Елена Кисель - Аид, любимец Судьбы (СИ)

За одной из тонких стен комнатки ворочалось и вздыхало что-то непомерно огромное.

– Не суди меня за тон в разговоре с сыном. Так получилось, что я не хотела его… – пауза, – видеть. Дай мне посмотреть на тебя, мальчик. Я почти не знакома с твоей матерью, но хорошо знаю отца и бабку.

Голос похож на покрывало, стелящееся под ноги: неуловимый, обволакивающий… Легкие пальцы касаются щеки.

– Да, Крон постарался хорошо… тебе говорили, что ты похож на него?

За тонкой стеной то ли захрипело, то ли засмеялось, будто видеть могло.

Вот она Ночь: стоит. Стройная, мягкая, нежная, коварная. А перед ней нахохлился мальчишка и посматривает исподлобья.

Хоть ты ему финик дай, чтобы не дулся.

– Похож – особенно когда смотришь вот так. Забавно.

– Ты ведь враждуешь с Кроном?

– С чего ты взял, малыш?

– Ты родила ему в наказание Гипноса, Кер, Немезиду и прочих…

Стены, кажется, растворяются. Шуршит покрывало на полу, движется, обволакивает тканью камни, комнаты нет – мы сидим в ночи на горном уступе. И слова долетают легким эхом, и тяжко дышит дремлющий вулкан…

– Об этом просила меня Гея. Когда сын стал правителем – она ждала: вдруг он одумается. Хотела, чтобы он выпустил Циклопов и Гекатонхейров из Тартара. А вместо этого он сам стал тираном, наподобие его отца. Разве могла я отказать Плодоносной? Впрочем, если бы я знала, что явится в мир…

Глаза у нее – еще более звезды, чем у той… Реи. Лицо почти сливается цветом с покрывалом и кудрями. Вот она встала и движется – медленно плывет, обволакивая, завораживая…

– Но это я, малыш. А вот что привело в подземный мир тебя?

– Мы сражались и проиграли. Я хотел просить совета у тебя и Эреба…

– Мой муж? – оглянулась на стену, за которой по-прежнему слышалось мерное, хриплое дыхание. – Мой муж теперь почти все время спит. Время его юности прошло. Я не советовала бы тебе его тревожить, и отвечает он только тем, с кем сам хочет говорить. Может быть, я смогу дать тебе ответ, малыш? Расскажи мне о том, что вы решили.

А что мы могли решить? Везде трупы, у всех – пораженческие настроения, а Крон вот-вот возьмет Олимп.

– Нам нечего решать: мы потеряли войско. Нужно время. Нужно что-то, что даст нам перемирие не менее чем на век, но Крон не пойдет на это. Он раздавит нас, пока мы не набрали силу.

– Да, Повелитель Времени таков… – Нюкта воркует, мурлычет, скользит. – Так значит, ты решил просить совета и не побоялся спуститься за ним в подземный мир?

– Чего мне бояться?

– Кто знает, малыш… тем, кто приходит сюда – все равно, за чем, – всегда стоит чего-нибудь бояться. Скажи, как ты находишь то, что увидел? Нашу обитель теней и чудовищ, пристань для тьмы и смерти, куда не проникают лучики света?

Оперлась на маленький столик, подалась вперед, обдавая холодком и запахом свежести. Смотрит прямо в глаза.

– Интересное место. Чья воля направляет его?

– У этого места своя воля, малыш. И толком о ней не знает даже мой супруг, – опять принялась кружить по комнате, не спуская глаз. – Твой отец тоже сказал – «интересное место». Может быть, ваше сходство простирается так далеко, что ты уже знаешь ответ на то, зачем пришел сюда. Скажи мне, малыш, чего хочет Крон?

Ответ родился легко – из прохладной тьмы покрывала на полу, мерного дыхания Эреба за стеной, нашептывания Ананки…

– Убрать нас с дороги, пока мы не стали реальной силой.

– Хорошо. А теперь правду.

– Он хочет победы. Абсолютной победы. Чтобы у нас не осталось даже шанса когда-нибудь встать на его пути.

– Хорошо, малыш. А теперь скажи мне, чего он боится.

– Боится, что с абсолютной победой может и не выйти. Он не знает наших сил. Он опасается…

– Кого?

– Судьбы. Крон боится исполнения пророчества. Он не знает, есть ли у нас в запасе еще какие-то силы… оружие. Он боится припереть нас к стене, потому что знает, что из слабости может выплавиться сила. Если бы он мог – он победил бы, не вступая с нами в единоборство.

– Из тебя получится хороший лавагет, малыш. Ты мыслишь как военачальник.

– Но у нас ничего нет. Ни оружия. Ни сил. Если Крон решится и двинет войска…

– Значит, нужно сделать так, чтобы он не решился. Увлечь его призраком абсолютной победы. Поместить мечту на расстоянии вытянутой руки. Превратить Повелителя Времени в мальчишку, гоняющегося за солнечным бликом на лугу…

В сонных хрипах за стеной звучала мечтательная насмешка.

– Но как это сделать?!

– Есть такое средство, которое позволяет превратить кого угодно во что угодно, – мягкая рука легла на плечо, провела по подбородку. – Оно может поколебать самую твердую уверенность. Воздвигнуть замок в воздухе, а из храброго воина сделать червяка… О, это страшное оружие, старший сын Крона! Пожалуй, серп твоего отца – и то менее опасен… Хочешь – я расскажу тебе о нем?

– Какова цена?

Улыбнулась – белая полоса на смуглом лице, глаза засверкали совсем близко.

– Цена за то, чтобы познакомиться с моей дочерью Атой[2]? Я не потребую от тебя ни даров, ни услуг, ни даже клятвы. Просто скажи мне, малыш… когда я позову – ты откликнешься?

Предатель-взгляд дал ответ за меня. Вышвырнул короткое «да» – в глаза великой первобогине. И прохладные губы, растянувшись в улыбке, выдохнули возле уха – единственное слово, название страшного оружия:

– Молва…

* * *

– Восемь голов! – взвизгнул заполошный голос за дверями мегарона.

– Двенадцать! – не согласился бас.

– Чудо-о-о-вище! – закатился истошный женский визг во внутреннем дворе.

Грохотали копыта кентавров. Бряцало оружие. Гулко топотали по коридорам испуганные союзники. Дворец гудел обезумевшим ульем, весть перекидывалась быстрее огня: ползет… ползет же!

– А кто ползет?

–У тебя голова дырявая, что ли? Ата же, дочь Нюкты!

– А чего это она ползет?

– Ну, ведь чудовище же! Так и ползет! Брюхо – желтое, и когтями помогает…

– Ага, я еще слышала – и рожа страшнее, чем у Таната!

– Цыц! Нашла, кого поминать.

– И огнем дышит!

– Не дышит, а плюется! Ползет и плюется, а следом братец – жизни пожинает…

– Ой, спаси нас Зе-е-евс… А зачем она… сюда-то?

– А кто ее знает – чудище подземное. Наверное, с Кроном в союз вступила. После того поражения…

– Ой, что будет…

– Мне это не нравится, – тихо сказала Гестия, трогая меня за плечо. – Не нужно было ее принимать.

Молва расположилась в роскошном кресле (для особо почетных гостей, работа союзников с Лесбоса!). Прислушивалась к творящемуся за дверью и одобрительно кивала. Кокетливо поправляла на округлом плечике легкомысленную фибулу[3]-стрекозу.

– И когда успела? – буркнул Посейдон, разумея суету во дворце.

– Обязательно было так обставлять свое появление? – вопрос задала Деметра. Зевс ограничился приветствием и заявлением, что принимать Ату для Кронидов – честь. Сейчас он молчал, оглядывая пухлую богиню обмана – будто проверял: а если ее… как Метиду?