, не боясь обжечься дневным светом.

Сердце никуда не попало, — оно лежит в самой глубокой впадине, где вода давит так, что даже мы, русалки, и тритоны, не можем опуститься туда. Смельчаки, что пытались приблизиться к нему, — от давления у них вгибались чешуйки, — видели, как оно бьётся. Оно стало сердцем и душой нашего моря.

Всё остальное, что не сгорело, — печень, селезёнка, почки, — опустилось на дно и было расхватано морскими обитателями. И они не прогадали, — каждый, кто взял кусочек, получил возможность всплывать из глубин, и не взрываться в мелких водах от внутреннего, собственного, давления.

Кости, огромные колонны, тоже на дне, и в их полостях обосновались находчивые рыбки.