Джон Толкин - Две крепости

Старик оказался гораздо проворнее Гимли. Он вскочил и мигом очутился на вершине большого камня. И сделался вдруг очень высоким, поднявшись над ними. Он воздел свой посох. Топор выпал из рук Гимли и зазвенел о камни. Меч в неподвижной руке Арагорна раскалился и засверкал белым сполохом. Леголас вскрикнул и выпустил в воздух стрелу, которая исчезла во вспышке пламени.

— Митрандир! — прошептал эльф и повторил громогласно: — Митрандир!

— Я же говорю, вот мы и встретились, Леголас, — сказал старик.

Все уставились на него. Волосы его сверкали, как первый снег на солнце, и тою же ослепительной белизной светилась одежда, глаза ярко горели из-под густых бровей, и даже казалось, что они испускают лучи, — во всей фигуре ощущалось могущество. Друзья стояли и не могли вымолвить слова, пораженные, обрадованные, напутанные.

Наконец Арагорн зашевелился.

— Гэндалф! — проговорил он. — Вы вернулись к нам, когда уже умерла последняя надежда, вернулись, когда вы так нам нужны... Что за пелена ослепила мои глаза? Гэндалф!

Гимли ничего не сказал, просто упал на колени, зажмурившись.

— Гэндалф! — подтвердил старик, словно вспомнил давно забытое слово. — Верно, так меня звали. Я был Гэндалфом.

Он сошел с камня и, подобрав серый плащ, завернулся в него: казалось, солнце спряталось за тучи.

— И пожалуй, вы можете по-прежнему называть меня Гэндалфом, — сказал он, и голос его был голосом старого друга и предводителя. — Вставай, мой добрый Гимли! На тебе нет вины, и ты не причинил мне вреда. В сущности, друзья мои, у вас нет такого оружия, что могло бы мне повредить. Веселее! Мы встретились вновь у важного поворота событий. Приближается большая буря.

Он положил руку на голову Гимли, гном поднял лицо и засмеялся.

— Гэндалф! Вы теперь в белом!

— Да, я теперь весь белый, — ответил тот. — В сущности, я теперь Саруман, вернее, тот, кем Саруман должен был стать. Я прошел сквозь огонь и глубокую воду, с тех пор, как мы расстались. Забыл многое из того, что, казалось бы, крепко знал, и заново научился многому из того, что крепко забыл. Я могу видеть множество далеко отстоящих вещей, но зато часто не вижу того, что находится на расстоянии вытянутой руки. Расскажите мне о себе!

— Что вы хотите узнать? — спросил Арагорн. — Все, что произошло с тех пор, как мы расстались на мосту, рассказывать очень долго. Не сообщите ли вы нам сначала новости о хоббитах? Вы нашли их? Они в безопасности?

— Нет, я не нашел их, — ответил Гэндалф. — Долины Эмин-Муила покрыты Тьмой, и я не знал об их пленении, пока орел не рассказал мне об этом.

— Орел! — улыбнулся Леголас. — Я видел орла далеко и высоко в небе последний раз три дня назад, над Эмин-Муилом.

— Да, — сказал Гэндалф, — это был Гвайхир, Повелитель Ветра, освободивший меня из Ортанка. Я послал его следить за Рекой и собирать новости. У него острое зрение, но и он не может разглядеть все, что происходит на холмах и под деревьями. Одни происшествия видел он, другие — я сам. Кольцо теперь находится там, где ему не в силах помочь ни я, ни те, кто вышел с Хранителем из Ривенделла. Оно было почти обнаружено Врагом, но его все же удалось скрыть. Я принял в этом участие — я сидел на высоком месте и схватился с Башней Тьмы, и Тень отступила. Но я тогда устал, очень устал и долго бродил с темными мыслями.

— Значит, вы знаете о Фродо! — сказал Гимли. — Как его дела?

— Не могу сказать. Он избавился от большой опасности, но еще большие ждут его впереди. Он решил в одиночестве отправиться в Мордор и двинулся в путь — это все, что я могу сказать.

— Не один, — добавил Леголас. — Мы думаем, что Сэм пошел с ним.

— Правда? — удивился Гэндалф, и глаза его блеснули. — Это для меня новость, хотя и не очень удивительная. Хорошо! Очень хорошо! У меня стало легче на сердце. Расскажите мне побольше. Садитесь и поведайте о своем путешествии.

Товарищи сели на землю у его ног, и Арагорн начал рассказ. Долгое время Гэндалф ничего не говорил и не задавал никаких вопросов. Руками он уперся в колени и закрыл глаза. Наконец, когда Арагорн заговорил о смерти Боромира и о его последнем путешествии по Великой Реке, старик вздохнул.

— Вы рассказали не все, что знаете или о чем догадываетесь, Арагорн, мой друг, — спокойно сказал он. — Бедный Боромир! Я не мог видеть, что происходит с ним. Печальное путешествие для такого человека, воина и повелителя людей. Галадриэль открыла мне угрожавшую ему опасность. Стало быть, в конце концов он избежал ее. Я рад. Не напрасно пошли с нами молодые хоббиты, хотя бы из-за Боромира. Но это не единственная роль, которую суждено им сыграть. Их привели в Фангорн, и их приход был подобен падению маленького камня, которое вызывает лавину в юрах. Даже сейчас, когда мы говорим, я слышу этот грохот. Саруману лучше не выходить из дома, когда прорвет дамбу!

— В одном вы не изменились, дорогой наш друг, — сказал Арагорн. — По-прежнему говорите загадками.

— Что? Загадками? — переспросил Гэндалф. — Нет! Просто я вслух разговаривал сам с собой. Старая привычка: выбирать самого мудрого из всех присутствующих для разговора — длинные объяснения, необходимые молодым, утомительны.

Он засмеялся, но теперь смех его был теплым и доброжелательным, как солнечный лучик.

— Я не молод даже в представлении людей из древних домов, — сказал Арагорн. — Не объясните ли вы мне свои мысли?

— Что тут сказать? — вздохнул Гэндалф и помолчал, задумавшись. — Вот вкратце, как я представляю себе положение вещей. Враг, конечно, давно уже знает, что Кольцо обнаружено и что оно находится у хоббита. Он знает только численность нашего Товарищества, вышедшего из Ривенделла, и к каким народам мы относимся. Но он еще не догадывается о нашей цели. Он предполагает, что мы все направляемся в Минас-Тирит, потому что сам поступил бы так на нашем месте. И это, в соответствии с его разумением, было бы действительно сильным ударом по его Власти. Больше всего на свете он боится, что кто-нибудь могущественный овладеет Кольцом, пойдет на него войной, скинет с трона и займет его место. То, что мы хотим сбросить его, но занять его место не желаем, не приходит ему в голову. Даже в самых своих темных снах он не догадывается, что мы намерены уничтожить Кольцо. В этом, возможно, наша удача и надежда. Ибо, ожидая войны, он начал войну отнюдь для себя не беспроигрышную, уверенный, что у него не осталось времени. Опасаясь удара, он нанес удар первым, и на новый его может уже не хватить. Силы, которые он готовил долго, теперь пришли в движение, раньше, чем он рассчитывал. Глупый мудрец! Если бы он использовал свои силы для охраны Мордора, чтобы никто не мог войти в него, а все свое искусство направил на поиски Кольца, тогда у нас действительно не осталось бы надежды: ни Кольцо, ни его Хранитель не могли бы долго скрываться от него. Но теперь его глаза устремлены скорее вдаль, чем на собственный дом, и больше всего он следит за Минас-Тиритом. Очень скоро все силы Врага как буря обрушатся на этот город.